Она говорила небрежным тоном, а сама сгорала от стыда из-за откровенной лжи человеку, практически заменившему ей отца.

– Это был он? – Клаус сердито нахмурился, внимательнее приглядываясь к ничего не подозревающему гостю. – Что-то непохож.

– И тем не менее это он. Я пойду наверх и помогу Эрике, а тебе следует поменьше смотреть глупые детективные сериалы, – назидательно закончила она, шутливо грозя пальчиком. – И не отнекивайся, из твоего кабинета каждый вечер доносится заставка «Касла».

С этими словами она чмокнула в щёку остолбеневшего от таких новостей Кестера и отвернулась. Стиснув зубы и нацепив самое нейтральное профессионально-радушное лицо, Элис направилась вверх по кованой лестнице. Шаг, ещё шаг… ну, здравствуй, двуногая Смерть. Их взгляды встретились почти сразу же, они вежливо кивнули друг другу, и Элис мгновенно отвлекли.

Более или менее она смогла перевести дух лишь пару часов спустя, когда ноги уже гудели от напряжения, а в груди неприятно ныло от постоянной беготни по лестнице. Черт его знает, как она ещё умудрялась шевелиться от такой усталости. Видимо, у неё феноменальная сила воли. Ничего, ещё восемь месяцев и безумный темп жизни закончится, больше не будет ни учебы, ни ночной работы. Элис устало присела на высокий барный стул, поправляя выбившиеся из прически волосы и одергивая подол строгой черной форменной юбки. До закрытия клуба оставалось полчаса, и можно отправляться домой, снять с гудящих, словно высоковольтная вышка, ног проклятые туфли, а если хватит сил – принять ванну. Её мечты прервал ворвавшийся в реальность аромат и голос.

– С таким графиком вы, наверное, живёте на энергетиках, мисс Чейн, – взявшийся словно из ниоткуда Риверс опустился рядом с ней и вытянул длинные ноги. М-да, такому и стремянка покажется пуфиком.

– Боюсь, сэр, что в моем случае энергетики сведут меня в могилу даже быстрее, чем работа и учёба. Вы видели их состав? – вежливо откликнулась Элис, выпрямляя спину и проклиная на чём свет стоит свою рассеянность. Совсем, видимо, спятила, раз уселась отдохнуть прямо рядом с его столиком.

– В мою бытность студентом это был единственный шанс дожить до вечера и не заснуть стоя. И хотя я не берусь сказать, из чего их делают сейчас, но раньше туда не подмешивали яда.

Элис недоуменно уставилась на профессора, пытаясь понять, что за чушь он несет, а потом её озарила догадка. Ну, надо же! Похоже, маленький инцидент в фойе кампуса оставил тайну тайной. Неужели цвет флакона и название лекарства оказались недостойны даже минимального внимания Риверса? Впрочем, он тогда слишком заинтересованно разглядывал мисс Чейн, чтобы вчитываться в полустертые надписи на спрее. Ха! Вот так удача! Насмешек или, что ещё хуже, нарочитой жалости от этого человека слышать не хотелось вовсе, она и без того сыта ими по горло.

– Я всё же наивно полагаю, FDA18 стоит на страже нашего здоровья и не допустит массовой гибели в Кембридже, профессор, – откликнулась она чуть более легкомысленно, чем намеревалась, и осторожно вдохнула поглубже. Вот черт, не парфюм, а наркотик какой-то. Риверс традиционно улыбнулся одним только ртом, и Элис отвела взгляд, не в силах смотреть на эту жутковатую иллюзию дружелюбности. Повисла пауза, которую хотелось чем-то заполнить, только вот предмет для беседы всё никак не находился, и в итоге Элис ляпнула первое, что пришло в голову: – У вас довольно странный способ убивать субботний вечер, сэр.

– Отчего же? Я нахожу его вполне обыденным, – мгновенно откликнулся он и равнодушно пожал плечами, опершись локтями на барную стойку.

– Вы сидите один в ночном клубе и пьете воду… – начала она, но Риверс сразу перебил.

– Неужели вы имеете что-то против воды? – ухмыльнулся профессор, не поворачивая головы.

