Принцесса плюнула, обругала глупого Гнома, и попытлась вклиниться в, мгновенно образовавшуюся, очередь выходящих пассажиров, что было делом не простым, ибо, по доброму старому обычаю, толпа сгрудилась в тамбуре у выходной двери, оказавшиеся в первом ряду, подталкиваемые в спину, вывалились прямо на перрон, вторая же линия, напротив, застряла в проёме, а все остальные бешено толкались, тыкали друг в дружку локтями, наступали на ноги, а если, ввиду плотности давки какие-либо действия оказывались невозможны, то усердно кусались и плевали друг другу на затылок, стараясь попасть за шиворот, ведь там слюна, растертая плотно прижатыми телами, доставит противнику максимальное неудобство.

Принцесса врезавшись в толпу, смогла погрузиться на пару человек, но дальше продвинуться её не удалось, оказавшиеся у неё за спиной пассажиры, сразу, пятью руками, схватили её за косу, и не пускали вперёд.

— Давай, Принцесса, поднажми! — раздался ободряющий голос Зайца, он тоже ухватился ка конец косы, помня, какие чудеса умеет выделывать Закатиглазка.

И Принцесса, действительно поднажала — нанося удары лбом, она разбивала нагромождения из живых людских тел, и тут же занимала образующиеся меж ними пространство, расталкиваемые таким образом пассажиры, в долгу не оставались, и Принцессе доставалась изрядная порция тычков, пинков и укусов, но вот заплюнуть ей за шиворот никому не удавалось, ибо её шею прикрывал плотно застёгнутый викторианский воротник.

И, наконец, в глаза Принцессе ударил свет вокзальных фонарей, ещё рывок — и Принцесса выскочила из вагона, как пробка из бутылки шампанского, а на косе, словно удачливый рыбак, она вытянула ещё пять человек и Зайца.

Закатиглазка глубоко вдохнула, после вагонной давки, вонючий воздух столицы, пропитанный запахами выхлопных газов и канализации, показался ей ароматом роз. Она поправила растрёпанную косу и вытерла воротник.

— Мой родной город, тридцать лет его не видела, — тихо произнесла она — и ещё бы столько же не видела.

— Чего? — удивился Заяц — Мне здесь нравилось, есть, где хорошо провести время: кабаки, бордели, казино, наркопритоны, всё в таком изобилии, что и за год везде не побываешь.

Кобольд молча вытирал сопливый нос о чулок Принцессы, и зло косился на Зайца, по всей видимости, он дулся на коллегу, за инцидент в электричке.

— Хватит мокрым носом тереться, — прикрикнула на него Закатиглазка — Поспим в здании вокзала до рассвета, тут, всего, пару часов осталось.

— Подъём! — разбудил Закатиглазку грубый голос, трое незнакомых людей, в униформе трясли кресло в котором, после ночных приключений, крепким сном спала Принцесса. Она, с неохотой, открыла один глаз, и посмотрела на беспокоящих сон типов, ими оказались охранники вокзала.

— Вон на хер! — прикрикнул один — Тут тебе не ночлежка!

Двое других подхватили заспанную Принцессу под руки и повели на выход.

— А может мы поезда дожидаемся! — завопил Заяц, упавший с колен Принцессы, где он дремал, вывернувшись тошим животиком кверху.

— Знаем мы таких ждунов, — ответил ему охранник — мы вас здесь с заутрени наблюдаем, дрыхните беспробудно пять часов подряд, никаких вещей у вас нет, а мелкий уродец, сидящий в кармане её передника, газует безостановочно, Из-за чего в этот зал люди заходить отказываються!

Заяц потянул носом воздух, и вынужден был признать, что дальнейшее нахождение в помещении может быть не безопасным.

— Хорошо, хорошо, уходим, — сказал он подталкивающему его в спину охраннику — вы, главное, закурить здесь не вздумайте.

Так сонные, уставшие и голодные, наши герои вступили в столицу, город — герой Зажратинск.

Зажратинск представлял собой безумное нагромождение свечек — небоскрёбов, уходящих вершинами в верхнюю границу тропосферы, разделённых узенькими улочками, где с трудом, и то, боком мог протиснуться человек.

