— Выйди, — приказываю Соне, потому что телефон в моих руках начинает вибрировать ещё раз.

Это опять звонит Альбина и не ответить ей я не могу даже при такой абсурдной ситуации. Пока не знаю, что ей скажу и стоит ли вообще что-нибудь говорить, потому что мысли в моей голове разлетаются в разные стороны и мне стоит огромных усилий, чтобы собрать их воедино и понять, что слова Сони нужно ещё подтвердить.

Орлова хмыкает, разворачивается на сто восемьдесят градусов и, виляя бедрами, выходит из комнаты.

— Слушаю, — снимаю трубку, как только за ней закрывается дверь.

— Илья, я звонила тебе весь вечер и целое утро, — слышу взволнованный голос Альбины. — Что-то случилось?

— Прости, что не отвечал, Кудряш. Я тебе позже все объясню, ладно?

Блядь, блядь, блядь… Мои просьбы звучат так странно, учитывая то, что я только что проснулся в чужой постели обнаженным и пока не могу оправдать даже самого себя. Даже перед собой. Потому что голова чугунная и я не совсем понимаю, что происходит.

— Ладно, — произносит Альбина поникшим голосом и неожиданно начинает… плакать.

Последний раз при мне она плакала, когда узнала о диагнозе Полины. Это были слёзы отчаянья, когда ты не знаешь, чем помочь собственному ребёнку, которого носишь внутри себя. А потом Кудряшова плакала, когда родила. Слёзы, смешанные с истерикой, когда нужно принять реальность какой бы суровой и настоящей она не была.

— Я сдаюсь, Илья, — произносит, всхлипывая. — Будет невозможно справиться без тебя.

Ощущение такое, будто с меня содрали живьем кожу. Какого хрена сейчас происходит и почему я не там, где хотел бы быть и должен? Мне бы уберечь от всего Альбину, а я вместо этого обнаруживаю все новые проблемы и препятствия между нами. Крепко сжимаю пальцами трубку, закидываю голову к потолку и сквозь зубы втягиваю в себя воздух.

— Рома… поступает нечестно, задевает меня за живое, — продолжает Альбина. — Ко мне приходили из опеки, потому что кто-то подал на меня жалобу, якобы я не слежу за ребёнком и не выполняю свои родительские обязанности. Может, я не идеальная мама, но я никогда бы не…

— Знаю, Альбин.

— Боюсь, что Рома не остановится на достигнутом. Что будет дальше я не знаю и мне впервые становится страшно за себя и Вику…

Я хотел бы сейчас что-нибудь для неё сделать. Прямо сию секунду. Обнять, утешить, погладить по кудрявым волосам, но я нахожусь не в то время и не в том месте. Там, где меня не должно было быть.

— Помоги мне, Илья. Мне сложно одной.

— Кудряш, возьми себя в руки и не расклеивайся. Ты нужна своей дочери веселой и неунывающей, — произношу в трубку. — Я скоро буду, обещаю.

Закончив разговор с Альбиной, набираю номер Олега и прошу его за мной приехать, назвав примерный адрес. Попутно бронирую билеты на ближайший рейс до Москвы и выхожу из комнаты, направляясь в кухню, откуда доносятся запах свежезаваренного кофе. Квартира у единственной и любимой дочери Орлова в просторная, хоть конём гуляй. С современным дизайнерским ремонтом, выполненном в лучших традициях золотой молодежи.

Соня стоит у окна и по обычаю щёлкает в телефоне. Отрывает взгляд от экрана, когда слышит, что в кухне больше не одна.

— Я завтрак для нас приготовила, — улыбается, несмотря ни на что.

Бросаю взгляд на стол и замечаю на нем две порции омлета с овощами. Как мило.

— Что ты мне подмешала, Сонь? — спрашиваю её прямо, опираясь головой о дверной косяк.

Её чистое лицо по-прежнему невозмутимо, ни одна мышца не шевелится при моём вопросе. Зря я недооценил свою бывшую помощницу и посчитал её глупой. Она умеет быть очень и очень умной. А ещё хитрой и изворотливой.

— Илья, я понимаю, что ты сейчас не в духе. Болит голова и всё такое, но давай ты не будешь вешать на меня все смертные грехи?

