Тони тоже улыбался, хоть и поджимал губы, пытаясь выглядеть строгим. Он стоял в узких брюках и сером свитере, оттенявшем глаза. Контрастный свет библиотеки подчеркивал четкие линии скул.

– Перестань, – предупредила Джун и насупилась, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, настолько веселой и одновременно обидной казалась ситуация.

– Где мои сигареты, малявка? – повторил он, но Джун медленно покачала головой:

– Не будешь ты курить в этом доме.

– Что еще мне нельзя в моем доме? – вскинул он бровь.

У него были красивые прямые брови вразлет, темные, в меру густые, без фанатизма. Пожалуй, это единственное, что нравилось в нем. Ну, еще ямочка на щеке, когда он улыбался.

…Может, еще губы. Интересно, он только целуется с теми девчонками, которых приводит домой, или…

– Джун? – раздался напряженный оклик.

Она в ужасе отвела взгляд в сторону, испугавшись, что Тони мог прочесть ее мысли, и поправила воротник школьной блузки.

– Да делай ты, что хочешь! – психанула она и приказала: – Верни мои шоколадки немедленно!

Тони держал пачку с «твиксами», которая тут же взлетела вверх, когда он поднял руку.

– Только равноценный обмен.

…Но и Тони больше не веселился. Он смотрел хмуро, словно ему надоел этот цирк. Он явно мечтал уйти, но не желал сдаваться. Как всегда, должен был настоять на своем даже в мелочи.

– Я жду, – холодно сказал он.

Джун покраснела. Она не знала почему. Не понимала, какого черта не получалось снова посмотреть Тони в глаза. Разозлившись на себя, она ступила к нему и легко толкнула ладонями в грудь, наткнувшись на каменную стену, не иначе. Толкнула еще раз, но он не сдвинулся.

Они замерли в паре сантиметров друг от друга, и Джун растерялась.

Я боюсь его, что ли?!

Как во сне, она снова коснулась его груди, но пальцы будто онемели и застыли.

Джун не увидела, а почувствовала, как Тони опустил руку с упаковкой.

– Держи, Бэмби. И больше не смей брать мои вещи, – тихо сказал он и сделал шаг назад.

И она выдохнула наконец.

…Что это было? С ума сошла! Откуда оно вообще взялось в ней – это вязкое, пугающее чувство, что вдохнуть не сможет уже никогда?

Очнись, это же Тони! Он тебя со свету сживет, только повод дай!

– Джун! Джу-у-н! – Голос Чейза вернул в кафетерий, к ягодному морсу. Друг хлопал ее по плечу. – Допивай быстрее, занятия начинаются.

– Да, конечно, – улыбнулась она рассеянно.

…А сердце трепыхалось в груди, как у загнанного зайца.

Точнее, как у этрусской землеройки: 25 ударов в секунду – это вам не шутки. Да какие уж тут шутки, если Джун избегала Тони сегодня, словно была виновата перед ним непонятно за что. Назойливое поедающее изнутри удушливое чувство напоминало именно ее – вину. Любимое чувство Джун, которое теперь пахло сигаретами и шоколадками.

Точно! Мне просто стыдно, что влезла в его заначку. Мне плевать на него и на его личную жизнь. Пусть делает, что хочет. Пусть портит свои легкие никотином, я и слова не скажу. А тем более не прикоснусь к нему.

И она больше не трогала Тони. Никогда-никогда. До Того Самого Дня.

– Ты в порядке? – спросил Крис, а он продолжал смотреть на Чейза, который сжимал плечо Джун.

В порядке? Он и сам не знал. Это нормально вообще – обращать внимание на то, кто и когда прикасается к ней? Какая разница? Главное, что это не Крис.

Уйди, Бэмби, блин. Выметайся из моей головы. Просто – исчезни.

Она ему не нравилась, но каждое утро за завтраком Тони смотрел, как она ест, и яд растекался по венам.

Какие ее волосы на ощупь? На вид жесткие.

А губы?

…И тогда он отводил взгляд.

Бесило, если она переставала совать свой курносый нос в его дела, будто забывала о его существовании. Был только Чейз.

Крис и Чейз. Чейз и Крис.

