У отшельника вывалился на бок язык, небритое лицо было в грязи и пыли, нос, разбитый при падении, забился, от чего протяжно хрюкал при выдохе.

— Какой красавчик! — восхитилась Ведьма.

Молодая, неся своего жениха, вернулась в центр пентограммы.

— Жду тебя на свадьбе, — улыбнулась Ведьма Фее, а та обняла сестру и поцеловала в дряблую щёку.

— Я могу считать, что пынеступы тебе больше не нужны? — спросила у Ведьмы Принцесса.

— Можешь себе оставить. Дарю. Они волшебные, лечат скалиоз и плоскостопие, — Ведьма никак не могла налюбоваться на своего суженного — а я, теперь, с козлиной магией завяжу наглухо. Мне некогда теперь, мне за мужем следить надо будет. Что бы не пил, не курил, не бездельничал, что бы носки стирал и посуду мыл, — она взмахнула головой и сбросила козлиный череп на землю.

Из пентограммы, где стояла Ведьма, вырвался сноп пламени, и тот час же исчез, а с ним исчезли и молодые, испарилась и сама пентограмма.

— Надеюсь больше я тебе ничего за подарки не должна? — спросила у Феи Принцесса.

— Наоборот, — Фея была на седьмом небе от радости — ты так меня осчастливила, что и сравнить не с чем! Разве что когда мне подарили Бентли кабриолет. Тогда, конечно, поприятней было. Сама понимаешь.

— Если честно, я тебя совсем не понимаю, — созналась Принцесса.

— Это потому, что ты, ещё, слишком юна. Хотя эти прописные истины нужно с отрочества знать, — с материнской нежностью отметила Фея — Но, как бы то ни было, я хочу сделать тебе ещё один подарок.

— Надеюсь в этот раз, без каких либо дополнительных условий?

— Разве, только, с тем, что ты обязательно убьёшь дракона, — рассмеялась Фея — отсечёшь ему голову и отдашь мне, хочу её в гостиной на стену повесить, рядом с головой первого мужа. Второго, третьего и четвёртого.

— Знатная у тебя коллекция, — похвалила крёстную Принцесса.

— Сначала занимательно, — согласилась Фея — но, уже, после тридцатой головы, это занятие наскучивает, хотя, надо же как-то развлекаться.

Фея взяла левую руку Принцессы закованную в железную рукавицу своими нежными, унизанными перстнями, пальчиками коснулась палочкой металла, и на руке Зактиглазки материализовался щит миндалевидной формы, обтянутый кожей и стянутый стальными полосами, на внешней стороне был изображён пышный бутон белой розы на алом поле.

— Это мой герб, — Фея провела отполированным ноготком по выпуклому лепестку нарисованной розы — гордо неси его в бою!

— Афигеть не встать! — Принцесса развернула щит гербом к себе — Прямо, только, об этом и мечтала, с твоим гербом носится.

— Прощай, дитя, — Фея помахала крестнице ажурным батистовым платочком, сжатым меж кончиков длинных, расписанных дивным узором, нарощенных ноготков — успехов тебе на ратном поприще. Лёгкой победы. — и Фея исчезла, а на её месте остались, кружащиеся, как снежные хлопья, лепестки белых роз.

— Иди ты в пень!. — пожелала напоследок крёстной Принцесса.

Закатиглазка проснулась от того, что кто-то стучал ел ей камнем по шлему.

Это был Кобольд.

— Давно утро, а ты всё дрыхнешь? — сказал он — небось, тепло внутри доспеха, согрелась, что и вставать не хочешь.

Но внутри доспеха было совсем не тепло, холодный металл, никак не хотел нагреватся о тело Принцессы, а снимать его, и тратить на это драгоценные минуты сна, Принцесса поленилась, и сейчас она усиленно дула в забрало, пытаясь дыханием нагреть воздух в шлеме, что бы отошла, отёкшая от холода шея.

Скрипя и лязгая Закатиглазка перекатилась на живот, и отжавшись руками от земли встала на одно колено, схватилась рукой за гарду, вонзённого в землю меча, и, под грохот лат, медленно поднялась.

Заяц, как и полагалось хорошему подчинённому, встал первый, и, уже, растопил печь, закипятил чайник и подал свежий кипяток в кружечке своему непосредственному руководителю, который, завернувшись в плед, блаженно прихлёбывал горячую водичку.

