Из какой прекрасной сказки
Ты явился предо мной?
Ты звезда моих ночей,
Сын волшебных королей,
Мой принц мой принц!
"Как солнце прекрасен" — дуэт Флёр де Лис и Эсмеральды мюзикл "Нотр Дам де Пари"
=…рядом, но далеко, что не достать рукой!*
— Мам, тебе нужна новая куртка! — вздохнул Егор, глядя на одежду Ирины Васильевны. — Давай купим?
— А давай, без давай! Сама куплю, — фыркнула Ирина Васильевна.
Она не особенно любила гиперопеку сына.
С одной стороны — это здорово, воспитать заботливого и любящего ребёнка, а с другой он превратился в настоящего маньяка.
“Жену б ему!” — вздыхала про себя мама-Ирина, в надежде, что тогда сынок оставит её в покое и переключится на новую жертву.
— Мам, мне не сложно! Поехали завтра, после обеда?
— Не поехали! — отрезала Ирина Васильевна и стала активнее вытирать раковину, пока та не заблестела.
— Ну что ты вечно отказываешься? Я же знаю, что сама себе не купишь!
— Купишь — не купишь, твоя забота какая? Отстань, Егор! Иначе начну сейчас на мозги капать!
— Капай, — улыбнулся Егор Иванович, грозный препод, и сел за кухонный стол подперев щёку кулаком.
Пока его мама продолжала мельтешить перед глазами он сидел и наблюдал за этим, чувствуя, как расслабляется. Будто его освободили от важных дум и забрали немного ответственности, будто вот теперь можно и ножки вытянуть.
За стенкой привычно зашуршала музыка, Егор положил голову на стол, прижался щекой к столешнице и закрыл глаза.
День был тяжёлый, “мотательный”, а дома тихо и спокойно. За стенкой что-то мелодичное, трогательное, поют красиво — он и правда к этому привык. И почему-то подумалось… что музыка и раньше была, с самых первых дней в квартире, но заметил он её не сразу почему-то.
Николай тоже хорош, подошёл к смежной с соседями стене и лёг, прижавшись к ней спиной.
— Коль, ты чего? — улыбнулась мама, подходя к собаке. — Лежанка вот, а ты на полу разлёгся.
— Мам, он не Коля.
— Ох, простите Николай, не соизволите ли лечь на лежанку? — и Ирина Васильевна почесала за неблагородным ухом пса.
— Ему так музыку слышнее, — не глядя подсказал Егор.
— Это Ронечка слушает?
— Понятия не имею о ком ты, — Егор вздохнул, ему будто по груди полоснули ножом, лежать тут расхотелось. — Я спать, лады? Ты полуночничать будешь?
— Да-а, сериальчики посмотрю… Иди, спокойной ночи!
— Не засиживайся, — Егор поцеловал мать в щёку и пошёл в комнату, а на пороге замер.
Когда и зачем он переставил кровать на другую сторону?
Хороший вопрос… И Николай вот теперь спит у этой стенки, как-то странно выходит. Ну да ладно.
А за стенкой, вот ровно в полуметре от Егора Вероника сделала чуть тише музыку, перевернулась на другой бок и закрыла глаза.
Какой же дурак, какой же он невыносимый, непроходимый идиот! А какая мама у него при всём при этом милая! И как так вышло… В квартиру ворвался, ни привета, ничего, даже не глянул, будто Роня таракан какой. Неужели нельзя казаться хоть немного вежливым?
Вероника устало вздохнула, а потом прижалась лбом и ладонью к стене. Прохлада остудила раскалившуюся, как от температуры, кожу.
А за стенкой, вот ровно в полуметре от Вероники, Егор сделал то же самое.
* * *
Звонок оповестил, что началась консультация. Пятой, чтоб её парой, а у Вероники репетиция, ей в концертный зал надо!
— Проходите, — Егор Иванович распахнул дверь в класс и вошёл туда первым.
Занял место за столом, и выжидающе посмотрел на Соболеву.
— Я… одна?
— А больше никто зачёты за три года не пересдаёт. Вы — уникальный экземпляр, — усмехнулся он, открывая ноутбук.
Роню прямо-таки трясло, когда представляла объём предполагаемой работы. Лучше нафиг бросить универ, ей богу, но декан настаивал, что ничего страшного, нужно потерпеть. И преподаватель в студии танцев, Олежка, будь он неладен, не затыкается про “СтудОсень” и ещё три супер-конкурса, где без Соболевой ну никак не обойтись.
