Пэт побледнела.

— Ты опять все переиначиваешь на свой лад. Пожалуйста, уходи.

— Могу я попытаться ещё раз?

Она покачала головой.

Харрис встал и взял трость. На мгновение его бровь поднялась вверх.

— Ни жены, ни камбалы. Неудачный денёк. — Он подошел к двери. — Желаю всем счастливо оставаться. Включая мальчика, прячущегося за шторой.

Он быстро направился к выходу. В этот момент миссис Вил вышла из кухни и встала в дверях, уперев в бока короткие толстые руки. Хотя она несколько раз откровенно поощряла его ухаживания за Патрицией, Харрис прошел мимо, даже не взглянув на неё. При этом он отвёл в сторону руку, словно избегая контакта.

Он явно считает, что мы ему не ровня, заключил Энтони.

Два дня Энтони не имел случая перекинуться словом с кузиной. После визита мужа она пребывала в угрюмом настроении и оживлялась только вечерами, когда за ней заходил Нед Поулин.

Наконец, как всегда по средам, Патриция собралась отнести цветы на могилу матери, и Энтони предложил проводить ее. Они отправились вверх по холму через рабочие кварталы, затем мимо нескольких прекрасных домов спустились к кладбищу, расположившемуся на склоне. Оттуда открывался вид на окруженное деревьями озеро в лощине между холмами, с одной стороны его берега поросли плотным кустарником, с другой лишь узкая полоса гальки отделяла его от моря.

— Как здесь красиво! — воскликнул Энтони. — Я был бы не против тут лежать.

Патриция рассмеялась.

— А я уж лучше буду живой у Прокуренного Джо.

Могила находилась сразу за воротами. Убрав старые цветы и разложив новые, Пэт деловито сказала:

— Пойдем, покормим лебедей. Я всегда что-нибудь для них приношу.

Они спустились к озеру и сели на берегу, бросая большим белым птицам хлеб и объедки с кухни. Лебеди знали Пэт и сразу приплыли к ним.

Взрослый и умудренный опытом человек не стал бы упоминать воскресную сцену, но натура Энтони не позволяла ему жить спокойно, пока между ним и тем, кто ему нравится, существовала возможность недопонимания.

— Слушай, Пэт, — сказал он. — Мне ужасно жаль насчет… насчет воскресенья. Ну, когда я подглядывал. Я не хотел, это… — Она молчала, и он продолжил: — Я просто вышел из кухни, услышал шум и…

Энтони ошарашила собственная ложь, но что-то в ее молчании и его желании показаться хорошим вынуждало лгать. Слова просто выходили сами собой.

Пэт пожала плечами.

— А, это неважно. Мои дела ни для кого не секрет.

— О нет, — возразил он. — Так не должно быть.

— Почему? — спросила она после небольшой паузы. — Ты думаешь, мне нужно было увидеться с ним наедине?

Такая постановка вопроса заставила его внутренне отпрянуть, как улитку, которая тронула что-то незнакомое и, возможно, опасное.

— Я… я не знаю. Откуда мне знать? Мне ничего об этом неизвестно.

— Да, — хмуро сказала она. — Откуда тебе знать?

В наступившей тишине лебеди опускали голову в воду, пили и ждали, когда им бросят еще еды.

— Забавно, — сказал Энтони, — я не замечал твоего кольца. Представляешь, я его не видел до тех пор, пока о нем не упомянули в прошлое воскресенье…

— Где, по-твоему, я с ним познакомилась? — спросила Пэт, снимая широкополую шляпу и позволяя ветру и солнцу поиграть с ее локонами.

— Не знаю.

— В полицейском суде.

Энтони смял свою кепку.

— В…

— И кто, по-твоему, представил нас друг другу?

— Не знаю.

— Папа собственной персоной.

Патриция вытряхнула остатки крошек в озеро.

Разум Энтони погрузился в пучины, с какими не сравнится ни одно озеро мира.

— Я думал, дяде он не нравится.

— В качестве зятя. Не только женщины противоречивы, да?

Солнце скрылось за облачком, и ветерок покрыл озеро рябью.

