Она протянула руки и коснулась стоявшего ближе всех Умара, тут же их одёрнула, словно получив удар электрическим током.

— Вы иные, — странным голосом произнесла она, — вы не отсюда.

— Разумеется, не отсюда, — с готовностью подтвердил Прокуда, — мы из другого мира, нам нужно на материк, если мы попадём в Храм Золотой Луны, то благополучно уберёмся обратно в свой мир.

Лучше бы он молчал. Лицо Владычицы перекосила ярость, огненный взгляд скользнул по нам, едва не оставляя ожоги, она дрожащим от злобы голосом произнесла:

— Я помню этот храм, и помню всё, что с ним связано, помню его жрецов, что заключали меня на вечное погребение в камне, они говорили, что им приказал Сумасшедший, но они лгали, Сумасшедшего они не слушают, это была их воля…

Она говорила что-то ещё, но я не разобрал, красивое лицо перекосил нервный тик, она стала выкрикивать нечленораздельные проклятия, потом хлопнула в ладоши, и яркая вспышка ослепила нас, а резкий звук лишил слуха…

Можно было подумать, что мы умерли, но думать, будучи без сознания, довольно затруднительно. Когда вернулось сознание, было уже светло. Я лежал на боку, а перед глазами у меня были доски палубы. Всё части тела страшно затекли, шевелиться было больно. Чудовищным усилием воли, я смог приподняться и сесть. Во всём теле была ужасная слабость, руки не слушались, ноги не желали вставать. При этом явных повреждений на моём теле не было. Некоторое время подумав, я взглянул на часы. Так и есть, я пролежал в отключке почти трое суток. Отсюда слабость и обезвоживание. Нужно срочно поесть и попить.

В нескольких шагах от меня, почти в аналогичном состоянии, сидел Умар. Вид у него был бледный и помятый, что было вполне понятно. Поблизости я отыскал остальных. Крома, разумеется, не было. Его Владычица забрала себе, будет новой игрушкой. Ну, да и чёрт с ним, сами доберёмся.

Только теперь я понял, что меня смущало в увиденном, никуда мы не доберёмся, по палубе прошлась взрывная волна от ярости Владычицы, она снесла мачту и штурвал и много, что ещё. Корабль теперь совершенно неуправляем, он будет дрейфовать по воле волн, пока очередная достаточно мощная волна не опрокинет его и не потопит. Вглядевшись в горизонт, я понял, что суша уже далеко, и добраться до берега на кустарно сколоченном плоту мы уже не сможем. Всё. Приплыли.

Медленно переползая на четвереньках, я смог спуститься в трюм. Здесь тоже всё было вверх дном, но большая часть запасов не пострадала. Хотя бы смерть от голода и жажды нам не грозит, хотя, как знать, скитаться по морю можно долго.

Положив в рот сухарь, я набрал в рот воды, дав размокнуть самому сухарю и своим слизистым оболочкам. Теперь я смог его проглотить. Потом повторил тот же номер со следующим. Минут через двадцать, когда еда придала немного сил, я смок встать на ноги и, прихватив флягу с водой, пойти обратно на палубу, чтобы спасти остальных. Скоро мне удалось поставить на ноги весь экипаж, мы были слабы, особенно Кирилл, огромный организм которого жёг калории, словно доменная печь.

Всё обошлось. Через пару часов вся команда была уже на ногах и готова к активным действиям. Но вся беда в том, что действий никаких не требовалось. Возможности восстановить мачту и повесить парус не было никакой. Нечто, похожее на запасной парус, имелось в трюме, вот только ткань основательно прогнила, да и крысы её полюбили. В любом случае, повесить её не на что. Можно попытаться сделать некое подобие мачты из подручных материалов, но, увы, такая мачта будет слишком хлипкой, а у такого паруса не хватит тяги, чтобы сдвинуть корабль. Была мысль разломать корабль, сделать плот и на вёслах двинуть на запад. Эту мысль тоже пришлось отбросить, поскольку мы не представляли, как далеко нас унесло от берега и сколько придётся плыть. А местами здесь такие волны, что на плоту мы и пикнуть не успеем, как окажемся на дне.

Всё это мы обсуждали ночью, собравшись на палубе, где мы растопили небольшую печь, принесённую из трюма и сейчас пытались приготовить нормальный ужин. Единственное, что радовало, — это спокойное море.

