— Разык, — представился он, ударив себя в грудь, — тут жить, олень пасти, там жена, соседи, все.

Он кивнул на стоявшие неподалёку жилища.

— Мы оттуда идём, — объяснил Прокуда, указав на север, — туда, люди искать, люди в домах. Больших, каменных домах.

Оленевод некоторое время молчал, переваривая услышанное, наконец, он пришёл к какому-то выводу, широко улыбнулся и ответил:

— Есть, люди там, далеко. Каменный дом, деревянный дом. Оленей нет, земля ковырять, трава сажать.

— Да. — обрадовался инженер, — нам к ним надо, к ним идти.

— К ним надо. — Подтвердил Разык и снова улыбнулся. — У нас ночевать, туда в дом идти, жена, мясо варить, вы мясо есть. Хорошо.

Мы вместе направились к стойбищу. Несмотря на небольшие размеры поселения. Здесь обитало около тридцати человек. Мужчины, женщины, подростки. Были там и дети. В своих меховых парках они казались просто шариками. Наше появление вызвало всеобщее любопытство, но с расспросами никто не приставал.

Нас отвели в самый большой чум, где в центре горел очаг, причём топили дровами, хотя леса поблизости не было. На огне висел медный котёл, в котором варилось нечто, весьма аппетитно пахнувшее. У костра хлопотала женщина, довольно красивая, одетая в тонкую рубаху из ткани. Котёл, ткань, всё это наводило на мысль, что оленеводы далеко не дикие и какой-то контакт с цивилизованными поселениями поддерживают. Внешне они тоже не соответствовали привычному нам облику жителей тундры, это были европеоиды, хоть и черноволосые, у мужчин росла борода, а глаза были большей частью серые.

Женщина, которую звали Милака, гостям обрадовалась и велела устраиваться. Всемером в тесном жилище было не очень комфортно, но проблему эту решили, устроившись снаружи. Каждому досталась плошка с мясным супом, а в жирном бульоне плавали клёцки из теста, что ещё больше убедило нас в наличии контакта с земледельцами.

Когда мы поужинали, стало темнеть, хозяева немедленно велели нам укладываться в большом чуме, а сами они лягут у соседей. Такое гостеприимство нас очень тронуло, хотя и неудобно было выгонять хозяев из дома.

— Гостеприимство, сродни кавказскому, — объяснил Умар, — условия жизни тяжёлые, без взаимовыручки не прожить.

— Надо как-то их отблагодарить, — предложил я, — подарить что-нибудь.

— Думаю, серебро им не нужно, — высказался Кирилл, — а вот железные ножи вполне пригодятся.

Запас ножей у нас был, Кром взял груз для обмена у туземцев, местные оленеводы, если и располагают железным инструментом, то, скорее всего, в минимальных количествах, так что, думаю, наш подарок будет к месту.

Однако, кое-что они попросили у нас сами, точнее, у одного из нас. Я уже засыпал, когда в чум пришёл Разык и начал что-то негромко объяснять Кириллу. Кирилл согласился и пошёл с ним, а Иван Петрович, тем временем, пытался успокоить возмущённую Варю.

— Пойми, Варвара, он это делает только ради нас. Не нужно думать, что это доставляет ему удовольствие, просто здесь такие обычаи, не стоит лезть со своим уставом. Так же, как и с той Жрицей, ничего личного, но должен ведь кто-то контакт устанавливать.

— А почему именно он? — прошипела Варя, ещё немного и вцепится когтями в инженера.

— Потому что мы с Умаром старые, от нас хорошего потомства не получится, а Василий, хоть и молод, выглядит хилым, вот и приходится Кирилла отправлять. Если хочешь, тоже оленевода соблазни.

— Не хочу, они не моются, — обиженным тоном произнесла Варя, но, кажется, уже немного успокоилась.

— Да мы сами уже пару месяцев немытые, — заметил Иван Петрович, — как в тёплые края придём, так обязательно баню устроим, я мыло берегу на такой случай.

Дальнейшую перебранку я слушал уже сквозь сон, ближе к утру вернулся Кирилл, попытался лечь возле Вари, но она, кажется, даже не просыпаясь, отпинала его подальше. Проснулись только с рассветом, я ещё отметил, что светать стало раньше и день теперь длился дольше, что нам на руку.

