Дрыхнуть Принцесса, и правда, очень любила, вернее, любила до замужества. Муж же, взялся у неё эту пагубную зависимость искоренять, что бы она не тереяла понапрасну время, но к сожалению, как он ни старался, и нужно признать, частично преуспел, Принцесса, всё же, хитро пользовалась моментами когда Его Величество отправлялось опочивать и спала по три — четыре часа каждый день.

За двадцать минут, допробуждения Принцессы, в вагоне под лавочкой проснулся Кобольд, осмотрелся по сторонам припоминая где он находится, его взгляд остановился на спящем сидя Зайце, уши которого безвольно обвисли, а изо рта то надуваясь, то сдуваясь, на вдох и выдох, торчал слюнный пузырь.

Кобольд тихо приподнялся и отпустил Зайцу фофана по носу, от чего тот, чуть не захлебнулся резко втянутыми в гортань слюнями, и, выпучив глаза, принялся стучать себя кулаком в грудь и откашливаться.

— Какого?! — возмущённо прохрипел Заяц.

— Мне можно, — с чувством собственного превосходства ответил Кобольд — я - начальник!

Напомнив Зайцу таким образом кто есть кто, Кобольд сел, опёршись спиной на ножку скамейки и принялся лузгать семечки, которыми Гном изрядно запасся. Исчерпав запас семечек и заплевав всё вокруг скорлупойкогда вокруг всё было заплёванно скорлупой от семечек, которыми Гном изрядно запасся у родни Закатиглазки, но никакой резерв не вечен, и снув руку в карман он не обнаружил там ни одного семечка, но не зря же он был прирождённым начальником, и пока был в гостях успел украсть пузырёк огуречного лосьона, и теперь, достав его Из-за пазухи, открутил колпачёк и поднеся горлышко к носу вдохнул исходящий аромат. Запах понравился Кобольду, ибо указывал на содержание в лосьоне спирта.

Гном приложил край своей жилетки ко рту и процедил через неё лосьон, совершив таким образом очистку жидкости. Пополоскав ею ротовую полость, он, с блаженныи видом, глотнул, и от удовольствия задёргал ножками.

Выпитый лосьон придал бодрости и взывал на подвиги. Гном, озорно оглядываясь, выбрался из — под лавки, и заложив коротенькие ручки за спину, чеканя шаг, как на плацу, двинуся по проходу.

Он вперивал суровый взгляд в каждого пассажира, а на особо не понравившихся, грозно покрикивал:

— Я — начальник! Ясно!

Люди, ехавщие на работу, отводили усталые глаза или понуро опускали голову, подчиняясь непреодолимому древнему инстинкту начальствопочитания.

— Я — начальник! Ясно! — вновь раздался грозный окрик в конце вагона, он адресовался худому, усатому мужчине, неопределимиго возраста, с котомкой на коленях, который, вместо того, что бы изобразить покорность, не сводил с Кобольда, замутнённого взгляда, при чём глубокие морщины его лба, обрисовались ярче прежнего, а надбровные дуги нервно задёргались.

— Как смеешь, холоп, начальству в лица заглядывать! — рассвирепел Кобольд — На колени, скот!

— Я узнал тебя, — еле слышно прохрипел дерзновенный смутьянин — ты гном Кобольд, повелитель подземных недр.

— Он самый! — горделиво выпятил нижнюю губу Кобольд — Так ты, выходит, подлец вдвойне! Узнал начальника, а всё ещё в ногах не валяешься!

— Я работал на той самой шахте, где ты извёл столько народу, — словно не слыша слов Гнома продолжил мужчина.

— Начальник — имею право! — Кобольд топнул каблуком — И не тебе, смерд, с меня спрашивать!

— Но и этого тебе оказалось мало, ты уничтожил шахту, от чего половина нас умерла от голода, а вторая половина — замёрзла зимой.

— Ого! Результат превзошёл мои самые смелые ожидания! — Кобольд искренне восхитился своей проделкой, и его узкие губы растянулись в довольной улыбке, но взглядом он уловил неспешное движение руки бывшего шахтёра, тот запустил её в котомку по самое плечо, поискал что-то наощупь, и так же неспешно извлёк накидной ключ двадцать два на двадцать четыре.

— Будет бить! — молнией вспыхнуло в мозгу Гнома, и безразличные, усталые глаза шахтёра, безсловесно подтвердили эту ошеломительную догадку, а когда шахтёр медленно встал, покачиваясь в такт движения вагона, и сделал первый тяжёлый шаг к Кобольду, тут, уже, Гному показалось, что грядёт не банальное избиение, нет, это будет казнь.