— Если я правильно понимаю, — начал Прокуда, — то нас несёт на север, здешнее течение идёт чуть ли не до полюса.

— Как минимум, упрёмся в перешеек, — прикинул я, — вот только получится ли с корабля перебраться на скалы.

— Попробуем. — отозвался Кирилл, — там есть запас верёвок, все разной толщины, сможем что-нибудь придумать. Или трап сколотим, или плот.

— Странно, что нет спасательной шлюпки, — задумчиво проговорил Умар, — что, если корабль попал в беду, как тогда морякам эвакуироваться?

— Возможно, они фаталисты, — предположил Прокуда, — и предпочитают тонуть вместе с кораблём, а лодка в здешних неспокойных водах всё равно не спасёт. А причаливать и разгружаться они предпочитают в специально оборудованных местах. Наконец, возможно, этот наш герой-любовник просто забыл про шлюпку, или решил, что она ему не нужна.

— На юго-запад мы шли под парусами полным ходом, — начал я прикидывать. — Обратно дрейфуем с неизвестной скоростью. Сколько это займёт времени?

— По моим прикидкам, — печально сказал инженер, — не меньше месяца, но, скорее всего, больше. И ещё неизвестно, как ведёт себя течение в высоких широтах. В идеале, оно упирается в перешеек, а потом поворачивает. Причём, совсем хорошо, если поворачивает налево. А что, если поворот находится южнее, и поворачивает направо, тогда нам придётся проделывать почти весь путь заново, включая регулярные встречи с престарелым охотником на нас.

— Не хотелось бы, — с набитым ртом проговорил Кирилл, — он, в отличие от нас, всё ещё не утолил голод, и теперь постоянно жевал.

— Еды и воды нам хватит, — констатировал Умар, — в остальном положимся на волю Сумасшедшего.

— Это я во всём виноват, — с горечью сказал Прокуда, — если бы я не заговорил с ней…

— Прекрати! — резко оборвал его Умар, — оказавшись в такой заднице, верх идиотизма разыскивать виновных.

— Дядя Ваня, — ласково сказала Анечка, погладив его по плечу, — мы ведь знаем, что ты хотел, как лучше. Кто же мог подумать, что эта подводная мымра с голой задницей такая обидчивая, как будто это мы её в тюрьму посадили.

Инженер тяжко вздохнул и задумался. Задумались и остальные. Впереди нас ждал долгий морской поход с неизвестным финалом.

Шёл сорок первый день нашего дрейфа, море щадило нас, большие волны не перевернули корабль и не разбили его о скалы у берега. Собственно, никакого берега мы и не видели. Несколько островков, которые пронеслись на горизонте, выглядели абсолютно безжизненными. Скорость наша была стабильной, направление пока тоже. Север уже давал о себе знать, снова пришлось доставать тёплую одежду, ледяной ветер снова резал глаза, а сверху сыпалась снежная крупа.

Все признаки указывали на то, что цель, пусть и промежуточная, близка, скоро мы упрёмся в тот самый перешеек, ну, или хоть увидим его. За время вынужденного безделья мы проработали с полдюжины планов перехода с корабля на скалу. У нас уже имелся и разборный трап, и верёвки с кошками для скалолазания, при желании можно было сделать плот, чтобы покинуть корабль и высадиться. Оставалось только дождаться подходящего момента, а он всё никак не наступал.

Как бы мы не ждали встречи со скалой, нас угораздило её прозевать. Ночью мы предпочитали спать в трюме. Вахту не выставляли, незачем. А в эту ночь нас разбудил сильнейший удар и треск корпуса корабля. Подумав, что судно развалится, мы уже собрались эвакуироваться, но, выждав пять минут, поняли, что ситуация стабильна. Вода в трюм не попала. Более того, оказалось, что прекратилась привычная уже качка, корабль стоял, как влитой.

Поднявшись на палубу, мы зажгли фонарь и попытались рассмотреть, где находимся. Оказалось, что судно вошло килем точно между двух подводных скал и намертво там застряло. Осмотр окружающего пейзажа ничего не дал, поскольку фонарь светил в прямом смысле себе под нос. Видны были скалы, а вот их принадлежность определим завтра, как только станет светло.