Поварёнок быстро подбежал к главному столу, и поставив блюдо перед Драконом, тут же скрылся.

— Чем я вас сейчас попотчую! — Дракон озорно прищурился — Такого вам в жизни пробовать не доводилось. Я, думаю, что и наша превереда, — Дракон взглянул на Закатиглазку — не устоит перед таким лакомством.

Дуля, уже пришедшая в сознание, потирая шишку оставленную графином, подступилась к блюду с ножём и вилкой для разделки. Она подняла крышку, под которой клубился пар, настолько густой, что не возможно было различить, что скрыто под ним. От любопытства все замерли, а Принцесса, даже, привстала. Дуля разогнала пар салфеткой, обнажив плавающего в перечном соусе и обложенного лимонными дольками, пухленького, хорошо протушенного младенца.

— Молочный, — проурчал Дракон.

Кобольд и Заяц, хотя и наелись, только что, до отвала, но при виде такого деликатеса у них сразу потекли слюнки. Они, вместе с Драконом, как заворожённые наблюдали за тем как Дуля мягко проткнул младенца длинными зубцами вилки, немного выпуская прозрачный сок.

— Ах, какая нямка! — прошептал Дракон, и его раздвоенный язык лизнул тонкие губы.

Дуля, всё так же чинно, неспешно, принялся работать ножом.

— Ах, мне лопаточку. — простонал Кобольд.

— И мне, и мне, — в унисон ему вторил Заяц.

— А мне ножку, — прошипел Дракон.

Закатиглазка не выдержала и грохнула кулаком по столу, что аж тарелки подпрыгнули.

— Ну это совсем никуда не годится! — заявила она.

Три пары удивлённых глаз и одна Дуля, в немом недоумении, уставились на неё.

— И нечего на меня так смотреть! — прикрикнула на них Принцесса — Я уверенна, что поедание грудного младенца — это точно противозаконно! Это — преступление!

Дракон откинулся на спинку кресла и удивлённо поднял бровь.

— Скажите, девушка, — мягко поинтересовался он — вы юрист?

— Нет, — ответила Закатиглазка — но я не понимаю какое это имеет значение?

— Я так и подумал, что не понимаете, — продолжил Дракон всё тем же мягким, наставительным тоном — позвольте, ещё один вопрос, может быть вы практикующий судья?

— Нет, — второй раз ответила Принцесса.

— Но, простите, если вы не сведущи в юриспруденции, как вы позволяете себе классифицировать наши действия как противозаконные? — Дракон засунул палец в ноздрю, поковырял там, обтёр палец о скатерть и продолжил — Более того, известно ли вам, что признать какое-либо действие преступлением, имеет право только суд?

Принцесса сидела как оплёванная.

— Но если это не преступление, — пыталась она оправдаться — что тогда, вообще, можно называть преступлением?

— Только то, что будет доказано как таковое в суде, — веско ответил Дракон — вы же, как личность малообразованная, не имеете права делать подобные выводы. Разве, что, как вашу персональную субъективную оценку, — Дракон подался вперёд, впиваясь своими кошачьими зрачками в Принцессу — но лучше держите эту оценку при себе, что бы не выглядеть глупо, и что бы самой не оказаться под судом за умышленную клевету и очернение репутации.

В зале воцарилась тишина, прерываемая, только хрустом хрящей — это Дуля разделывала тушку.

Пристыженная Закатиглазка опустила глаза и делала вид, что поправляет косу.

Заяц и Кобольд в нетерпении переминались с ноги на ногу и давились слюной.

Вдруг Дракон хлопнул себя по лбу.

— Вспомнил! — он вылез из кресла — Это хорошо, что вы пришли, а то совсем бы запамятовал, — он подошёл к камину и разбросал сложенные в нём поленья.

Под ними был тот самый горшочек, доверху заполненный золотыми монетами, каждая размером с кофейное блюдце.

Завидев горшочек Принцесса подскочила на месте, её сердце затарохтело как пулемёт.

— Я же до сих пор не сдал половину дохода моим благодетелям, — покачал головой Дракон — у нас, в культурных кругах, это называется — крысятничество. Кукишок, крикни рыцарей, пусть сюда поднимуться.

Дуля запрыгнула на поддоконник, и посмотрела во двор, у фундамета донжона, стояла группка рыцарей, они курили беломор и ругались матом.

