– Мне не нравятся твои намёки.

– А мне не нравится, что ты врёшь сама себе и даже не замечаешь этого, – отрезала Кёлль, глядя на вновь уткнувшуюся в стол подругу. – Дай себе шанс, Элис. В конце концов, даже если и не выйдет, то ты ничего не потеряешь, а приобрести можешь многое.

– Ну не через постель же!

– Да что ж у тебя все к койке-то сводится? – Генри наконец не выдержала и раздраженно кинула колоду на стол.

– Хэй, дамы, – только что вернувшийся к столу Арнольд с удивлением посмотрел на них. – Что тут у вас происходит?

– Вот скажи мне, – подруга обернулась к подошедшему парню, – как ты относишься к связи между студенткой и профессором?

– Да, вообще, нормально, у нас в колледже это не новость. Сами понимаете, театральные группы, все работают в образах, люди творческие. Бывает всякое, конечно. А что?

– Он не показатель, Генри, – раздраженно бросила Элис.

– Погоди, – она отмахнулась. – А считаешь ли ты, что отношения сводятся не только к постели?

– Ну конечно, что за дурацкие вопросы? – белобрысые брови Арнольда удивленно поднялись.

– Слышишь? – Кёлль многозначительно подняла палец.

– И что ты от меня хочешь? – устало спросила Элис.

– Перестань уже жить двойными стандартами, определи систему координат, по которой будешь оценивать людей и не верь всему, что слышишь. Да, Риверс ведет непривычный для тебя образ жизни, но, возможно, дело в том, что это ты не знаешь, как можно жить иначе? С Джеральдом всё не так просто.

– Только вот не надо мне рассказывать слезливых историй про мужчин, брошенных любовью всей жизни, – она закатила глаза. Рядом уселся Арнольд, внимательно слушая их разговор.

– Это про твою «тень» что ли речь? – неожиданно спросил он, обращаясь к ней.

– Какую «тень»? – немедленно влезла Генри. Два светловолосые головы одновременно повернулись к Элис, один с интересом, вторая – с иронией.

– Да я тут забирал её с работы в воскресенье…

– Ох, замолчи, Арнольд! – воскликнула Элис, всплеснув руками. Ещё не хватало, чтобы эта история стала достоянием общественности. – Ты же обещал.

– Речь шла про Джо.

– И не только!

– Нет, погоди-погоди, – в синих глазах Генриетты горел азарт детектива. Она кивнула парню. – Продолжай.

– В общем, мы выехали с парковки, и за нами увязалась тачка. Бог мой, какая тачка!

– Черный Мерседес купе с таким безумно-огромным капотом? – подруга чуть в голос не хохотала, поглядывая на пунцовую Элис.

– Именно, – кивнул Арнольд. – Так вот, я хотел, как обычно, быстро проехаться. Ну, улицы же пустые ночью, самый кайф погонять. Так эта «тень», стоило мне чуть превысить скорость, сразу же подрезала нас. В общем, после третьего раза я смекнул, что он делает это намеренно, и дальше мы тащились до её дома как черепахи. Этот урод ехал впереди, разом занимая обе полосы – ни обогнать, ни объехать. Умник чертов! А потом стоял, ждал под подъездом и свалил только, когда вышел Джо. Втопил так, что аж шины завизжали. Да, Элис, тачка у твоей «тени», что надо.

– И давно это с тобой, а? – Генри пихнула её локтем, глупо хихикая.

– Отвали…

– А серьезно? – теперь на неё уже пристально смотрели оба.

– Это долгая история…

– Вечер только начался, – эти двое явно спелись и отсалютовали ей бокалами с пивом. – Выкладывай.

Ночь перед днем Х пролетела, на взгляд Элис, слишком уж быстро. И рассвет на первой космической приближал её к неизбежному. Ха! Да сегодня просто чёртов день чёртова Джеральда Риверса: сперва лекция, а потом консультация, в ожидании которой трясутся все поджилки в маленьком тощем тельце. Что бы там ни говорила Генри, как бы ни пыталась переубедить, Элис не могла, а может действительно не хотела избавиться от предвзятого отношения. После сцены в клубе в самый первый вечер, после его поведения на людях, после всех намёков и недосказанности по отношению к ней самой, что она должна была думать? Риверс вёл себя однозначно и вполне соответствующе той картинке, что успела сформироваться в её голове.

Бросив взгляд на часы, показывавшие половину девятого утра, Элис вздохнула, прикрыла глаза и решилась; у неё есть пара часов, которые можно смело потратить на маленькие глупости. Профессор в обед, профессор на ужин, теперь ещё и на завтрак. Достав из-под кровати ноутбук, она открыла его и запустила в браузере поисковик. Ну, О’кей, Гугл… Что ты нам расскажешь по запросу «Джеральд Риверс». Один электронный импульс и на Элис вывалились десятки страниц ссылок и фотографий.

