— Давно известно, что везде и во всем нужна мера.

— Именно так! Я открыл белковую группу, повышающую энергоотдачу в мышцах. Своего рода витамин, катализатор, ускоряющий реакции с аденозинтрифосфатом. Может применяться как легкое лекарство. Все сертифицированные программы Межзвездного Флота воспринимают мое детище как полезную пищевую добавку. Абсолютно безвредную. Никаких ограничений на объем потребления! А вот тут-то подстерегает пренеприятнейший сюрприз: мой белок не выводится из организма полностью. Постепенно накапливаясь, он заполняет сперва вакуоли, потом… мм-м… пропустим технические подробности… в общем, в один прекрасный миг концентрация моего белка превышает критическое значение и он чуть ли не целиком вбрасывается в клеточные митохондрии. Полностью раскрываются все каналы прохождения ионов водорода в мышечной ткани. В результате — жесточайшие судороги, заканчивающиеся полным параличом. В первую очередь это касается самых затребованных, постоянно работающих мышц. Как вы думаете, каких именно?

— Каких? — граф, не моргнув, вернул вопрос в той же интонации.

— Сердечной и дыхательных! В такой ситуации обычные процедуры скорой медицинской помощи бесполезны. Спасти жизнь может только незамедлительное подключение к большой реанимационной установке. Снабженной системой принудительной вентиляции легких. С искусственным кровообращением. С тотальным витооблучением организма. Согласитесь, что в полевых условиях возить за каждым реаномобиль невозможно. Поэтому все, кого постигнет удар вне звездолета, обречены. На борту «Элеоноры», конечно, есть возможность оказания экстренной помощи. Тут все будет зависеть от кого, сколько окажется жертв, и где в критической ситуации они будут находиться. К сожалению, из-за индивидуального разброса скоростей обменных процессов, различной чувствительности, разного количества потребленного продукта и различия в скорости потребления, а также… мм-м… еще некоторых факторов, одновременного поражения всего экипажа ожидать не приходится. Ну уж, как говорится, что могем-с. Извиняйте, если что не так.

— Как же вы заставите астронавтов поедать свою отраву?

— Да они сами будут рады стараться потребить ее как можно больше! Помимо разнообразных консервированных и искусственных продуктов, в рацион астронавтов в обязательном порядке входят витаминные экстракты, полученные, как говорится, естественным путем — образующиеся в аквакультуре, специально выращиваемой на борту звездолета. Эти добавки подкладываются во все салаты, в соусы, супы и так далее. Одним словом, всюду. Для современной генной инженерии добиться того, чтобы водоросли помимо заданного набора веществ синтезировали б еще кое-что — не проблема.

— Вы подготовили модифицированную аквакультуру?

— Так точно, граф! Хоть сейчас отправляй на борт «Элеоноры». Заявка от них, кстати, имеется. Ждет исполнения.

Воцарилось глубокое молчание. Ученый отравитель нетерпеливо сопел, дергал головой, моргал изо всех сил, ерзал в кресле, но не смел нарушить размышления собеседника.

— Хорошо. Предположим, ваша аквакультура окажется на борту «Элеоноры». Астронавты начнут ее регулярно потреблять. Когда следует ожидать наступления первых летальных исходов?

— Трудно сказать, — нервный смешок, — маловато экспериментальных данных.

— Ну, хотя бы ориентировочно.

— По моим расчетам, где-то через полгода. Самый оптимистичный срок — четыре месяца. Примерно тогда, когда планируется завершение исследований Шара. Возможно, когда «Элеонора» будет уже на обратном пути.

— Ускорить нельзя?

— Не, не получится. Анализаторы могут почувствовать угрозу, если мой реагент будет проявлять чрезмерную активность.

— Жаль. Не ясно, что они могут там накопать. Однако гибель всего экипажа на обратном пути — тоже психологически впечатляюще. Хорошо, пусть будет так.

Вновь молчание.

— Извините, что не полностью оправдал ваши надежды, — прервал тягостную тишину говорливый собеседник. — Старался как мог. Открытие поистине мирового уровня!

— В последнее время, если я не ошибаюсь, вы работали над совместным, мирро-ремитским проектом. Кто конкретно в курсе ваших изысканий?

