Переродившись не полностью, любовь может причинить боль, но не способна сознательно уничтожить. Именно это остановило Тома, а также принципы, лежащие в основе цивилизованных отношений между мужчиной и женщиной.

Однако прежде Патриции в полной мере пришлось расплатиться с ним за обман и сопротивление.

Он вдруг отвернулся, оставил её на старой кушетке, всю в синяках, неспособную говорить, задыхающуюся. Патриция не испытывала таких потрясений с трехлетнего возраста.

Полицейских часто не найти там, где и когда они требуются. Энтони пришлось пробежать целых полмили до приходской церкви Карла мученика, прежде чем он увидел двоих, стоявших на лестнице, притулившись в нише у входа.

Сейчас, в воскресную ночь, Рыночная и Церковная улицы являли собой не самое приятное место, и Энтони удивляло и даже пугало увиденное. На ступенях у дверей сидели поющие моряки, женщины визгливо спорили у кабаков, в канаве валялись пьяные, дожидаясь рабочих с тачками, которые развезут их по кораблям и ночлежкам.

Добравшись до полицейских, он так запыхался, что едва смог объяснить, в чём дело. К его словам отнеслись несколько подозрительно, но всё же поверили и поспешили с ним к заведению Прокуренного Джо.

Достигнув места происшествия, они обнаружили, что порядок уже начал восстанавливаться. Старшему помощнику с парусника удалось снова зажечь газовую горелку, и драка прервалась. Пострадавших как раз осматривали на предмет серьёзности травм. Вопреки выкрикам, раздававшимся в темноте, никого не убили, но четверо потеряли сознание, и картина выглядела впечатляюще. Сильнее всех пострадал Тодт — помимо сломанной руки, он ещё получил удар бутылкой по голове. Кроме того, один из юных приказчиков был укушен инженером-шотландцем и упал в обморок. Высокого финна, выключившего газ, увёл с поля боя второй помощник, а пьяный швед, который хохотал, отрубился от спиртного и мирно храпел, уткнувшись головой в камин.

Самому второму помощнику порезали ножом щёку, и такая же рана кровоточила на руке одного из корнуольских моряков. Нед Поулин, опираясь на стул, поднялся на ноги и с яростью оглядывал зал. Одна из девушек, что были с приказчиками, рыдала. Дядя Перри доел свой кусок пирога.

Расследование затянулось надолго, и всё это время Джо Вил сидел, выпрямившись на стуле, губы под полуседыми усами были сжаты в тонкую линию. Он не двигался и не говорил почти ничего, только время от времени бросал слово кому-нибудь из свидетелей. Тётя Мэдж стояла рядом, её пенсне то и дело сползало от негодования. Джо в тяжёлый момент снова взялся за виски, сейчас никакие уговоры не заставили бы его возвратиться к молочной пище.

В результате дотошных расспросов свидетелей выяснилось, что скандал затеял некий Томас Уилберфорс Харрис, адвокат из Пенрина. Видимо, под влиянием выпитого этот тип вломился в ресторан вопреки желанию владельца, мистера Джо Вила, затем, посидев какое-то время за столиком, Харрис направился к столу, где мирно ужинал мистер Эдвард Поулин, помощник капитана с «Серого кота», и попытался устроить ссору.

Эдвард Поулин отказывался принимать его попытки всерьёз до тех пор, пока Харрис, дотянувшийся через стол, не ударил мистера Поулина по лицу. Несмотря на все усилия, предпринятые для его усмирения, Томас Уилберфорс Харрис продолжал драку. Не сумев нанести своему оппоненту достойный удар, он затем напал на шестерых молодых людей, ужинавших посреди зала, столкнул их стол с места и подло ударил одного из них ногой в живот так, что тот потерял сознание. Потом швырнул бутылку пива в мистера Франца Тодта, боцмана с «Листерхуде», отчего последний лишился сознания, и в конце концов мистер Харрис принялся кидать всевозможными столовыми принадлежностями, какие попались под руку, в девятерых норвежцев, которые ужинали у очага.

Приблизительно так, по их мнению, обстояли дела, и единственным обстоятельством, несколько смущавшим констеблей Смита и Бехенну, был вопрос — как же этому Томасу Уилберфорсу Харрису, натворившему столько беспорядка, удалось с такой дьявольской изобретательностью удрать в темноте и оставить всех этих миролюбивых людей яростно драться между собой. Впрочем, не лишённые опыта в подобных делах, полисмены воздержались от комментариев.

