Господи, как же стыдно было перед друзьями. За то, что спровоцировала скандал, за то, что обидела упоминанием о проклятом споре. Ну почему не промолчала? Оно как-то само сорвалось, эмоции перехлестнули через край.

Зря уединилась с Крисом, конечно. Не спала ночь накануне. Испугалась Тони. Разозлилась на миссис Паркер…

Крис, наверное, решил, что Джун притворно вздыхала по нему только ради победы в пари. И не доказать теперь, что действительно была по-детски влюблена до самого первого мая, когда наконец поцеловала Принца и ощутила вкус разочарования.

Эх. Не получилось Золушки из Бэмби-Джун. Да и куда ей, с шестым размером обуви! Жалко было бы столько хрусталя переводить.

…Наконец на Иден-Парк опустилась тишина. Впрочем, Джун не осталась одна: Уитни решила заночевать в ее комнате. Настояла, что не бросит в такой трудный момент под одной крышей с Тони. Объяснять, что младший Андерсон далеко не демон, не было сил. Потом, все потом. Завтра.

Полная переживаний, Уитни уснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки, а Джун долго смотрела в окно, прежде чем спуститься в библиотеку.

В полутьме горят ночники. Аромат мятного табака… Тони здесь.

И на мгновение неуместная радость трепыхнулась в сердце, тут же сменившись подозрением. Что он все-таки собирался обсудить?

Джун нервничала. Она даже не переоделась, до того паника захватила ее. Так и заявилась в школьной форме, с растрепанным высоким хвостом на голове.

Если Тони скажет, что не желает ее больше видеть, то она даже спорить не станет. Сегодня она повела себя, как ненормальная.

Едва слышно ступая, она подошла к видеокамере, которая была установлена у широкой библиотечной стены на штативе, и включила запись. На всякий случай. Тони тоже был сегодня не в себе. Вдруг снова начнет буянить, обвинять. Джун не собиралась больше терпеть его издевки. Она чертовски устала от препирательств и надеялась этой ночью поставить жирную точку в давнем противостоянии.

Он сразу услышал тихие шаги.

Опять крадется… Не девушка, а бумажный кораблик: не ходит, а плывет. Он никогда не мог понять, куда и зачем.

Прикрыв глаза, Тони сидел на кушетке у высокого узкого окна меж двух рядов стеллажей, где хранил сигареты. Где Бэмби хранила шоколадки. Он ей новых привез, кстати. Забыл принести в суете.

Тони затянулся табаком, и нижнюю губу снова защипало: Крис хорошо приложился. Но внутренности выкручивало не от чужих ударов, а от тихой ярости, которая так и не нашла выхода.

За что ему такое наказание? Когда, в какой момент он пустил жизнь под откос и вляпался в чувства к Бэмби? То, что он испытывал к ней, прожигало, изматывало. Больная химия, боль. Постоянная, губительная. А без нее никак. Не удовлетворяли другие, их было мало. Всего мало: аромата, тепла, шепота…

Один только прямой взгляд Джун стоил всех, кого Тони впускал в свою в жизнь. Может, потому никто и не задерживался. Они проигрывали в сравнении.

…Она наконец показалась в проеме, и Тони ухмыльнулся, щурясь от дыма: Джун тоже в разбитом состоянии явилась. Стоило ли добивать ее сейчас новостью о том, что Ллойд Эвери проводил праздники вне дома, потому что проводил их с другой семьей?

Прикинь, Бэмби, у тебя где-то в этом мире есть сводный брат. Нормальный человек, возможно. Лучше, чем я.

Тони не представлял, как вообще можно завести подобный разговор, поэтому продолжал молча наблюдать.

Джун не двигалась, не отрывая шокированного взгляда от его торса, едва прикрытого полами расстегнутой рубашки. И опять это удивление, будто мужчину никогда не видела. Чейз не упускал случая обнажиться, насколько помнил Тони. Непонятное смущение Бэмби выбивало из агрессивного настроя.

Она так и не сделала шага вперед, и Тони лениво затушил сигарету в пепельнице. Поднялся и вышел из укрытия, в полутьму просторной библиотеки, которая всегда помогала привести мысли в порядок.

Он сунул руки в карманы брюк и вопреки здравому смыслу скользнул взглядом по ногам Джун, задержавшись на обнаженной коже над коленями, затем – по тонкой талии, белой блузке, до неприличия скромной…

– Почему ты так смотришь на меня? – напряженно спросила Джун, а у него уже фантазия заработала на полную мощность.