— И… как… когда? — промямлила она и Егор даже поморщился.
— Говорите громче, мне вас не слышно, увы, — фыркнул он. — Итак, наверняка, вы не помните тем зачётов, которые получали “за так”, ещё до меня, верно? Первые два принимал другой преподаватель. Даже смешно… принимал, — Егор в ударе, просто острота за остротой. — Темы!
Вероника протянула руку и взяла листочек, вылезший из принтера.
— Что? Незнакомые буквы? — усмехнулся Егор, не отрывая взгляда от монитора.
— Да, — уже напряжённо ответила Роня, решившая, что ни к чему доказывать, что она не верблюд. — Прямо-таки ни одной знакомой! Пожалуй… пойду погуглю.
— Так и пойдёте, без списка билетов? — на одной ноте проговорил Егор, изо всех сил изображая безразличие, но уж мы-то знаем…
— А их нет в методичке? — голос Рони окреп и она даже сделала шаг вперёд, сжав листочек так крепко, что он смялся.
— У вас особая программа! — Егор, наконец, поднял на Соболеву взгляд и они пересеклись, как скрестившиеся мечи. Будь между этими двумя лист бумаги, он бы непременно воспламенился.
Егор даже отнял руки от клавиатуры и нервно сглотнул, а Вероника рвано выдохнула, слабо шевельнув губами. И ей в этот момент впервые показалось, что Егор Иванович — ужасный монстр! А ему впервые показалось, что Вероника Соболева отвратительно хорошенькая.
Настолько хорошенькая, что противно смотреть, хочется отвернуться и надеть ей на голову мешок.
— Теперь понятно, почему таких как вы сжигали на кострах…
И оба застыли.
Егор не верил, что его глухой, хриплый голос произнёс это, а у Вероники так лихо заколотилось сердце, что зашумело в голове и обожгло вскипевшей кровью виски. Она покраснела, щёки воспалённо загорелись и от того кожа показалась ещё более белой и нежной, а глаза будто стали ярче.
Наблюдая за этим Егор хотел самого себя ущипнуть.
Он сказал какую-то ерунду совершенную, а эта девчонка преобразилась, как по волшебству. Это было так странно, что не находило объяснения. Что это? Страх? Или Егор впервые не разгадал каких-то других причин?
Они продолжали друг на друга пялиться, и пальцы Егора то и дело нервно сжимались, он не заметил, что уже сидит на самом краешке стула, а девчонка будто приросла к полу у его стола. От её длинных распущенных волос ужасно пахло шампунем и какой-то цитрусовой дрянью, наверняка этот запах останется в кабинете надолго.
И одета “звезда” отвратительно. Джинсы необъятные, она в них будто спичка, тоненькая такая. Косуха тоже гигантская, идиотская мода. Всё вот это какое-то вычурное, какое-то… ар! Егор дальше не стал думать о шмоте в который обрядилась студентка. Он только понимал, что не считает всё это сексуальным, и не хотел бы видеть подобную девушку рядом с собой.
Ильина спрашивала лучше ли Иванова? Ну она хоть одевалась, как… ну понятно она одевалась, короче!
Егор не мог больше сидеть, по непонятной причине, потому встал и теперь смотрел на Соболеву сверху вниз, а она качнулась, будто вот-вот упадёт. Волков зачем-то среагировал и взял её за плечи. И… немедленно отнял руки, подняв их над головой, будто обжёгся.
— Что с вами? — спросила Вероника, и как Егор пару минут назад, не узнала собственного голоса.
Он не ответил. Они продолжали стоять и пялиться! Пялиться… пока дверь не открылась.
— Егор? У тебя консультация? — поинтересовался весёлый мужской голос от которого Вероника будто отрезвлённая, пошатнулась и отступила.
— Уже закончилась, — горло Егора пересохло, потому он говорил вяло, скомкано, явно нуждался в чашке кофе и прочистке мозгов.
— Здрасте, — обладатель отрезвляющего голоса приближался, встал за спиной Вероники, а потом взял её за плечи и переставил в сторону. — Мм… нет, не так, — расплылся в улыбке “голос”, — здравствуйте, прекрасная незнакомка! Разрешите представиться!
