— Как будто бы мне больше делать нечего! До прихода сюда я не знал, что ты уже год оберегаешь Алика. Не даешь ему сжечь виерный узел.

— Упаси меня бог от таких вот опекунов, — проворчала Барбара. — Алик, считай, уже инвалид, пустышка. Ты, Юрок, в долгу перед ним — не надо было тебе браться за то, что не умеешь делать. А еще ты вместе со своей Селенкой в большом долгу передо мной. Но об этом я тебе потом при случае расскажу.

— Зато как появился, — Георгий не обращал внимания на герцогиню Лусонскую — так сразу же узнал, что магии я его не учил, а только оберегал?

— Да, сразу все узнал. Возможно, я недостаточно внимателен к своим подданным. А ты когда в последний раз заглядывал в Энциклопедию магии? Глянь, там давным-давно выложена дипломная работа Мориса, посвященная интересной процедуре под названием «лупа». В рубрике, касающейся определения причинно-следственных связей. Очень удобна в обращении. Не требует тонкой настройки, в отличие от классических Таблиц Месенна-Корева. Результат выдает в считанные минуты.

Пусть в последнее время между Домами Петуха и Медведя пробежала черная кошка — это еще не повод для демонстрации недоверия императору, подумал Олмир, наблюдая, как по телу Георгия Цезийского пробежала серебряная волна: Юра ушел в свой Дуат, чтобы проверить правдивость его слов.

— Ну, удостоверился? — сухо спросил Олмир, когда Георгий вновь оказался рядом.

Герцог Цезийский был необыкновенно хмур и по обыкновению молчалив.

— Видишь, Варя, насколько заразительно дурное поведение!

Герцог Цезийский вновь промолчал.

— Некогда мне играть в молчанку. Дел выше крыши. Предлагаю разойтись, — вздохнул Олмир и перешел на официоз: — Я отменяю прежний запрет. Аполлон Шойский может, если пожелает, обучаться меритской магии. После сдачи соответствующих экзаменов имеет право подать прошение на вступление в Совет магов. Вас, Георгий Цезийский, я прошу стать наставником нового ученика. А сейчас прошу покинуть это помещение. Немедленно. Башня будет разрушена!

Отправив Юру с Аликом в Коколь-Вух, Олмир сделал нуль-шаг, в третий раз за сегодня оказавшись около указателя с надписью «Проход закрыт. Частное владение. Посторонним вход категорически запрещен». Мгновением позже рядом возникла Барбара. Поймав разрешающий взгляд императора, герцогиня Лусонская повернулась в сторону Башни и щелкнула пальцами.

Мрачное строение Воргов осело холмиком мелкой пыли. Из ближайшей тучки пролился на нее мелкий дождь. Все правильно: завтра на месте Башни будет лишь бесформенная затвердевшая лепешка.

Олмир чувствовал беспокойство маленького Олми, давно — по его младенческим меркам — не видевшего отца. Чувствовал нетерпеливое желание встречи с ним Зои. Только что законченная ею симфония ждала первого слушателя. Его ждут.

Скорее на Аратрон!

Словно гигантский мыльный пузырь лопнул, разлетаясь тающими лоскутами, и «Элеонора» ворвалась в обычное пространство. Во всех отсеках гигантского корабля пропели сигналы, призывающие экипаж свершить массу неотложных дел.

Первое, но не самое важное — ориентировка в пространстве. Навигаторы сообщили: надпространственный прыжок совершен успешно. Звездолет находится на расстоянии в пятьдесят астрономических единиц от финальной точки маршрута и имеет относительную скорость в двадцать одну тысячу километров в секунду. Не тормозя, «Элеонора» могла достичь Шара менее чем за пять суток.

