Великий в майке, от которой несёт очередным мега-вонючим одеколоном, и где мой утренний “запах дождя”, радующий на паре по “Истории”? Где, я спрашиваю?
Ох, мужики.
На шее у Аполлонова болтается шарфик.
Шарфик?
Хм…
Это даже забавно, но в целом почему нет. Я — в боа и ушках, он в шарфике. Фрики как есть.
— Хватит обжиматься! Все в класс! — объявляет Олежка.
И мы бежим со всех ног, как опоздавшая школота. Почему-то смеёмся, а Антошка плетётся следом.
Ну, Вера! Будь звездой! Пусть уже до кладовочного героя-любовника дойдёт, что он на свете не один мужик, а Великий должен разуть глаза…
Не Антошкой единым, как говорится.
Александр
Твою. дивизию!
Вера — сущий зверь. Это же надо, заставлять меня ревновать ко мне!
Я — Билли Миллиган. вот прям реально.
Смотрю на неё и хочу убить, перед этим предавшись разврату в каморке, под лестницей, в любой нише этого грёбаного ХГТУ.
Нет, это чудовище — точно моя судьба!
Не бывает больше таких идиоток, чтобы собрали весь джек-пот попадосов. Ну если разобраться:
— Попытка перевоспитать ГЕЯ (который и не гей вовсе) — 1 штука.
— Нарваться на него же в виде таинственного незнакомца и втюриться по уши (уж вы мне поверьте) — 1 штука.
— Заиметь в общем чатике подружку, раздающую советы и про того и про того… — 1 штука.
— Встать с геем-подружкой-незнакомцем в пару и танцевать самый сексуальный (уж я постараюсь) танец всех времён — 1 штука.
— И самый её провал… она! заставила! меня!ревновать! к самому! себе!!!
Твою ж.
— Эй! Гамильтон*, к станку! — зазывает Олежка. Гамильтоном он меня прозвал из-за страшной страсти к нему всех в танцевальной труппе.
Им не стоит рассказывать, что я ходил и смотрел его вживую раз пять? Полагаю, они начнут капать слюной…
Хотя, как по мне, ничего особенного. Мюзикл, как мюзикл.
Но для Олежки я — Гамильтон, и это будто бы супер-комплимент. да он вообще на меня смотрит как-то кривовато. Ну да ладно!
Шарф мешает, зараза, и за него спасибо, Вере — постаралась, оставила на мне засос. Специально что ли…
Я подозревал, но не до того было — то, как эта дурная, сумасшедшая девчонка меня сегодня встретила — просто космос! Так и набросилась! И вот это. я получу, если всё сделаю правильно и нигде не накосячу. Огонь!
Вера крутится передо мной, лыбится.
Я разгадал её хитрость сразу — она пытается заставить Вампира ревновать. Ну что ж, Вампир поревнует, но не так-то просто тебе будет его из укрытия выманить, дорогая. Не так-то просто!
Об этом пожалуешься завтра… Кларе. Ахах, я к тебе со всех фронтов. Как в песне: и так и эдак, со словами и без слов. Главное ни дров, ни веток не наломать.
Вера светится, губы припухшие, глаза — как лампочки, то и дело трогает щёки. да,
Вера, они ещё горят.
И она кажется ужасно, убийственно счастливой.
Не могу не согласиться. трудно сейчас держать себя в руках. Какие-то полчаса наедине — будто мощный разряд в самое сердце. И всё это кажется полным идиотизмом. Я мог бы сейчас обнимать её всюду и прилюдно, мог бы танцевать с ней о-фи-ци-аль-но. Вообще бы никого не подпускал. И из куриного чата нафиг удалил! Тоже мне. сборище. Да там кроме Клары ни одного адеквата!
Ну и ма-а-ама.
Про эту даму мне уже все уши дядюшка прожужжал и мозг ложечкой выел.
А что там Кариночка? А как она там?
А Кариночка с Кларой ничем не делится особо. так что убиваю двух зайцев сразу! И за будущей “тётей” слежу и за дочкой её.
Магия. эх женщины с этими их “чатиками”. За что боролись на то и напоролись.
Вера подходит и обольстительно, играет бровями. Лыбится так, что светом всю антарктиду растопить может, иначе не сказать. Насколько же ей неприятен Александр, что она так и давит из себя радость.
Убить хочется. Пришибить на месте. Ну ничего… сейчас исправим ситуэйшн.
