Виктор вошел. Хряк быстро отполз обратно к дверям.

– Охрана! Вызовите охрану! – человек за столом опрокинул кофейную чашку, и коричневая жижа растекалась по бумагам. – Пошел вон! Кому сказано! Вон отсюда!

Почувствовав легкое движение воздуха за спиной, Виктор резко обернулся и ударом ноги вышиб коренастого охранника обратно в прихожую. И закрыл дверь.

– Ты кто такой! – прохрипел хозяин кабинета.

– Я продаю свою долю в кафе «Меж двух океанов».

– Виктория!

Одна из секретарш вбежала в кабинет и, таращась от страха, встала рядом с Виктором.

– Позови охрану снизу и позвони бригаде, тупая корова. Как он вообще сюда попал?!

Хозяин кабинета наконец-то выбрался из-за стола.

– Не надо никого звать и никуда звонить, – спокойно сказал Виктор. – Это бесполезно. Если я применю оружие, здесь камня на камне не останется. Так как насчет кафе?

За дверью послышался топот ног. Перепуганные охранники застыли в дверном проеме, не зная что делать дальше.

– Закройте дверь! – приказал им хозяин кабинета и жестом предложил Виктору сесть. – Твое предложение?

– Семьдесят тысяч долларов, – Виктор не стал садиться. – Пятьдесят тысяч возмещение убытков и двадцать за бизнес.

– Ты шутишь?

– Отнюдь! Договоримся так: деньги в течение завтрашнего банковского дня ты перечислишь в фонд помощи афганским инвалидам «Мухтар». Вот здесь указан банк и номер счета, – Виктор протянул визитную карточку. – Жду один день. Пугать меня бесполезно. Родственников, друзей, постоянных женщин у меня нет. Единственный близкий мне человек, которым я дорожу, – командир воздушно-десантной дивизии. Такой вот выдался у тебя день. А сейчас выведи меня отсюда.

В кафе «Меж двух океанов» был занят только один столик.

– Эй, капитан Шевардин, есть разговор, – сидевшие за столиком люди в упор смотрели на него.

– Мужики, дайте хоть пожрать спокойно, мне вообще после ранения нервничать нельзя.

– Не о теле надо думать, а о душе, – один из сидевших за столом разлил водку по стаканам. – Не откажи старым воякам.

Виктор сел за столик.

– За что пьем?

– Не гони. Надо многое обсудить. Нам только что звонил один из наших и рассказал, как ты тут всех построил.

– Кто такие – ваши?

– В Питере и Москве сидят, по квартирам.

– Ну, так что?

– Мы хотим взять на себя ответственность за страну, которая сползает к хаосу.

– Это серьезно.

– Куда уж серьезней. Мы хотим стать той силой, которая наведет в стране порядок.

Говоривший не был оратором и остановился, чтобы перевести дух. Виктор терпеливо ждал.

– Мы будем создавать вооруженные отряды. Мы соберем деньги с тех, кто наворовал, а потом этими же деньгами заткнем им глотку. Надо разобраться с золотом партии, которое утекает из страны. Надо разыскать счета и вернуть деньги на родину. Это будет объединение кадровых офицеров спецслужб, «Гвардия России». Привлечем отставных бойцов из спецподразделений, а также ветеранов войны в Афганистане. Мы хотим, чтобы ты возглавил наш штаб.

Виктор почесал затылок.

– Честно? Думаю, что ваши отряды превратятся в бандитские шайки.

– Понимаем. Мы изучили опыт генерала Де Голля. Он блестяще справился с ОАС, не прибегая к полиции и суду.

– И кто же у нас тут в стране Де Голль? Тот, что с пятном на лбу? Или, может, тот, с е…ными инициалами. Де Голль сформировал спецотряды из озверевших корсиканцев. И они действительно расправились с оасовцами без суда и следствия. Но потом их самих пришлось усмирять. То, что вы предлагаете, возможно только при полном контроле ситуации со стороны сильной власти. В противном случае ваша гвардия превратится в сборище наемных убийц.

– Значит, не договорились?

– Не договорились.

В конце 1970-х Виктора снабдили хорошими документами, продуманной легендой и забросили в Родезию. Он прошел тренировочный лагерь родезийского спецназа «Вафа-Вафа», окончательно лишившись своего прошлого и создав его заново.