Язык за два тысячелетия изменился коренным образом, и Алексею Сковородникову чуть ли не с азов пришлось учиться говорить. А вот в части использования основных единиц измерения царил махровый консерватизм. По-прежнему в ходу были те же килограммы, метры и минуты, что и в его детстве. И временные интервалы, называемые сутками, также содержали двадцать четыре часа, несмотря на то, что не нашлось бы, пожалуй, ни одной колонизированной планеты, период вращения которой точно совпадал бы с земным. Межзвездные расстояния, как он успел выучить, измеряли в световых годах, иногда — в парсеках, а межпланетные — в астрономических единицах, приблизительно равных ста восьмидесяти миллионов километров. Таково было расстояние от Земли до Солнца.

Бурным потоком полились доклады службы старшего помощника: выход из строя отдельных агрегатов обеспечения жизнедеятельности, образование вредных веществ в жилых отсеках, отказ электроники, замыкания энергокабелей, сбои точной настройки приборов, и прочее и прочее. Изобретательности природы в придумывании хитроумных поломок не было предела. Алексей Сковородников с удивлением обнаружил, что забытый на выдвижном столе лист бумаги неестественным образом превратился в часть поверхности, оставшейся по-прежнему гладкой и блестящей. Бумага каким-то непонятным образом пропиталась полимерами, из которых состояла рабочая поверхность стола, стала прочной и водоотталкивающей. Бывает же…

На его вопрос, почему до сих пор не зарегистрировано ни одного случая, когда какой-нибудь астронавт оказывался сросшимся, скажем, с любимым креслом, Ник Улин разразился длинным малопонятным объяснением. Алексей уловил лишь, что чем интенсивнее использовался какой-нибудь предмет при нахождении звездолета в надпространстве, тем с меньшей вероятностью он изменится, оказавшись в обычном мире — не зря же микроэлектронику всегда перевозят во включенном состоянии. За все время космической деятельности человечества не было зафиксировано ни одного случая фатальной поломки функционирующих компьютерных систем. Тем более — ни одного случая смерти живого существа при возвращении в привычное пространство. Наблюдались, правда, различные психические отклонения, но это уже из области «каждый сам кузнец своего счастья»: значит, переусердствовал в оттачивании имеющихся или приобретении новых способностей.

Поскольку серьезные отказы технических систем не обнаружились, первые четыре часа после выхода из надпространства по традиции были посвящены установлению связи с диспетчерской службой космопорта Ремиты. По завершению общего доклада капитана каждый астронавт получил возможность послать весточку родным и знакомым. Записанные сообщения специальным образом кодировались и сжимались — получасовое видеописьмо превращалось в импульс, длившийся не более секунды. Алексею Сковородникову некого было оповещать, что он жив и здоров, чего и своему визави желает, поэтому он просто наблюдал за поднявшейся суматохой. К его удивлению, больше половины всего времени, отведенного для связи, съел Ник Улин, отвечая на бесчисленные вопросы своих подопечных квартарцев.

Авральные работы по устранению неполадок и проверке экспедиционного снаряжения заняли двое суток. С корабельными системами особых проблем не было, но экспедиция обладала большим имуществом, сложенным в трюмах в основном в законсервированном состоянии — с ним пришлось повозиться. В принципе, проверку работоспособности и, при необходимости, ремонт экспедиционного снаряжения можно было отложить до момента, когда оно действительно понадобилось бы. Однако Благов, не желая получать неприятные сюрпризы в будущем, потребовал проведения полных регламентов.

Заняты были все. Нашлось дело и Сковородникову. Ему поручили проверить, не возникли ли неполадки в компьютерных устройствах инициации десантируемого оборудования. По его мнению, технология работ соответствовала его квалификации: присоединить тестер к хитрому разъему, включить, дождаться, пока на тестовом экране не пробегут характерные синусоиды, еще подождать, пока не высветится надпись «аппаратура работает нормально» — и все. Вначале он радовался, что оказался полезным. Однако в середине вторых суток его посетила мысль, что эти действия можно было возложить на обыкновенного робота. Неужели его занимают видимостью работы, как младенца погремушкой? Сразу ухудшилось самочувствие и навалилась привычная хандра. Перелистывая литературу времен своей первой жизни, он нашел для нее красивое название: депрессия. Когда-то эта была модная болезнь.