— Сонь, давай уж откровенно — даже в пьяном угаре я не лёг бы с тобой в одну постель.

Она вздергивает брови, потому что мой ответ ей явно не понравился.

— Нужны доказательства? Сейчас, — листает пальцем по экрану телефона и протягивает «яблоко» мне прямо в руки. — Смотри.

На фотографии, которую она показывает, изображен я. Моего лица не видно, лишь одну спину, но этого достаточно, чтобы понять, что я лежу на Соне. Блядство. Если в том, что я был не совсем адекватен и виновата в этом Орлова младшая, я не сомневался, то в том, что эта хрупкая девочка перекатила на себя моё тело самостоятельно у меня есть сомнения. Неужели я и правда сделал это? Но выдавать своё смятение перед Соней даже не пытаюсь.

— Может ещё и видео засняла? — спрашиваю у неё, возвращая телефон.

— Нет, видео не додумалась, Илья. Но думаю и фото будет достаточно для моего отца.

Я никогда не поднимал руку на девушку или женщину, но сейчас почему-то зачесались кулаки и захотелось придушить её хрупкую тонкую шею своими ручищами. Девочка с пеленок привыкла к тому, что она получает всё, чего только захочет с помощью папы и его денег. И она прекрасно понимает, что отец по статусу и опыту чуть выше, поэтому раздавит меня не думая за свою кровиночку, несмотря на то, что давно называет своим сыном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Собирайся.

— Куда? — удивленно произносит Соня, наверняка в своей голове рисуя ЗАГС.

— В клинику. Времени у меня очень и очень мало, поэтому поторапливайся.

Олег приезжает спустя полчаса. К тому времени я успеваю принять душ и привести себя в порядок — во всяком случае заторможенность исчезает и мозги начинают работать лучше. К завтраку, приготовленному Соней, не притрагиваюсь, но, пока она переодевается для нашей поездки, я включаю кофейный аппарат и завариваю себе двойной эспрессо.

Увидев Олега понимаю, что не зря выписал ему недавно премию. Он даже взглядом не выдает то, что удивлен видеть вместе меня и Орлову. Открывает для юной стервозной дамочки дверцу заднего сиденья, возвращается на водительское место и становится невидимым фоном.

— Какого хрена мне туда ехать, Илья? — спрашивает Соня.

— Чтобы убедиться в том, что акт дефлорации совершил именно я.

Орлова пырхает и складывает руки на груди.

— Я сейчас же позвоню отцу и он тебя в порошок сотрёт, Громов. Знала бы, что ты такой мудак, в жизни бы домой не пригласила.

— Я и не напрашивался.

За окном проносится дождливый и серый Питер. За почти шесть лет жизни здесь я привык к такой погоде и настроению. Наверное потому, что оно часто совпадало с моим.

— Останови машину, мне нужно выйти, — произносит Соня несколько минут спустя.

— Зачем?

— Меня тошнит.

— Скажешь ещё, что уже забеременеть успела?

— Останови, меня реально сейчас вырвет! — взвизгивает Орлова.

Я киваю Олегу, и он останавливает автомобиль у станции метро. Соня распахивает дверцу автомобиля, выбегает на улицу и, показывая нам средний палец, скрывается в подземке.

— Стерва малолетняя! — шиплю негромко.

Тянусь к пачке с сигаретами, но потом одергиваю себя.

— Куда ехать будем, Илья Владимирович? — спрашивает мой зам, понимая, что добыча ушла.

— Сейчас заскочим в клинику, я сдам один анализ, а потом в аэропорт, Олежек. В аэропорт. У меня самолёт через час.

Альбина.

Я чертовски устала быть сильной женщиной.

Хочется быть слабой, хрупкой и ранимой. Хочется позволить Громову взять все обязательства на себя, не думая о том, что что-то может пойти не так. Именно поэтому я жалуюсь ему на Игнашева. Изливаю то, что накопилось у меня внутри.

Громов обещает, что прилетит первым же рейсом до Москвы. Я вызываю такси маме, всё ещё выслушивая от неё причитания о том, что напряженная ситуация между мной и Романом сложилась только благодаря Илье. Я киваю в ответ на её нападки, понимая, что она никогда больше не примет Громова, поэтому нет смысла доказывать ей, что для меня он — лучший.