Принцесса, тоже, решила согреться кипяточком, а так как наклонятся за кружкой в латах было тем ещё удовольствием, она залила себе в рот кипяток прямо из, стоящего на печи, чайника, и принялась гонять его за щеками.

— Вот бы добавить сейчас мивины, — подумала Закатиглазка — она бы, прямо, во рту сварилась.

Чаёвничали в полном молчании. Каждый по своему переживал события прошедшей ночи.

Кобольд размышлял над тем, стоит ли ему после вступления в должность министра официально оформлять свои отношения с прекрасной Феей, или же она должна будет остаться «женой на стороне».

Принцесса прикидывала за какую сумму, после победы над драконом, можно будет сдать доспехи и оружие на металлоприёмной точке.

Заяц же, косился, если можно использовать это выражение в его случае, на закованную в броню Принцессу, и в душе его росло опасение, как бы на время поединка, его не предоставили, как боевого коня.

О Философе же, все забыли совершенно.

— Хорошо посидели, — прервал общее молчание Кобольд — пора и в дорогу, осталось, уже, совсем немного, — он потянулся, скинув с себя дырявый плед, бросил кружку на землю и несколько раз хлопнул по ней ногой, пока не согнул.

Потом он толкнул печь, и она упала рассыпая тлеющие угольки.

Кобольд взял камень и отбил у печи топливную дверку, дымоход, сделанный из жести, он так же подверг побиению камнем, в результате чего, бедная труба, пришла в полную негодность.

Покинув растерзанную печь, Кобольд быстрым шагом устремился к ведру, и что было мочи пнул его, разлив оставшуюся воду, после, опять взялся за камень, и расправился с ведром окончательно.

— И что это вы делаете? — не поняла Закатиглазка.

— А что? — Кобольд вытирал выступивший от праведных трудов, на лбу, пот — Я, уже, и согрелся и напился, мне это больше ни к чему.

— А другим? — спросил Принцесса.

— Плевать я на всех хотел, — отмахнулся гном.

— А как же обратная дорога? — Принцесса поддала ногой изуродованное ведро — Мы бы сдесь могли, ещё раз, привал сделать, а вы всё уничтожили. Хоть бы подумали воды в дорогу набрать.

Тут-то Кобольд и понял свою оплошность, он огорчённо оглядывал результаты своего вандализма, и впервые в жизни они его не радовали.

Гном разозлённо подступился к Зайцу и трижды, ладонью наотмашь, ударил его по носу.

— Ты почему меня не остановил? А!? — кричал Кобольд.

Заяц упал, а гном в иступлении таскал подчинённого за уши, пиная поочерёдно то левой, то правой ногой.

— Хватит вам сориться! — прервала их Принцесса — Нужно идти, пока жара не разыгралась.

Увещевание подействовало на гнома, он прекратил экзекуцию, и, даже, помог Зайцу встать, на четвереньки.

И они снова шли.

Принцесса использовала цвайхандер, как посох, упираясь им в пересохщую почву, щит же Кобольд вызвался везти в своих руках, он прикрывался им от палящего солнца.

— У меня, вдруг, созрел вопрос, — Кобольд наслаждался тенью, даваемой щитом, и был настроен поболтать — ты, вообще-то, умеешь обращатся со всем этим? — он похлопал по щиту, намекая на вооружение Принцессы.

— Видети ли, — жара, уже, стояла приличная и Принцесса сняв шлем, несла его в левой руке — в Королевстве Многоземельном имеется древняя история рыцарских турниров. Это традиция нашего королевства, его духовная скрепа. И, ещё, не было ни одного турнира в котором бы не участвовал мой солнцеликий супруг — Король Многоземельный. Он, страсть как, до рыцарской схватки охоч!

— Он-то может быть и охоч, но его здесь нету, — подметил Кобольд — и биться с драконом придётся тебе.

— Имейте терпение дослушать. — попросила Принцесса — Так, вот, мой Король, завсегдатый участник всех ристалищ в королевстве, у него, даже, имеется особый календарь, где эти события расписаны на весь год. Но вы видели, что делается на этих турнирах? Это же какой-то ужас. Сколько народу калечатся в этих схватках, а погибает сколько! Разве я могла позволить моему супругу так рисковать своей бесценной персоной? Да ни под каким видом! А с другой стороны, учавствовать в турнире это престижно, это почёт для короля.