— А это кто такие? — удивилась она.

— Рыбаки, — подсказал, смотряший через плечо Принцессы король — они всегда за кортежами следуют, для них тут самый улов идёт.

— Что ещё за рыбаки? — не поняла Принцесса.

— Сейчас увидишь, — усмехнулся король.

Тем временем, квадратнолицые журналисты принялись за расчистку дороги по-сурьёзному. Они повылазили из машин, снаряжённые битами, кастетами и газовыми баллончиками. Заведев такой их решительный настрой, стоящие в пробке водители стали бросать свои машины, и спасаться бегством, прыгая по капотам и крышам, а иногда и друг по другу.

В образовавшуюся людскую давку, с радостным кличем вклинились журналисты, раздавая удары на право и на лево, чем, заметно, подстегнули народ к освобождению улицы.

Разбегавшиеся автомобилисты, спасаясь от журналистов, толпами хлынули в переулки. Тут-то из фургончиков выскочили снабдители родины свежим мясом — военкомовцы. Развернув поперёк переулка бредень, они захватили живую волну в её главе, и принялись выуживать будущих рекрутов.

Стоя на крышах своих машин, с широко расставленными ногами, военкомовцы, умело орудуя баграми, цепляли людей, и свеженьких трепыхающихся, забрасывали в тёмные пуза ненасытных фургончиков.

Особо резвых рекрутов глушили заранее заготовленным веслом, и на всякий случай связывали бичёвкой.

Сегодняшнему улову военкомовцы не могли нарадоваться, призывник шёл до того густо, что можно было брать голыми руками. За пять минут, все фургончики были забиты уловом до отвалу, военкомовцы с трудом, трамбуя призывников ногами, позакрывали дверцы, и маленькие машинки медлено, с раздутыми, как у козочек после выпаса, боками, кряхтя и покачиваясь, поехали сдавать улов в столичные военкоматы.

— Они же их всех передавят, — сказала наблюдавшая за ловом Закатиглазка.

— Половину, точно, живыми до военкоматов довезут, — король был более сведущ в этом вопросе — а при таком улове, им и половины за глаза хватит.

Кортеж, наконец, начал двигаться, мало — помалу, как ледокол, прорубывая себе проход, самая плотная часть пробки была пройдена.

Кобольд, принимавший активное участие в побиении автомобилистов, так увлёксе пинанием чьего-то бездыханного тела, и не заметил, что кортеж поехал без него. Он припустил вдогонку, изо всех сил семеня короткими кривыми ножками и выкрикивая нелицеприятные эпитеты по адресу забывших его однополчан.

И, хотя, кортеж продолжал двигаться с черепашьей скоростью, для Кобольда это была настоящая эстафета, в довершении ко всему, из окна высунулась ушастая заячья голова, и заметив бегущего Кобольда, скривила ему пренеприятную рожу и показала язык. От ярости Гном поднажал, и задыхающийся, дотянулся, таки, до дверцы машины дёрнул её на себя, и с разбеу запрыгнул внутрь, приземлилившись, прямо, на Зайца.

— Подлец. — хрипел развалившись на Зайце Кобольд — косоглазая дешёвка, ты видел, что я догоняю и скрыл!

Король посмотрел на придавленного Зайца, приподнял правую бровь и глубокомысленно произнёс:

— А вы не так безнадёжны как я предполагал, мой пушной друг.

В ответ Заяц оскалился подленькой ухмылкой.

На отдельном пироне их, уже, поджидал ярко-красный локомотив с паросиловой установкой, к которому были прицеплены три вагона, один — для нужд машиниста и кочегаров, второй, расписанный предвыборными лозунгами пятидесяти с лишним партий и окрашенный в партийные цвета — для проезда монарших особ и их сопроводителей, и третий вагон с тремя большими спальнями — купе.

В первую очередь начали грузить сейф, двое охранников попытались поднять его, что бы подать на подножку, где ношу бы подхватили двое других, но, увы, не рассчитали сил, и металлическая громада выскользнув из рук перебила одному из охранников ногу.

— Ну ничего толком сделать не могут, — король отпустил хорошую затрещину пострадавшему и добавил — оштрафован!

— Отойдите рукожопы! — разогнала охранников Принцесса — Смотрите как нужно. Вот чему я замужем научилась! — она обхватила обеими руками гладкие бока сейфа и прижав к себе, оторвала неподъёмную громадину от земли.