На сей раз Кобольд не тратил времени на слёзы и завывания, он, мгновенно, как хорёк, юркнул под лавку, и на четвереньках пополз подальше от обезумевшего шахтёра, надеясь, что тот собьётся со следа.

Шахтёр, ничуть не меняясь в лице двинулся по проходу, пригинаясь и заглядывая под лавки, вдруг, перед ним, нос к носу, оказался старый, проплешенный заяц, со слюнявым ртом.

— Эдак вы его долго будете искать, — прошептал Заяц — смотрите как надо.

Косой настороженно покрутил головой по сторонам и внезапно выкрикнул во всю силу своей глотки:

— Я — начальник!

Секунду царила тишина, прерываемая, лишь, стуком колёс, а потом из — под пятой от Зайца скамьи пискнуло:

— Нет, я!

— Я — начальник! — прокричал ещё раз Заяц.

— Нет, я! — вновь пришёл тот же отклик, окончательно выдавший местоположение Кобольда.

Шахтёр резко бросился к убежищу Гнома, сунул руку под скамью, ухватил железной хваткой Кобольда за щиколотку и потянул к себе.

Кобольд верещал в этот раз как ещё никогда в жизни, угрожая схвативщему его холопу всеми возможными неприятностями, как-то: увольнение без выходного пособия, отметкой в трудовой книжке, взятием на карандаш всех родных, и вызовом полиции, но угрозы не оказали никакого воздействия, и Кобольд повис в воздухе, удерживаемый шахтёром на вытянутой руке.

Образовалась пауза, которую Кбольд воспринял как, хоть и запоздавщее, действие своих угроз, и решил, что нужно продолжать в том же духе:

— Волчий билет у меня получишь! — всхлипывал беспомощно раскачиваясь в пальцах — тисках Кобольд — Нигде больше.

Но договорить он не успел, треклятая рука подбросила Гнома вверх, где тушка Кобольда сделала элегантное сальто и устремилась вниз, а шахтёр размахнувщись ключом, отбил её, как мяч на бейсбольном матче.

Кометой Кобольд пересёк вагон и хлопнулся возле выходной двери, С трудом он поднялся на колени, и навалился на дверь, хлопая по ней ладошками, как пингвин ластами.

— Принцесса, Принцесса. — еле слышно звал он на помощь, сбитое ударом дыхание не давало ему говорить.

А шахтёр приближался, вот, уже, весь обзор Кобольду закрыли голенища шахтёрских сапог, и он увидел как неестественно растянуто, словно в кошмарном сне, над ним поднимается тяжёлый накидной ключ.

От страха Кобольда покинули последние силы, и он потерял сознание, чем и спас себе жизнь.

Обидчивый шахтёр вложился изо всех сил в последний удар, направленный в большущую, как перезрелая тыква, голову Гнома, но малютка не выдержав напряжения упал без чувств, громко чавкнув выдилениями из носа об пол, и ключ, не встретив, на пути головы, предназначенной для покарания, со всего размаху вошёл в дверь, проделав в ней приличную дыру.

Принцесса мигом соскочила с лавки, и схватив, застрявщую в двери железяку, рванула её на себя. Шахтёр разразился матом, пытаясь удержать ключ, но его сил оказалось совершенно недостаточно, что бы оказать сопротивление Принцессе, и ключ оказался трофейным орудием в руках Закатиглазки.

Принцесса встала во весь рост, и охватив накидной ключ обоими ладонями, занесла его над головой, шахтёр рассверипел, и крепко кроя всё ебаками, бросился на Принцессу, с непонятными ей намереньями.

Раздумывать было некогда, и Принцесса, сделав дугообразное движение руками, разжала пальцы, и, выпущенный, ключ, раскручиваясь, как авиационный пропеллер, полетел в неизвестного ей усача, к сожелению, Из-за раскачки вагона, бросок вышел не точным, и ключ, только задев нападавщего по виску.

Но и частичного соприкосновения с накидным ключём, запущенным с такой силой, оказалось достаточно, что бы срубить буяна, и он с глухим стономпокатился по полу.

— Внимание, внимание! — покрывая стук колёсных пар, загнусавил громкоговоритель — Электропоед прибывает в Зажратинск!

Дальше Закатиглазка не вслушивалась, она бросилась к двери, как ошпаренная, чуть не перевернулась, через какой-то комочек, который тихонько плакал. Принцесса было подняла ногу, что бы отбуцнуть помеху, но комочек сразу развернулся и оказался зарёванным Кобольдом. Гном подскочил, обхватил щиколотку Принцессы руками и ногами, а голову запрятал под юбки.