– Это ты на меня смотришь, – возразил он, мысленно расстегивая пуговицы на ее блузке.

– О чем ты думаешь?

– О том, как сильно ненавижу тебя.

– Я ненавижу тебя сильнее, – оскорбилась она. – И я не понимаю, зачем ты тянешь? Почему не говоришь, что я проиграла.

Опять она об этом споре. Неужто и правда верит, что ее выгонят из дома? Чудачка.

Тони решил подразнить ее. Проверить, есть ли у нее тормоза.

– А что бы ты сделала, если бы и правда проиграла? М-м? Скажи, Бэмби, на что бы ты пошла ради права остаться в Иден-Парке навсегда, в качестве хозяйки?

На что Джун Эвери была готова ради цели? Ради того, чтобы получить этот дом после смерти Фрэнка. Совсем скоро… Так несправедливо. Так адски, до вырванных из сердца вен, несправедливо.

Она растерялась.

– О чем ты?

– Ты смогла бы сейчас, после того как наконец-то открыла мне свои истинные чувства… Ты бы, допустим, опустилась передо мной на колени?

Джун тяжело сглотнула, и он ощутил во рту ее вкус. Лето, дурман… А внутри магма растекалась, выжигая напоминанием, что Бэмби пошла на свидание с Крисом сегодня. Потому что хотела. Другого объяснения нет, она ведь была уверена, что проиграла пари.

Бессмысленное пари, в котором никто не получит приз: Фрэнка не станет через полгода.

Тони завидовал тому, что Джун об этом не знала. Он тоже предпочел бы не знать, забыть. Забыться с ней, понять, почему она продолжает смотреть на него, как завороженная, если пару часов назад была готова отдаться его лучшему другу.

– А зачем мне вставать на колени? – после долгой паузы удивленно уточнила Джун. – Ты в рыцари меня собрался принимать?

Тони холодно усмехнулся ее притворному непониманию и выразился прямо, лишая разговор двойных смыслов:

– Ты бы отсосала мне, здесь и сейчас, давясь собственной ненавистью?

Раздался громкий стук. Челюсть Бэмби упала. Вернее, разбилась китайская ваза, подарок Паркеров. Джун смахнула ее с квадратного стола, на который оперлась ладонью… Ее ладони. Как электроды дефибриллятора. То, что ему нужно сейчас, а то сердце болит, хоть ты вырви и отдай малышке Бэмби. Пусть поразвлечется, запишет новый видеоролик.

Тони сделал шаг вперед и услышал возмущенное:

– Держись от меня подальше! Ты больной ублюдок!

Но он не остановился. Подошел к ней вплотную и, обхватив пальцами нежный подбородок, пристально посмотрел в болотные глаза.

– А если бы я соврал, что хочу тебя? Это сделало бы тебя сговорчивее? Ты ведь была доброй с Крисом.

В ее взгляде – и ему не показалось – блеснуло знакомое изматывающее чувство, которое ударило под дых, до звезд в глазах.

Джун тяжело сглотнула.

– Но… ты ведь не хочешь.

– Нет. Просто рассуждаю, – хрипло соврал он.

– Да я бы лучше умерла, чем занялась с тобой… этим! – полоснула она его по лицу надрывным шепотом, и последние трезвые мысли пеплом осыпались, столько в ее словах было сумасшедших эмоций.

Ткань короткой юбки смялась от соприкосновения, и он сжал свободной рукой голую ногу над коленом, над линией серого гольфа. Джун не вырывалась, не кричала. Почему?

Почему ты не посылаешь меня? Оттолкни, закричи… Но она молча смотрела широко раскрытыми глазами, с такой затаенной, отчаянной надеждой, что внутри него мир раскрошился. Разбился, как та ваза. Тони даже дыхание задержал, когда скользнул ладонью под короткую юбку и просунул пальцы между плотно сжатых бедер, под кромку нижнего белья.

Боже мой. Твою мать. Джун была горячая, мокрая…

Спина покрылась испариной, и Тони поморщился от прилива возбуждения, скрутившего внутренности в узел.

– Лучше умерла бы, да? Снова ты врешь, – прошипел он. – Как же ты заколебала меня своим враньем, Джун.