Ему поставили задачу детально разобраться в методах подготовки отборных частей родезийской армии, которая считалась лучшей в Африке и едва ли не лучшей в мире.

Из трехсот кандидатов в родезийский спецназ отбирали не больше тридцати. Виктор прошел отбор с первого раза.

Начались тяжелейшие тренировки. Полоса препятствий оказалась на порядок сложнее, чем в Советской Армии. Он карабкался по острым скалам, плавал в полном обмундировании, лазал по канату, протянутому над водой. Туда и обратно. В воде были крокодилы. Его учили не быть съеденным. Он бегал с мешком, наполненным песком, сначала по пересеченной местности, потом по воде, потом в гору. Потом по кустарнику, где было полно змей. Часть тренировок проходила под «живым огнем». Один день в неделю все надо было делать только бегом с полной нагрузкой.

Самыми тяжелыми были марш-броски в африканском кустарнике. Каждые двадцать минут наступало ощущение, что сил больше нет. Как только он начинал думать об отдыхе, нагрузку увеличивали. Через каждые три часа наступала потеря ориентации во времени и пространстве. Болело все. Легкие горели. Понос выворачивал внутренности наизнанку.

Когда бутылки с водой становились тяжелыми, наступал момент истины.

В 1980 году к власти в Родезии пришли черные. Армия перестала существовать, проиграв войну, не проиграв ни одного сражения. Он уехал в ЮАР. После проверки его зачислили офицером в элитный батальон наемников – знаменитый 32-й батальон «Буффало».

Через год его пригласили на работу в Национальное разведывательное агентство ЮАР National Intelligence Agency (NIA).

В ночь с 5 на 6 июня 1986 года юаровские коммандос подорвали в порту ангольского города Намиб три советских сухогруза и кубинский транспорт. Он успел сообщить о готовящемся теракте, тем не менее вина за случившееся была возложена в том числе и на него. Его отозвали в Союз.

Летом 1987 года радиостанция УНИТА «Голос Черного петуха» сообщила о сбитом транспортном самолете, который пилотировали советские летчики. Летчиков взяли в плен и превратили в предмет торга. Их таскали по лесам и демонстрировали на пресс-конференциях для западных журналистов в качестве доказательства «советско-кубинской» агрессии. Ребят надо было спасать.

Сделать это не мог никто, кроме него.

 Пока он был в Союзе, его биографию нарабатывал в Европе другой человек. Поэтому он смог вернуться в ЮАР. Летчики были освобождены без силовой операции только благодаря его контактам в NIA.

Забирая летчиков, он случайно стал свидетелем грубой зачистки деревни озверевшим от потерь ангольским спецназом и чуть было не пристрелил советского военного советника, ворюгу и алкоголика. Полгода военный прокурор разбирался с этим делом. Его оправдали, но на военной карьере можно было поставить крест.

Наконец он вернулся домой.

После буша российский лес казался сказочным. Снег, мороз, водка, белые женщины на улицах. Особенно хорошо было в первые два дня, пока он жил у матери в старинном городке под Псковом и ничего не действовало на нервы.

Но потом он понял, что вернулся в смертельно больную страну.

Зазвонил телефон. Виктор поднял трубку.

– Виктор? Это Анатолий. Есть разговор. Могу зайти прямо сейчас.

– Заходи, я жду.

Анатолий был знаком Виктору по Анголе, они несколько лет обменивались шифровками, но виделись всего два раза.

Сначала они поговорили о прошлом, избегая каких-либо политических оценок. Виктор разлил по стаканам водку.

– Вафа васара. Чокаться не будем.

Анатолий сжал в кулаке стакан.

– Это что-то на языке шона?

– Да. «Кто умер – тот умер, кто остался – тот остался».

Они выпили водку одним глотком.

– Перейдем к делу, – Анатолий бросил в рот кусочек черного хлеба. – У меня к тебе предложение. Ты, наверное, знаешь, что многие наши кооперативы получили право на проведение внешнеторговых операций.

– Знаю.

– Это была глупость, но что сделано, то сделано. Теперь все хотят знать, кто есть кто. Кому можно доверять, кому нет. Контора[6] знает все или почти все. Но она не может выйти на рынок. Мы предлагаем тебе продавать нашу информацию как свою. Будешь делать вид, что занимаешься частными расследованиями.