В городе небоскрёбами давно были застроены все парки и детские площадки, застраивались и берега узенькой вонючей речки, потом эти берега обваливались вмести с возведёнными на них строениями, а на освободившемся месте снова выростал очередной кирпичный пик. Нетронутыми застройкой оставались, только, дворцы в центре столицы, до революции принадлежавшие политической элите, а после революции, оставшиеся у прежних же владельцев.

Ещё Зажратинск был городом мостов: хрустальные, серебряные и золотые, они в великом многообразии перебрасывались через реку, а каждые три месяца их сносили и строили заново, ибо городской бюджет нуждался в постоянном, безостановочном освоении. С той же целью шёл беспрерывный замен тротуарной плитки вдоль двух главных улиц — Мордотрескинской и Вмаслекатинской, днём плитку срывали, вечером заново вылаживали, ночью опять срывали, а утром вылаживали, и так безостановочно.

Закатиглазка, выбрала путь по главной улице, надеясь сократить дорогу бесплатным, если удастся, проездом в общественном транспорте, но на проезжей части, гигантской колоной в двенадцать рядов, не имевшей ни начала ни конца, её встретило скопление автомобилей самых дорогих мировых марок, сбившихся в единую необозримую ленту.

— Полагаю Из-за такой пробки автобуса мы ждать будем долго, — предположила Закатиглазка.

— Когда я был здесь, — вставил Заяц — на этом месте была эта же пробка, так что об автобусе придётся забыть. Вообще, дороги Зажратинска — это одна сплошная пробка.

— А как же люди перемещаються? — спросила Принцесса.

— Ну кто как, — с видом специалиста ответил Заяц — правительственные кортежи с мигалками пролазят, поставят во главу бульдозер и проталкиваются, а сразу за бульдозером идёт машина гружённая спецназначенцами, и если какой автомобилист вздумает возмущаться, то отмутузят, мало не покажеться.

— Именно так правительственные кортежи и при отце моём ездили, ещё, до этой вашей революции, — вспомнила Закатиглазка — а остальные как же?

— А остальные, — продолжил Заяц — из машины в машину пересаживаются, так и передвигаються по городу.

— Не проще ли тогда пешком? — удивилась Принцесса.

— Пешком, конечно, проще, — подтвердил Заяц — но, только, далеко ты так не уйдёшь, если, конечно, ты не женщина. За каждым углом, за каждым мусарным баком, и, даже, в подъездах прячутся служащие военкоматов, и ежели ты, такая негодная сволочь, что не смог машины себе купить, то твоё прямое место в армии и только там, вот такое ихнее мнение.

— Стоп! — воскликнула Принцесса — А как же метро?

— Метро? — Заяц усмехнулся — Да все вагоны метро идут исключительно в военкоматы. В армии людишки всегда нужны, свежее мясцо, так сказать. Генералов-то много, ни в одной армии мира столько нет, должен же им кто-то дома и дачи строить, и их детям тоже, да мало ли где можно дармовой солдатский труд применить. Я когда совхозом руководил, сам с одним сержантом за канистру самогона договаривался, он мне пригнал целую роту на уборку капусты. Ну а, вдруг, войну какую затеять случиться охота, на этот случай, казармы должны быть всегда заполнены.

В подтерждение слов Зайца на фасаде многоэтажного дома висела вывеска с которой, изображённый на ней, устатый дядька в пагонах сурово взирал на прохожих, вопрошая большими красными буквами — «Почему, Ты, ещё, не в армии?!»

— Так вот почему на улице нет мужчин, — Закатиглазка посмотрела в обе стороны улицы, словно желая убедиться в верности своего утверждения — Хотя нет, посмотрите.

По противоположной стороне, спрятав голову в плечи, мелкими перебежками, держась по над стеночкой, пробирался, низкий худой мужчина, в старом помятом костюме и больших очках, постоянно сползавших ему на кончик носа. Обоими руками он держал перед собой старый потёртый портфель, как будто прикрывая им свою впалую грудь. Жидкие волосы на голове торчали в разные стороны, только чёлка была аккуратно уложена на бок.

— Какая редкость! — воскликнул Заяц, тоже, запреметевший фигурку с портфелем — Да это же Вшивый Интеллигент, а я думал, что их, уже, не осталось, можно сказать экземпляр для Красной книги, давайте понаблюдаем, не спугните.