Первым делом любопытство потребовало посмотреть снимки. С каким-то удивлением она обнаружила огромное количество изображений с конференций, где Риверс стоял то за трибуной, то подле экрана, на котором светились размытые блок-схемы и графики. Нашлось и прошлогоднее часовое видео с одного из выступлений для «TED»26 на конференции разработчиков. Запустив в фоновом окне YouTube, она листала страницу, рассматривая фотографии Риверса в дорогущих деловых костюмах и с неизменной искусственной улыбкой. Серьезные кадры перемежались совершенно внезапными снимками с невероятных вечеринок, официальных приемов, среди которых засветилась чуть ли не вся верхушка управленческой власти, и была даже парочка студенческих фото. Взгляд задержался на одном из таких: молодой и худой, как бы даже не истощенный, парень лет двадцати зло ухмылялся в камеру, сидя на фоне какой-то заштукатуренной стены. Заинтересованная Элис кликнула по фотографии, но браузер мгновенно выдал, что страница не найдена или была удалена. Пожав плечами, она обругала чертово кэширование и вслушалась в доносившийся из динамиков знакомый уверенный голос.

На развернутом во весь экран видео профессор сидел в кресле, закинув ногу на ногу и рассеянно поигрывая микрофоном. На его лице кривилась самодовольная улыбка, а сам он напрочь игнорировал бушевавшее в зале возбуждение и рассматривал собственный невероятно интересный бейдж. Похоже, он только что весьма специфически пошутил. Зрители весело галдели и улюлюкали, вслед нескольким спешно покидающим зал людям, о чем-то тревожно переговаривались организаторы. Наконец гомон более или менее стих, и Риверс поднял голову, как ни в чем и не бывало оглядывая свою аудиторию.

– Все ушли кто хотел?–  он проводил взглядом последнюю из удалявшихся спин, что успела выхватить камера. –  Замечательно. Как я вижу, оставшиеся не из пугливых и не боятся, что сейчас прямо со сцены начнется вербовка в Пентагон. Впрочем, даже если вы и рассчитывали, то вакантные места в Аду уже заняты, –  пронесшийся по переполненному залу смех прервал профессора, который и не думал веселиться с остальными. – Но мы здесь собрались для другого. Уверен, каждый из присутствующих хотя бы раз создавал нейронную сеть для решения примитивных или же, наоборот, глобальных задач. И вы наверняка ждёте от меня примеров, интересных случаев и задач, однако, этого не будет. Вместо разбора десятков строчек кода я хотел бы задать всего один вопрос. Многие ли из нас осознают, какие проблемы могут нести в себе наши разработки? 

Элис, как и многие в зале, удивленно моргнула и недоверчиво уставилась на лениво покачивающего ногой Риверса. Тот помолчал, словно ожидал ответа, безотчетно скользнул кончиками пальцев свободной руки по идеально ощетинившемуся подбородку и, так и не услышав ни одного комментария, медленно поднялся, выпрямляясь во весь свой гигантский рост. И будто именно этого не хватало, чтобы публика впала в зыбкое оцепенение и окончательно погрузилась в атмосферу, которую мог создать только он. Мягкая вкрадчивость его голоса одурманивала.

– Судя по многозначительному молчанию, ответ – нет. Но с момента моего вопроса прошли десятки секунд, и вот уже появились единицы, кто может сказать о социальной и этической важности. Но что же остальные? А остальные кинулись упиваться инвестиционной значимостью каждого своего чиха. Верно? –  он прислонил руку к глазам, стараясь за безумным светом софитов разглядеть реакцию людей.– Вы киваете, значит, я прав. Судите сами, мы создаем интеллект, который способен решать задачи без человеческого участия. Обучаем его, тренируем, иногда и воспитываем. Вам это ничего не напоминает?– профессор, медленно расхаживающий перед аудиторией, остановился и сделал паузу, снова оглядывая слушателей. Те хранили мертвое молчание. – Как типично… А если я спрошу – зачем мы пишем сложнейшие программы, создаем десятки слоёв, работаем с абстракциями? Вы ответите: мы пытаемся облегчить жизни многим простым пользователям, принести добро,  удобство в их жизни. Делаем мир более безопасным, менее рискованным. И будете, разумеется, правы. Но задумайтесь над, казалось бы, несвязанной мыслью – из чего состоит наша экономика? Очевидно, что каждый из нас, работая, производя что-то, вносит свой вклад в её развитие. Не мне вам цитировать Маркса, но с тех пор, поверьте мне, мало что изменилось. Вся эта система в любой стране мира основана на примитивной компенсации за вклад в товарно-денежные отношения. С другой стороны, все больше компаний использует искусственный интеллект независимо от того, производство это или же сфера услуг. И здесь начинаются проблемы. Во-первых, машины становятся нашими конкурентами, сокращая изо дня в день человеческие ресурсы. Во-вторых, наши опыты показывают – машинный интеллект ещё более необъективен, чем человеческий. Он полностью зависит от того, чему мы его научим, и даже малейший сдвиг в балансе приведет к тому, что на конкурсах красоты компьютер выберет исключительно белых участниц. Какой расист, да? Но даже это еще не все. Есть последний, но самый важный момент – кто будет виноват в компьютерном сбое, когда он произойдёт? И не тешьте себя надеждой, что уж ваш-то код будет работать так, как надо. Чушь! Наши алгоритмы сами прекрасно определяют, как им реагировать на события и реагировать ли вообще. Но можем ли мы предсказать их логику? Нет. Мы создаем нейронную сеть, но не управляем ею. Границы ответственности стираются. Уже сейчас даже при самом невинном сбое нельзя сказать, кто виноват: пользователь, разработчик или тот, кто обучал…