– Тебе не идет ханжество, Элис.

– Я – не ханжа! – Вот уже второй раз люди почему-то считают, что дело исключительно в интимной составляющей личности чертова Риверса. – Я видела его в клубе у дяди ещё до начала семестра, знаю, что он из себя представляет. Где секс на одну ночь, там и алкоголь. Не удивлюсь, если и наркотики. И что станет с ним через несколько лет такой праздной жизни? Не буду спорить с вами, он имеет право жить так, как хочет. Просто мне обидно за такое бессмысленное растрачивание потенциала.

– Он ничего не растрачивает. – Она понятия не имела, зачем продолжается бессмысленный разговор, зачем Хиггинс стремится оправдать Риверса. Слишком уж противоречиво получалось – признать правдой весь сонм разнообразных слухов, а потом нацепить на приятеля нимб и попытаться приделать крылья. Бред какой-то. Возможно, дело и вправду было в загадочной мужской дружбе. Тем временем руководитель отвернулся обратно к своей плате, беря в руки паяльник и договаривая. И Элис показалось, что он сам не рад тому, о чём приходится говорить. Видимо, ирландская горячность опять вылезла вперед еврейской расчетливости. – Как бы он себя ни вёл, что бы ни делал, Риверс никогда не позволит веществам одурманить свой мозг. Он говорит – это самое дорогое, что у него есть. Да, возможно, я не совсем одобряю его слишком фривольное поведение. Но он об этом прекрасно знает, и в моем присутствии сдерживается. Даже и не сосчитаю сколько раз Джерри спасал мои проекты, когда я уже на стены лез от безысходности. Молча приносил готовое решение, а в последний раз сам взялся за паяльник и до трех утра помогал доводить прототипы до ума. Я и не знал, что он умеет!  Так что друг из него тоже отличный, хоть характер и дерьмовый.

Вот как. Элис мысленно хмыкнула. И душа-то у него отзывчивая, и мастер на все руки, а ещё гений с избирательно высокими принципами. Её замутило. Ещё парочка таких сомнительных дифирамбов, и она сама проникнется восторгом к чертовому профессору вопреки всем предостережениям Клауса и собственным ощущениям. Прямо послушать, так Риверс – сверхчеловек, а не простой смертный. Хотя она не удивилась бы, узнав, что доброта её профессора опять сыграла с ним злую шутку. Но невозможно же заблуждаться насчёт одного человека столько лет?

– А про покер обидно было, кстати, – заметила Элис шутливо, выводя разговор из опасного русла. – Мы собираемся возобновить наши встречи по четвергам в «Вальхалле». Приходите, составите нам компанию. И тогда посмотрим, кто из нас плохой игрок.

Хиггинс неожиданно отложил паяльник и, не глядя на неё, сказал:

– Эл, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы с Риверсом, пожалуйста, не стесняйся, скажи мне, – его голос был очень серьезен, и она невольно взглянула на профиль мужчины, сидящего перед ней. Его губы были плотно сжаты, а взгляд невидяще устремлен на микросхему. С чем была связана такая резкая перемена настроения, Элис не могла даже представить. Что за чертовы мистификации? Бесконечная хиггинсова дуальность начинала утомлять.

– Хорошо, – просто ответила она, зная, что никогда не воспользуется этим предложением. Несмотря на всю их дружбу, жаловаться одному преподавателю на другого казалось ей унизительным и недостойным. – Так что насчёт четверга?

Он всё же повернул к ней голову, как-то слишком пристально вглядываясь ей в лицо, будто хотел что-то увидеть. А затем кивнул.

– Заметано. Прихвачу Генри, если она будет не занята.

Уже позже, дома, за просмотром конспектов, Элис размышляла, намекал ли на что-то профессор. Она и представить не могла какие проблемы могут возникнуть с преподавателем, пускай даже немного эксцентричным. Судя по двум прошедшим занятиям у чертова говнюка, лектор из него вышел великолепный, и очередной спор между ними сегодня на занятии получился интересным и продуктивным. Впрочем, сам Риверс пугал чуть меньше. Никакого сравнения с тяжелым понедельником, хоть Элис понимала, что ее душа ещё долго будет улетучиваться из тела от каждого брошенного им взгляда. Но этим вечером не покидало ощущение, что руководитель о чем-то предупреждал. Потайной смысл его слов раз за разом ускользал, заставляя вертеться на стуле от невозможности уловить коварную мысль за хвост. Да будь прокляты, чертовы мужчины! Почему нельзя выражаться конкретнее?

