— Можно, — ответил Ник Улин, впиваясь в новый ряд данных, появившихся перед ним на информационном экране, — но, к сожалению, любая придуманная математическая модель, как я только что сказал, неполна. Содержит в себе только то, что в нее изначально вложено. Полевых исследований она не заменит… Пока, пожалуйста, не отвлекайте меня — вроде бы нашли силикоидных носителей разума.

— Да, природа гораздо богаче нашего воображения… — прокомментировал Яфет новую информацию, появившуюся на экранах, и на этом разговор прекратился.

Незаметно пролетела неделя. До гибели первого «Проникателя» говорили «ядро». При работах по двум направлениям возникла потребность различать, где что происходит. Как-то само собой вспомнились номера, присвоенные «ядрам» при просвете Шара. Первый вскрытый, боро-углеродный мир стали называть Седьмым, силикоидный — Четвертым.

После очередного сеанса мгновенной межзвездной связи — необходимо было передать полученные богатейшие результаты научных исследований — руководство экспедиции объявило дискуссию по вопросу, что делать дальше. Поток открытий, текущий из Семерки и Четверки, потихоньку усыхал. Пути, ведущего к таинственным создателям Шара, они не подсказывали, и было не ясно, как достичь главной цели экспедиции — вступить в контакт с Перворожденными.

Вновь было принято решение, продиктованное простым любопытством: снова бурить. Так неожиданным образом команда-22 оказалась на острие работ экспедиции. Третьим в очереди на вскрытие значилось «ядро» под первоначальным номером «два», выбранное Алексеем Сковородниковым, и ответственность за организацию исследований его, согласно общему плану работ, возлагалась на подразделение Вана Лусонского.

Герцог, впрочем, был занят более важными делами и возложил все хлопоты на Лидию Гирееву: пусть, мол, учится, растет над собой.

Вытолкнутый из недр элеонорских мастерских «Проникатель-3» представлял собой шедевр инженерного творчества и вмещал в себя оборудование, необходимое для прорыва квантитной оболочки Двойки, сложную систему сбора и обработки данных и комфортабельный жилой отсек. Функционировал он безупречно, и уже через несколько минут после «пришарения» выдал первые результаты замеров внутренней среды третьего по счету вскрытого «ядра». Длиннющий список чисел характеризовался одним словом — норма.

Не веря глазам своим, как и все без исключения члены экспедиции, Лидия Гиреева, исполняющая обязанности главного диспетчера-распорядителя работ, потребовала калибровки анализаторов, затем — их замены. Однако и повторные измерения упорно показывали: там, внутри Двойки состав воздушной среды, температура, сила тяжести, радиационный фон и все прочее неотличимы от земных.

«Элеонора» зашелестела, как потревоженный улей. Даже Алексей Сковородников с интересом включился в общее обсуждение.

Отстреленный рой мисентов позволил сконструировать подробную карту Двойки.

Нависающий купол квантитной оболочки, светящийся в районе наивысшей точки примерно как земное солнце, хорошо имитировал голубое небо. Четырнадцать часов длился день, затем светильник переходил в энергосберегающий режим, и наступала относительная темнота — примерно такая же, как на Земле при полной Луне.

По небу ходили тучки. Возможно, когда и дожди случались.

Всхолмленная лесистая местность внизу, прорезанная семью речными руслами, постепенно опускалась к середине. Края ее вздыбливались горными кручами, почти касающимися квантитной оболочки изнутри.

Населялась она… людьми. Или существами, неотличимыми от людей. Одетыми в простые домотканые одежды. Имеющими только примитивные орудия и занимающимися натуральным хозяйством.

Ровные площадки, удобные для сельскохозяйственных работ, во многих местах были заняты ухоженными полями. Вокруг населенных пунктов — компьютер насчитал шестьдесят больших поселений с количеством домов не менее сотни каждый и тысячу мелких хуторков — бродили многочисленные стада домашнего скота. Все крупные деревни были связаны грунтовыми дорогами.