— Доченька, тебе не тяжело? — король бросился помогать Закатиглазке.

— Не мешайте, папинька, — отвергла его услуги Паринцесса — я моего сизокрылого постоянно на ручках таскаю, так что мне, теперь, любая тяжесть нипочём!

Принцесса поставила сейф на подножку, от куда, уже, охранники потащили его волоком в глубь вагона.

Раздался гудок паровоза.

— Ну, прощайте детки! — у короля навернулись слёзы на глазах.

Близнецы принялись обнимать отца и нацеловывать во все щёки.

— Я первый! Я — начальник! — Кобольд запрыгнул на подножку и покрутил выпяченным задом перед остальными.

Но тут ему на плечо лягла чья-то рука, Кобольд тут же брезгливо стряхнул её, и обернулся, намереваясь отчитать наглеца.

Это был Дед.

— Пенсіонери завжди у транспорті йдуть поперед усіх, та займають найкраші місця, затям собі, — прогнусавил сквозь усы Дед.

— Тут тебе не электричка, и не автобус! — огрызнулся Кобольд — Это приличный вагон для очень важных персон, а не дом престарелых, а главное я — начальник, а значит я, всегда, захожу первым!

— А, як шо, я даси тобі доброго ляпаса? — Дед поднёс свою широкую ладонь к лицу Кобольда.

Гном, какое-то время, изучал ладонь, прикидывая насколько опасно для здоровья получить ею леща, и придя к выводу, что лучше это не проверять на себе, отодвинулся в сторону и, сделав пригласительный жест ручкой, сказал:

— Проходите, Дедушка.

Дед, опираясь на клюку, чинно прошевствовал в салон, Кобольд скрутил ему в спину фигу, и засеменил следом.

Закатиглазка, тоже, запрыгнула на подножку и помахала на прощанье отцу, тот не заметил этого жеста, ибо отчаянно отгонял от себя близнецов, всё норовивших чмокнуть его напоследок, в конце концов, он вырвал у старшего свёрток с арапником, вынул кнут, и, только, при его помощи загнал братьев в вагон.

— Досвиданья, наш папочка! — кричали братья, даже когда, не тольоко сам король, но и вокзал, скрылись из виду — Досвидания! Досвидания! — пролетели мимо окон вагона последние стройплощадки пригорода, и состав покинул столицу, а братья всё старались перекричать друг друга — Досвиданья! Досвиданья!.

— Да заглохните вы! — Закатиглазка отпихнула братьев и захлопнула дверь.

— Сестрица, ты не волнуйся, — Старший Брат молитвенно сложил руки — что арапничек у батюшки остался, у нас, ещё, с собой есть!

— Вот! — Средний Брат вытащил Из-за пазухи скрученный кольцами кнут.

— Хочешь мы тебя, прямо сейчас, подлечим? — тут же предложил Младший Брат.

— Отвали, дурак! — отвергла предложение Принцесса, и на всякий случай отошла от сердобольных братьев.

А те завидев в вагоне бильярдный стол, сразу же забыли про Пртинцессу, и побежали разбирать кии, намереваясь расписать партию в карамболь.

В углу большого белого дивана, прислонившись спиной с подушечке, развалился Заяц, его красные глазки горели здоровым блеском, как это бывает когда начальство обдумывает подлости.

В самом конце вагона была вмонтирована барная стойка, и за ней, уже, хозяйничал Дед. Он поставил перед собой высокий пивной бокал, заполнил его до половины портвейном, а поверх него, до самых краёв налил водки, аккуратно палочкой смешал напитки, уселся на хокер, и принялся присёрбывать коктель, щурясь от удовольствия.

Справа от барной стойки стоял сейф. Закатиглазка, искоса поглядывая на объект своих вожделений, тоже, подошла к стойке, налила себе стакан газировки, залпом осушила и облакотившись локтями о полированную поверхность стойки, спросила у Деда:

— Выходит, правду говорили, что вы водку с портвейном мешаете?

— Брехня, — не признался Дед и сделал большой глоток из бокала.

— Что? Где? — это Кобольд кряхтя и чертыхаясь влез на хокер возле Деда — Где портвейн с водкой? Я буду! Наливайте!

— А вам не кажется, что после вчерашнего вам, пока, хватит? — Принцесса недобро взглянула на Гнома.