Наконец, когда были зафиксированы все имена и адреса и записаны все показания, свидетелям разрешили уйти. После этого в должное время удалились и полицейские. В пыльном зале, среди разрушений, в разных позах остались сидеть и стоять только сам Прокуренный Джо, его жена Мэдж, племянник Энтони, братец Перри, официант Дэвид, а также Нед Поулин.

Едва они остались одни, Нед Поулин рявкнул:

— Где Патриция?

— Хотела бы я это знать, — отозвалась тётя Мэдж.

— Как и все мы, — не разжимая губ сказал Джо. — Как и все мы.

— Так вы знаете, где она? — спросил Поулин.

— Нет. И не смей на меня рявкать!

— Они вышли через вон то окно, — сказал Перри. — Я видел. Ну и бардак, лопни мои глаза!

Энтони подошёл к окну.

— Их не видно. Но отсюда нетрудно спрыгнуть на землю.

— Этот ублюдок мог ее похитить! — выкрикнул Джо. — Попадись он только мне в руки!

— Вы меня ищете? — прозвучал голос с лестницы.

Патриция появилась откуда-то изнутри дома. Она выглядела опрятной, хладнокровной — внешне. Но что-то в ней изменилось. Слишком ярко блестели глаза, уголки губ выдавали лёгкую неуверенность.

— Где ты была? — потребовал объяснений Нед. — Мы все волновались. Полицейские только что ушли.

— Ты в порядке, папа? — спросила она.

— Если и так, то не благодаря тебе, — огрызнулся он.

— Я понимаю, — негромко сказала она. — Мне очень жаль…

— Что случилось? — спросил её Поулин. — Он заставил тебя выпрыгнуть в окно? Я всего на пару минут вырубился, а когда…

— Ступай на свой корабль! — перебил его Джо. Это дело семейное. Посторонние нам тут не нужны. Дэвид, начинай прибираться. Перри, займись чем-нибудь полезным.

— Да, мы вышли через окно, — сказала девушка. — Потом… он не давал мне вернуться, пока всё не закончилось. Он хотел… хотел, чтобы моего имени скандал не коснулся.

— Зато, Богом клянусь, завтра же он коснётся его собственного имени! — сказал Нед Поулин. — Первым делом полиция явится в его дом…

— Твоё место — рядом с отцом, — сказал Джо. — Думал, я для тебя важнее.

— Так и есть, но он… он меня не пускал…

— Ты имеешь в виду, удерживал тебя силой? — спросил Нед.

— Я же сказал, — оборвал его Джо, — ступай к себе на корабль! А не то потеряешь работу. Не позволю я кому попало лезть в мои дела. Доброй ночи.

— Что ж, — сказал Нед, — я…

— Ну, а я сейчас же иду в постель. Мэдж, подай мне руку.

Патриция поспешно шагнула вперёд и протянула отцу руку. На мгновение он как будто захотел отказаться, но потом принял её помощь.

— Пэт, — начал Нед. — Могу я…

Она как-то странно и напряжённо улыбнулась в ответ.

— Не теперь. Завтра.

И все трое медленно двинулись вверх по лестнице.

— Да, — сказал дядя Перри, когда они удалились настолько, что не могли услышать. — Ну и бардак мы сегодня устроили. Помню, когда я был в Йоханнесбурге, случился почти такой же. В такие моменты надо уметь беречь нервы.

Нед Поулин посмотрел на него.

— Вот ведь…

Он непристойно выругался и ушел.

Когда Энтони добрался до кровати, было уже далеко за полночь. Он никак не мог уснуть. По неведомой причине он все думал о том, как мистер Лоусон, его школьный учитель, вызвал его из класса и сказал: «Энтони, твоя мама заболела, она хочет, чтобы ты немедленно пошел домой». Он вспомнил, как схватил ранец, предварительно проверив, что положил туда домашнее задание, и помчался по улице, ведущей к дому.

Конечно, он был встревожен, но все же не ожидал ничего серьезного, и радость от возможности прогулять школу почти перевешивала тревогу. Он помнил, как, подойдя к дому, увидел в окно, что в гостиной стоят и разговаривают с серьезными лицами трое: их сосед, доктор Брейд и женщина, которую Энтони никогда раньше не видел. Он удивился, почему там нет матери, и почувствовал, как в живот вцепилась ледяная рука. Несколько минут он простоял на коврике у двери, не решаясь войти.