Тони поморщился, когда осознал, что перекривлял имена в мыслях. Нет, это была не ревность, нет. Просто он не мог представить, что кто-то всерьез способен восхвалять Джун. Она же лицемерная двуличная кобра…

Впрочем, ее парень Чейз любил животных, особенно змей.

– Ты видел их видео с мартышкой? – спросил Крис, которого умиляло остроумие Джун, и Тони тяжело вздохнул.

– Я не видел ни одного.

– Серьезно? – удивилась Сиенна. – Они клевые! А когда Чейз снял футболку… м-м…

– Так, не понял! – насмешливо возмутился Крис. – Ты же клялась, что перемотала этот момент.

Сиенна фыркнула, так и не найдясь с ответом.

Серьезно? И ей тоже Чейз нравится?

Чейз и Крис. Крис и Чейз.

Господи…

Как же Тони ненавидел Джун за то, что напролом лезла в его сознание, как вирус. Грудную клетку до сих пор прожигало, будто она ему клеймо ладонью поставила вчера… А болотные глаза. Он чуть не захлебнулся в них, в этих убийственных топях.

Ну ее к черту. Она из него все вены вытянет, если поймет, что может его зацепить. От таких, как Джун, нужно серебряными крестами отмахиваться, иначе сожрет и не подавится.

И точно не стоит представлять, что будет, если он сейчас подойдет к ней здесь, при всех, и слижет кроваво-красный сок с ее вечно искусанных губ. Что она сделает? Оттолкнет?.. Пальцы у нее прохладные сейчас, она ведь стакан из рук не выпускает.

Тони поморщился и зарычал про себя.

Уйди, Джун. По-человечески прошу. Выметайся на хер из моей головы!

Возле нее сидела Мелани. Умная, добрая, такая настоящая. Рядом с Мел хотелось быть лучше. Она мотивировала на подвиги. С такой девушкой можно легко провести целую жизнь, ни разу не пожалев об этом.

Но взгляд Тони, как магнит, прикипал к той, которая бесила. Которую он не уважал от слова «совсем». Она мотивировала только на саморазрушение. От нее кровь либо кипела, либо стыла в венах.

Ребячество, с которым они соревновались, инфантильное желание коверкать в мыслях имена других парней – все это вышло на первый план, заняв слишком много места. Слишком много ее. И это стало проблемой.

Тони посчитал про себя, сколько месяцев осталось до отъезда в университет, и шумно, раздраженно вздохнул. Пять месяцев еще. Целая жизнь.

В это было трудно поверить, но он не мог дождаться, когда уедет из Иден-Парка, сдав родной дом на милость Бэмби. Что угодно, лишь бы не видеть ее каждый день. Не думать.

– С днем рождения, милая! – Фрэнк обнял ее и протянул плоскую квадратную коробку зеленого цвета, обвязанную серебристой лентой.

Взгляд опекуна горел предвкушением. Темные короткие волосы с проседью были взъерошены, морщины у глаз стали глубже, так широко он улыбался.

Джун, в пижаме – суббота, как-никак – спустилась к завтраку и теперь с волнением разглядывала подарок. Потрясла из любопытства.

– Эй-эй, аккуратнее, – попросил Фрэнк, а Генри, который вошел в столовую, зевнул в кулак и одернул форменный пиджак на пивном животе, который наметился в последний год.

– С днем рождения, мисс Джун, – поздравил дворецкий и принялся укладывать тонкой черной расческой влажные волосы.

– Ты кутил всю ночь, Генри? – хохотнула она.

– Нам по ошибке доставили клетку с попугаями, и они орали до рассвета, пока их не забрали. А мистер Тедд привез фейерверки, хотя мы не заказывали в этом году.

Вечером в Иден-Парке собирались праздновать 18-летие Джун и фестиваль весны.

– Не терпится увидеть световое шоу, – сдерживая визжащий восторг, улыбнулась она.

Фейерверки на Майский день были традицией, но они слишком сильно коптили воздух и пугали зверей в окрестностях Иден-Парка, поэтому Фрэнк предложил устроить световое шоу вместо пиротехнического. В небо запустят двести дронов.

Джун обожала опекуна за ответственность.

– Во сколько Тони здесь будет? – спросил Фрэнк, посмотрев на большие настенные часы, и она резко опустила взгляд, расправляя пальцами ленту на подарке.