– Вовсе нет. Иисус говорил как-то, что вода, которую он даст нам, «сделается источником воды, текущей в жизнь вечную»19, – со смешком проговорила Элис, разглядывая носки своих туфель. Цитировать Священное Писание она могла с любого места и в любом состоянии.

– Жить вечно очень соблазнительно, но, боюсь, мне станет чертовски скучно уже на второй сотне лет, – насмешливо протянул Риверс, наконец, смотря на неё в упор. Элис почувствовала, как сразу неровно забилось сердце, и молча чертыхнулась. Почему она до сих пор не ушла?

– Речь идёт о существовании небесном, а не в бренном теле, – скривилась она, проигнорировав собственный мысленный вопрос и машинально растирая ноющие икры, но под внимательным, не отрывавшимся от её лодыжек взглядом Риверса мгновенно выпрямилась.

Снова возникло тревожное ощущение, что вся эта игра в гляделки – пустая формальность. Он прекрасно знал, как она выглядит в одежде, без неё и даже со снятой кожей. Внутри поднялось шальное раздражение, но мгновение прошло, и доводы рассудка взяли бразды правления. Тактичность, вежливость и дистанция – вот краеугольные камни их общения. В своих фантазиях он мог сколько угодно раз нагибать Элис прямо поперек барной стойки, но в реальности не посмеет и пальцем к ней прикоснуться.

– Тогда это будет ещё более тягостное времяпрепровождение, чем мне представлялось, – профессор наконец-то оторвался от её ног и посмотрел в глаза. Вот спасибо.

– Ну да, вряд ли там будет секс, наркотики и рок-н-ролл, – зло откликнулась Элис, чувствуя себя препротивнейше под спокойным взглядом выцветших глаз. Ситуация была неправильной. Риверс ещё не успел ничего сказать или сделать двусмысленного, а она уже на взводе.

– То есть, никаких развлечений, – притворно-печально вздохнул он. – Лучше уж тогда отправиться в Ад, может там ребята повеселее.

– Сомневаюсь, их программа тоже однообразна: плач и скрежет зубовный.

– Тогда, если в любом случае мне не понравится ни наверху, ни под землёй, продолжу ту жизнь, которая меня устраивает. Останусь атеистом и буду ловить удачу здесь, – профессор пожал плечами, но глаза его блестели огнём азарта. О, кто-то решил отомстить за намёки месячной давности? Не поздновато ли? Или ему просто нравилось дразниться? Она медленно выдохнула. Тактичность, вежливость и дистанция…

– Наличие или отсутствие веры не значит, что свою жизнь необходимо растрачивать на одни сомнительные удовольствия. Это же чистой воды медленное самоубийство.

– Если вы сейчас скажете, что самоубийство – грех, я разочаруюсь в вас, мисс Чейн.

– Хоть я и не ставила себе целью заслужить ваше одобрение, профессор, я не буду говорить о греховности. Хотя бы потому, что не мне судить вас… – Элис была довольна своим ответом. На этом бы им и закончить свой разговор, но…

– Но вы осуждаете, – перебил он, внимательно вглядываясь в её лицо, словно видел в первый раз.

– Каждый из нас имеет право на собственное мнение исходя из личностных принципов, сэр, – туманно ответила она, оглядывая полупустой зал. Тактичность, вежливость и дистанция…

– Субъективность плоха тем, что можно легко ошибиться в своих наблюдениях.

– Разумеется, ведь мнение одного человека не может быть объективно априори, – она поморщилась.

– Мне нравится ваша категоричность, но вот сейчас я уверен, что вы ошибаетесь, – он самодовольно облокотился спиной на барную стойку, оглядывая помещение. Впервые за вечер Элис с нескрываемым интересом посмотрела на профессора. – Вы хоть раз наблюдали за кем-то?

– Вы ходите в ночной клуб, чтобы… наблюдать? Сэр, – кажется, иронии в её голосе было непрофессионально много, но преподаватель не обратил на это внимания. Либо разговор в половину третьего ночи он счёл достаточным основанием, чтобы временно преодолеть разделявший их социальный лестничный пролет.

– Вас это удивляет? – он искоса глянул на неё, и снова пристально уставился куда-то в зал.

– Пожалуй, нет… – она ненадолго задумалась. – Однако мне казалось, на лекциях у вас есть все возможности понаблюдать за студентами.