— В сути — никто! У всех осуществляемых здесь совместных научных проектов иные цели, иная направленность. Но, конечно, миррийцы славятся своей дотошностью — иначе б не достигли таких успехов в медицине. Думаю, через год-полтора они смогут докопаться до моего открытия.

— Не раньше?

— Не, не получится. Очередной этап исследований по моей теме заканчивается через пять месяцев. Пара месяцев отводится на подготовку отчета. А там — отправка материалов обычным звездолетом на Ценодва и Мирру… нет, полтора года — крайний срок. И еще не факт, что найдут.

— Даже в случае гибели экипажа звездолета? — вопрос содержал явную издевку.

— Ах да, забыл. Конечно определят, будь они неладны! Да и не только они — по патологоанатомическим пробам любой поймет, что к чему.

— Хорошо. Сделаем так. Вы немедленно отправляете ваши водоросли на «Элеонору». И намертво забываете о содеянном.

— Но, Ваша Светлость, мое открытие… Мне бы не хотелось лишаться приоритета. Такое достижение! К тому ж, вы ведь тоже должны быть заинтересованы… если мой авторитет в научных кругах возрастет, в будущем я смогу оказать вам более весомую помощь.

— Гений и злодейство несовместимы. Выбирайте. Либо лавры великого отравителя, либо мировая научная слава. На двух стульях не усидишь.

— Но мне жаль…

— Впрочем, как всегда, есть третий путь. При определенных обстоятельствах, самый оптимальный. Кто представил исходную аквакультуру? Чья она?

— Миррийская.

— Насколько я осведомлен, медицинский аспект исследований лежит тоже на миррийцах? Вы, стало быть, отвечали только за производственную сторону?

— И генетическую устойчивость аквакультуры к мутациям, Ваша Светлость. Иначе я не смог бы наделить ее нужными мне качествами.

— А нельзя ли сделать так, чтобы ваши изменения казались случайными? Вы улавливаете мою мысль? В идеале — чтоб любая следственная комиссия в качестве основной версии рассматривала бы вариант, по которому предоставленная вам аквакультура изначально обладала бы патогенными свойствами.

— Но ведь я сам додумался…

— Да или нет?

— Наверное… Да, можно… Это просто устроить. Достаточно подчистить кое-где лабораторный журнал да избавиться от личных записей. Материальных следов я не оставлял.

— Вот и сделайте это.

— Но тогда я не смогу претендовать на пионерские теоретические построения… Предвидение в науке высоко ценится…

— Придется пожертвовать хоть чем-то. Стало быть, делаем так. Вы оставляете себе контрольные образцы аквакультуры и забываете о содеянном вплоть до получения сообщения о неполадках со здоровьем личного состава экспедиции Благова. Как только дурная весть доходит до вас, вы проводите инициативные… м… якобы инициативные исследования контрольных образцов. Вскрываете механизм поражения астронавтов и описываете свое открытие. В срочном сообщении обязательно укажите, что аквакультуру вы получили с Мирры и посчитали излишним ее дотошную медицинскую проверку. Тем самым ваше открытие никуда от вас не девается. Кроме того, наносится огромный ущерб престижу миррийских медиков, что также полезно. Надеюсь, после поднявшегося шума прикроют много совместных научных проектов, и на Ремите сильно уменьшится количество всевозможных командировочных. Вам все понятно?

— Вы так масштабно мыслите, Ваша Светлость…

— Не слышу ответа по существу.

— Да-да, я исполню все, что вы велели.

Плохой детектив можно отшвырнуть куда подальше, чтоб не раздражали содержащиеся в нем ляпы. От шокирующих неправдоподобностей жизни некуда деться. Происходящее казалось Нику Улину странным сном, но проснуться он не мог.

Несмотря на бурное строительство последних лет, Ремита оставалась молодой колонизированной планетой, пока еще не способной предоставить людям абсолютно безмятежное проживание. Человеческая инженерия не коснулась ни ее атмосферы, чтобы управлять погодой, ни, тем более, ее недр. Катастрофические дожди и снегопады, засухи, ураганы, землетрясения и прочие стихийные явления можно было прогнозировать, бороться с ними, ликвидировать последствия — нельзя было предотвращать. Такие неприятности, впрочем, происходили чрезвычайно редко и особо не досаждали.