Первое утро сентября принесло с собой свежий ветер и бесконечно синее небо. Ещё вчера удушающая жара давила на задыхающийся в пыльном мареве город, а сегодня кристально чистый воздух будто бы напевал в предвкушении чего-то нового. Среда пролетела для Элис совершенно незаметно в вихре обычных забот, проектов и собственной выпускной работы. Настало утро четверга, а вместе с ним проснулось предвкушение приятного вечера в отличной компании. Джошуа, естественно, ещё спал, когда она вышла из их маленькой квартирки. Прохладный влажный муссон бодрил, наполненный ароматом свежей выпечки и кофе из соседней растаманской булочной. Элис жадно вдыхала эти запахи, направляясь к автобусной остановке. Сегодня времени было достаточно, и она вполне могла насладиться утренней пробкой под чудесную музыку и кофе без кофеина. Настроение было отличным: лето закончилось, она выспалась, сердце не болело, и уже второй день никакого профессора Риверса. Жизнь, ты бываешь так ошеломительно прекрасна! Даже пробка на мосту Лонгфелло показалась Элис незначительной по сравнению с её обычными масштабами. А потому в здание на Вассар-стрит, где располагалась многофункциональная Исследовательская Лаборатория Электроники, она вошла раньше намеченного. Коротко поздоровавшись с дежурными лаборантами в аудитории биотехнологий, она уселась на свой любимый высокий табурет, доставая ноутбук, подключая его к цифровой установке и натягивая нитриловые перчатки.

Благодаря своим успехам в инженерии, Элис получила возможность проводить опыты на одной из самых продвинутых экспериментальных кафедр института. Её заказчики из NASA полностью оплачивали все необходимые изыскания, так что она могла позволить себе арендовать собственное оборудование для непрерывных исследований. Аудитория, где в прошлом году Элис проводила каждую субботу, была большой и светлой. Удачно сочетая в себе лекционный уголок и стенды для различных приборов, её оснастили всей возможной аппаратурой, которая только могла потребоваться студентам Массачусетса.

Заняться разработкой базы для секвенирования генов в свое время предложили Хиггинсу. Однако тот был слишком занят своими текущими проектами и потому решил перепоручить задачу Элис. Это случилось на третьем курсе, который стал отправным в их долгом и плодотворном сотрудничестве. Разумеется, вначале она испугалась и всячески отказывалась от незнакомой для неё темы, стуча зубами от самого страшного кошмара любого ботаника – не справиться. В конце концов, она всего лишь программист! Но руководитель мягко и настойчиво убеждал её ознакомиться с проектом поближе, и, спустя два месяца, Элис обнаружила, что увлеклась открывшимися перед ней задачами. Не раздумывая, прямо посередине семестра она записалась на курсы по биотехнологии, наноматериалам и клеточной инженерии, решив освоить две специальности сразу.

Тот год прошёл как в тумане, пока она металась между занятиями, проектами и работой. Элис спала от силы по три-четыре часа в сутки, стремясь нагнать своих новых однокурсников, познавая предметы, которыми даже и не планировала когда-либо заниматься. Она была настолько воодушевлена и поглощена новыми знаниями, что не обращала внимания на постоянно растущие боли в сердце. Такое легкомыслие оказалось весьма опрометчивым, потому что однажды Элис свалилась с приступом прямо на планерке у Хиггинса во время презентации достигнутых успехов. По счастью, в тот момент Джошуа благополучно дремал рядом за компьютером и быстро сориентировался в развернувшейся на всю катушку панике. Наверняка это показалось профессору чистым безумием,  пока один его студент корчился на полу, а другой поспешно запускал на телефоне бодренький бит «Stayin’ alive». В поисках нитроспрея Джо одновременно шарился по карманам, рыскал в сумке и пытался понять, есть ли фибрилляция.