Одним словом, идиллия. Но с одним исключением. Посреди Двойки раскинулось довольно большое — километров пять в диаметре — озеро. Позже выяснилось, что именовалось оно Уремом. Воды его, насыщенные сероводородом, были безжизненны, а песчано-каменистые, лишенные растительности берега прогрызены множеством пещер. Инородным пятном застыло оно, вбирая все речные воды Двойки и порождая в ответ лишь смрад.

Было от чего вскружиться голове. Было от чего впасть в познавательный транс.

Никто не мог предсказать реакцию существ, живущих в замкнутом мире, на появление пришельцев извне. Чтобы не внести необратимых изменений в объект изучения, дальнейшие исследования Двойки решено было проводить скрытно от аборигенов.

Наладили производство специализированных мисентов. Их распыляли, когда в Двойке был «день» — появление микроскопических шпионов если и улавливалось ее обитателями, то принималось разве что как легкое запыление воздуха.

Через неделю было признано, что одними мисентами не обойтись, и в Двойку были отправлены два десятка тяжелых исследовательских роботов, снабженных сложной аппаратурой для физико-химических исследований и совершенными системами мимикрии. Сбрасывали их по ночам на специальных парашютиках из материалов, за полчаса растворяющихся в воздухе без следа.

Если мисенты дали как бы последовательность моментных снимков Двойки, позволили накопить информацию, необходимую для расшифровки языка аборигенов, то с помощью тяжелой техники удалось провести детальный химический анализ процессов замкнутого мира и убедиться, что биологический код его жизни не отличим от земного.

Определили, что климат Двойки примерно соответствует климату умеренной зоны Земли, но без выраженной смены времен года. Фауна и флора ее представляли почти точные аналоги земных. Существенных различий на уровне видообразования выявлено не было.

Пользуясь привилегиями распорядителя работ, Ник Улин возглавил одно из направлений исследований — реконструирование истории Двойки. Яфет объявил себя начальником группы, изучающей ее псевдочеловеческих обитателей, и назначил Алексея Сковородникова своим заместителем. Лидия Гиреева утвердилась в кресле главного диспетчера. Только герцог Лусонский по-прежнему занимался сугубо личными делами.

Заботы спрессовали сутки в мгновения, и лишь где-то через неделю выпала очередная фантом-конференция команды-22 в каюте Ника Улина. Обратив внимание, что квартарец сидит за компьютерным пультом чернее тучи, Яфет спросил:

— В чем дело, уважаемый? Проблемы?

— Не то слово — тупик. Не удается смоделировать эволюцию Двойки. Генетические исследования свидетельствуют, что развитие биосферы шло естественным путем. В то же время из решения простейших математических уравнений, описывающих рост и уменьшение популяций, следует, что в столь малом объеме совершенствование жизни земного вида до появления гоминид невозможно.

— По пробам ДНК аборигены чрезвычайно близки к земным кроманьонцам, — с важностью поведал Яфет известную всем информацию. — Все-таки разница в возрасте между вами и ими около сорока тысяч лет.

— Мгновение! В биологии нет таких промежутков времени.

— Что-то я не в теме, — вмешался Алексей Сковородников. — Разве одного того факта, что Двойка находится в Шаре и окружена квантитной оболочкой, недостаточно для причисления ее к искусственным творениям?

— Я не отрицаю, что Двойка создана Перворожденными. Я говорю, что мы не можем понять, то ли они поместили зародыши земной жизни в квантитную оболочку и предоставили им развиваться своим путем, то ли периодически подправляли эволюцию своих подопечных. Не обнаружено никаких следов воздействий извне.

— Плохо искали. Надо, видимо, мне заняться этим вопросом. Вот тебе один косвенный аргумент в пользу того, что Перворожденные постоянно направляли жизнь в Двойке: язык аборигенов строго подчиняется правилам. Исключений нет — ни одного неправильного глагола тебе, ни кривого междометия! Ни одной идиомы, смысл которой лежит вне употребляемых слов! Всегда однозначно говорится, кто что с кем или с чем и как делал. Это ли не доказательство того, что он создан не обществом людей, а компьютером?