Дуля свистнула, но ветер рассеял звук, и Дуля осталась не услышанной. Тогда она попыталась плюнуть в одного из шевалье, но треклятый ветер занёс слюну обратно, обморосив поддоконник. К счастью на поддоконнике стоял горшок с геранью. Дуля сбросила цветок, и глиняный горшочек вдребезги разбился о шлем рыцаря. Благородные кавалеры побросали окурки на заплёванную землю, и задрали головы, угрожая физической расправой тому кто бросил снаряд.

— Дуйте сюда, живо! — крикнула Дуля.

— Докурим и придём, — прокричал в ответ один из рыцарей, остальные, присев на корточки поднимали брошенные папиросы.

— Немедлено сюда! — рассвирепела Дуля — Я сказал!

Пришлось, таки, сэрам — рыцарям, не докуривши подниматься в башню.

— Уже идут, — отчиталась Дуля перед Драконом.

— Отсчитаешь им ровно половину, — приказал Дракон, указывая на золотые монеты — ну и себе, пару штук возьми.

Закатиглазка решила действовать. Горшочек был здесь и некому вступиться за Дракона, нужно немедленно зарубить чудовище, лучшего случая не предоставиться. Главное быстро. Принцесса бросила взгляд на стоявший по левую руку меч.

Но Дракон поймал этот взгляд и всё понял. Он прижался спиной к камину и завизжал:

— Ты умышляешь покуситься но мою жизнь и здоровье! Не смей! Это противозаконно!

Но Принцесса молча взяла меч и стала неумолимо приближаться.

— Ты ничего этим не решишь! — от драконьего визга дрожали стёкла — Тебя посадят, а горшочек с золотом всё — одно конфискуют! Меня можно одолеть, только, судом!

Принцесса остановилась перед Драконом, который, как робкий пингвин, робко спрятал тело жироное в камине. Она поняла, что в словах пресмыкающегося есть здравое зерно, порешить-то Дракона не сложно, но как потом выбраться из замка, да ещё, с золотом? Можно, конечно, попытаться взять чудовище в заложники и попытаться так прорваться на волю, но это дело через чур рискованное и сложное. Кроме того, на время недееспособности Дракона, руководить в замке будет Дуля, а это такая способная мразь, что постарается сделать всё, что бы его повелитель распростился с жизнью, что бы занять его место. Оставался один выход, который подсказал сам Дракон.

— Дракон, — поизнесла Закатиглазка и приставила остриё меча к большому, покрытому чешуёй и чёрными волосами, драконьему пузу, которое кокетливо торчало между пол халата — я подаю на тебя апелляцию в суд!

— Это другой разговор, — Дракон аккуратно отодвинул остриё от пуза — имеешь полное право.

Послышался лязг доспехов, рыцари, вызванные Дулей, вошли в зал.

— Кукишок, — мягко окликнул Дулю Дракон — Дама желает суда надо мною, так что давай, голубчик, готовь заседание.

Дуля поклонилась и удалилась.

— И ни одной золотой монеты ты не смеешь тронуть, покуда идёт апелляция, — добавила условие Закатиглазка.

Дракон хотел было опротестовать это, но взглянув, ещё раз, на меч в руке Принцессы, и учтя её нервозное состояние, согласился.

От розыгравшейся юридической коллизии выиграли Заяц и Кобольд, покуда шли выяснения о праве владения золотом и лишении Дракона жизни, они преспокойно, не говоря лишних слов, орудовали челюстями, поедая тушённого младенца с двух противоположных концов, пока не столкнулись лбами. Гном злобно зарычал, и Заяц, отступившись, слез со стола, предоставив начальнику самому докушать остаток, что тот успешно и сделал.

— Судья входит в зал! — прокричал, неожиданно появивщийся, гаденький человечек, с лысой, похожей на яичко головой и в чёрной мантии — Всем встать! — и сбавив голос до нежного полушёпота, прибавил — Кроме, конечно, господина Дракона.

— Это что? — удивилась Закатиглазка и спросила у Дракона — У тебя и судья здесь есть?

— Ну не летать же мне кто знает куда каждый раз как понадобиться очередная бумажка, — парировал Дракон — пришлось этого шельмеца взять на содержание. Ах, знали бы вы как нынче дорого судьи обходятся. Чистый грабёж.