Более нас никто не задерживал. Утром Милака раздала порции завтрака, а Разык, на правах старшего, стал объяснять дальнейший путь.

— Там, где гора большая, дорога сбоку от леса, там идти хорошо, только звери, волк, медведь, а потом река, а на реке люди жить, рыба ловить. У них лодка брать, на другой берег. А там люди, дома большие, камень, дерево. Много люди.

— Я понял тебя, Разык, — кивнул Умар, — прими подарок от меня, вот, ножи хорошие, возьми, с уважением.

Он вынул из свёртка десяток железных ножей, Разык, увидев такое богатство, пришёл в восторг, видимо, и правда, нечасто встречались у них железные вещи. Некоторое время подумав, он добавил:

— Женщина, — он указал на Ольгу, — хромая совсем, возьми олень, ей ехать. Или оставь здесь, муж хороший найдём, олень много, богатый.

— Нет, нет, нет, — скороговоркой заговорила Ольга, — я уже замужем была, тоже олень богатый был, больше не тянет. Давай лучше верхом поеду.

Разык заулыбался, но оленя всё же привёл, седла на нём не было, но имелось подобие узды, Ольга смогла вполне сносно на него сесть и даже не упала, когда обученное животное бодрой походкой тронулось с места. Ещё раз поблагодарив гостеприимных туземцев, мы тронулись в путь. Теперь, когда у нас появился какой-никакой транспорт, мы двигались гораздо быстрее, тем более, что часть вещей перегрузили на того же оленя. Ольга, наконец, избавившись от необходимости тревожить больную ногу, блаженно улыбалась и напевала себе под нос:

Большая гора, о которой говорил Оленевод, показалась к середине дня, горой это можно было назвать с натяжкой, скорее, большой холм, поросший лесом и с лысой каменистой макушкой. А за горой, как и говорилось, шёл лес, густой, хвойный, вполне достойный именоваться тайгой. Что характерно, снега здесь почти не было, или просто не выпал за зиму, или же пришла ранняя весна.

— Интересно, — спросил сам у себя Прокуда, — вот об этой горе оленевод знал точно, о чём это говорит?

— Что она здесь есть, — логично заметил Кирилл.

— Совершенно верно, — инженер хитро прищурился, но мы, кажется, начали забывать, в каком мире находимся. Здесь понятие «есть» весьма относительно, и звучит оно как «есть в данный момент времени». Какой отсюда вывод?

— Мы ещё на стабильных землях, — сообразил я, — иначе он бы сказал, что гора есть сейчас.

— Не знаю, как у оленеводов со временем, — задумался инженер, — но места, видимо, и правда, стабильные. Придётся идти дальше.

— Так он и про реку знал, выходит, и река тоже того, — напомнил я.

— Выходит, что так. Но река сама по себе — транспортная артерия, её можно использовать, как дорогу, сплавляться на плоту, например.

— После некоторых событий, я рекам не доверяю, — заметил Умар, — если и поплывём, то надо смотреть в оба.

— Как бы то ни было, а сначала следует дойти до обжитых мест и поговорить с людьми, — подвёл итог Прокуда, — а потом решим, куда нам дальше.

И мы пошли. Дорога, о которой сказал Разык, была полосой плотной каменистой земли, с одной стороны стоял лес, а с другой к ней примыкала поросшая мхом тундра с редкими островками деревьев.

О местной фауне тоже не забывали, оружие держали под рукой. Но олень был хорошим индикатором, хищника точно почует. Куда больше нас беспокоили люди, первые встреченные нами жители оказались добрыми и гостеприимными, но надеяться на то, что все жители материка будут встречать нас так же, не стоило.

В пользу этого говорила и одна наша находка, на самом краю леса, под деревом, мы нашли скелет человека. По виду это был крупный мужчина, лежал он здесь давно, одежда не сохранилась, а кости успели побелеть, кое-где на них были видны следы зубов мелких хищников, даже не волков, а, наверное, лис. Но вряд ли хищники убили его. В пользу этого говорило то, что череп этого человека был проломлен в нескольких местах каким-то тупым предметом, вроде камня.