— Конечно, вина в основном моя, — продолжила она после паузы — более живо, будто радуясь тому, что была не права. — Видишь ли, все началось так. Субботним вечером в ресторане случилась потасовка, они периодически случаются, но в тот раз было хуже обычного. Одного голландца пырнули ножом. Я всегда говорила Джо, говорила и говорила, никого не пускать. В пятницу и субботу многие мужчины сидят в пабах, а потом полупьяные приходят в наш ресторан. Я бы их не пускала. Но Джо говорит, что они клиенты и имеют право купить то, за что могут заплатить, а он будет держать их в узде. Обычно так все и происходит, но если случаются серьезные неприятности, они заходят слишком далеко прежде, чем он успевает их остановить. Обычно это пятница и суббота, ты, наверное, уже заметил, последние два вечера были тише.

— Дядя Джо сказал, что сегодня пришел греческий корабль, — кивнул Энтони.

— В тот мартовский вечер к нам хотела зайти большая компания, и двое или трое среди них уже здорово набрались. Я стояла за стойкой и попросила отца сказать, что мест нет, но, конечно, он не послушал. Джо ни за что не упустит лишнего пенни. Они вошли. В зале и так уже было оживленно. Кто-то начал ссору, и не успели мы глазом моргнуть, как все уже дрались с кем попало. К прибытию полиции кто-то воткнул столовый нож в голландца, который не имел к этому вообще никакого отношения. Еще двое или трое заполучили сломанные ребра и всякое такое.

— Он умер?

— Голландец? Нет. Но он обвинил человека по имени Фоссет. Мистер Фоссет — судовой брокер и старинный друг моего отца. Но иногда сильно напивается, и он немного вспыльчив. Папе не понравилось, что мистера Фоссета обвиняют. А уж если папе что взбредёт в голову, его уже ничем не остановишь, и потому он попытался возложить всю вину на самого голландца. Два или три свидетеля с трибуны подтвердили, что до его прихода в заведении была тишь да благодать, он один напился и начал спор насчет Трансвааля, а потом все покатилось. Но это была совершеннейшая неправда.

— И что случилось?

— Мистер Фоссет получил шесть месяцев второй степени. Конечно, я не хотела такого, когда это сделала.

Энтони посмотрел на девушку.

— Что сделала?

Она взяла палку и стала водить ей в воде, а лебеди с любопытством следили за ней, ожидая еще еды.

— Понимаешь, меня тоже вызвали свидетелем, поскольку я была в ресторане во время ссоры, но вместо того, чтобы подтвердить, как ожидал папа, что все это — вина голландца, я поддержала рассказ моряка, ведь он говорил правду. Он даже не был пьян, просто пришел спокойно поужинать и ел, когда вокруг началась свара. Это вина Джо, что он допускает к нам всякий сброд, его вина, что он хватается за каждый пенни. Знаешь… он даже не закрыл ресторан в день, когда умерла мама. Он жадничал ей на врача, пока не стало совсем худо… Я думала, это его хоть чему-то научит. Хотя бы… В то время я так ясно об этом не думала. Я пришла в суд, обуреваемая чувствами, и не совсем понимая, что говорить, и толком не разобравшись, рассказала всю правду. Мне просто пришлось.

Энтони несколько минут раздумывал, найдется ли у него мужество противостоять отцу в суде даже в девятнадцать лет.

— И там вы встретились, ты и твой…

Она покачала головой.

— Нет, это было позже. Понимаешь, случилось то, чего я не ожидала. Как только то дело было улажено, полиция обвинила Джо в содержании притона. Конечно, он пришел в ярость.

— Да уж.

— Он поссорился почти со всеми, даже дядя Перри с трудом его выносил. — Она криво улыбнулась, — Он выгнал меня из дома в тот день, когда я дала показания в пользу голландца.

— И что ты сделала?

— Переночевала у тети Луизы на Арвнак-стрит. Это было несложно устроить: я жила у нее, когда мама с папой уезжали за границу. Но это несколько всё осложнило, потому что сейчас отец не выносит свою сестру. Со своими адвокатами он тоже поругался, и когда пришла полицейская повестка, он передал дело «Харви и Харрису из Пенрина». — Она помолчала, погрузившись в какие-то свои неведомые женские мысли. — Том…Том Харрис показал себя очень хорошо. Отца оштрафовали всего на десять гиней плюс издержки. Но он ничуть не был благодарен и поругался с Томом из-за того, что тот не добился полного оправдания.