Как ты запоёшь после интимного танца наедине? С. геем, который прямо-таки “висит груша нельзя скушать”, когда где-то там тебя ждёт твой разлюбимый Вампир?
— Олег Иванович?
— Да? — Олежа поворачивается всем телом и смотрит на меня с абсолютным вниманием. Вера бы так.
— Можем мы с Верой репетировать вдвоём? Сейчас же будут постановки обсуждать, а у нас вроде как всё готово. Только выучить!
— Идите-идите! — кивает Олежа.
— Мы тогда в.
— Актёрскую, — находится Вера. — Там в это время никого!
— Точно! — киваю я и расплываюсь в улыбке.
Идеально же. Идём… по местам былой славы!
В актёрской пусто. А самое крутое, что ленивый Анатолий Иванович там поставил огромедный телевизор со Смарт-тв, чтобы видео смотреть прямо со своего трона, а не щуриться в ноутбук и таскаться с флешками.
Нахожу на ютубе отрывок из "Грязных танцев" и наблюдаю за Верой. Она всё это уже видела, но всё равно недовольно морщится.
— А может как-то упростим? Ну там версия восемнадцатого года? Или “Джаст Денс”? Там точно есть этот танец. Явно он там простец.
— Нет, милая, — я включаю ролик с начала, отхожу подальше и маню Веру пальцем. Она вздыхает, но потом косится на телевизор и делает ко мне положенные па, остановившись в паре шагов.
Смеётся. это круто!
Её смех — прям до мурашек.
— Я что-то не хочу совсем всё портить, а танец из “Джаст Дэнс” станцует любой идиот. Мы будем делать просто, но стильно. М? Есть возражения?
— Никаких, — улыбается она, когда мои руки касаются её талии.
Всё-таки тело не обманешь. И ей от этого неловко.
Да-а, думай, что изменяешь мне, не зная, что со мной же.
Потом сочтёмся за всё “хорошее”.
Вера пытается повторять, но это вообще ни разу не танец. Да и не учат так танцы, я сейчас просто издеваюсь, но она-то не знает. На деле я просто довожу её до ужаса своими движениями. Ей нравится это всё, она смотрит всё зачарованнее и с какой-то… жалость? Сожалением? Окей, спасибо, что так печешься о моей. ориентации, крошка.
Исправить хочешь?
Ладушки. Исправляй — я весь твой.
— Согни ноги в коленях, — прошу её, и как только она это делает, встаю рядом в такую же стойку, просунув одну свою ногу между её разведённых и почти прижимаясь своими бедренными косточками к её.
Как бы она ко мне не относилась, сейчас мы так близко, что ближе некуда. И да, мне непросто не думать об этом самому, но и она смущена и взбудоражена. Супер!
— Смотри, что нужно делать, — веду бёдрами — она за мной. — Знаешь что это?
Она нервно сглатывает.
— Б-бачата?
— Ну типа да, — улыбаюсь.
Обезоружить её? — сделано.
Смутить? — сделано!
Кладу руки на её бёдра и делаю так, как нужно, а она полностью расслабляется. Танец выходит превосходный. через месяцок повторим его в горизонтальном положении. Она танцует и это почти совершенно, если не думать о том, что я сам её двигаю.
Это однозначно самое дикое, что со мной происходило, потому что по незнанию и с моего попустительства она ближе положенного. Я чувствую бедром. её. Она сейчас вот-вот почувствует меня, если не отодвинусь и не удержу дистанцию. Это не так просто.
Если поймёт — решит, что победила. Может зря я так? Не железный же.
Но Вера расслаблена. Она мне доверяет, ей нравится танец. Музыка уже переключилась на следующий ролик и там какая-то невтемная дичь, а мы продолжаем, и я затаил дыхание.
Сейчас бы всё тоже самое — но ночью на испанском пляжике, да, Вера? Потанцевала бы со мной на пляже ночью?
Эх.
— Сейчас я тебя наклоню. Будь готова, я держу.
Перехватываю её за поясницу, она теряется и приходится надавить ей на грудь, ну не в плане… на ключицу в общем! Никакой пошлости от мальчика-гея, Вера подчиняется, теперь она на моём колене просто. сидит обхватив ногами. Да уж. та ещё позиция. И когда тяну её обратно на себя. тёмные кудри описывают красивущую дугу, а она прижимается лбом к моей груди.
Харе.
Пора с танцем заканчивать.
Мы так и стоим еле переводя дух, и я на грани рассекречивания, но нужно держаться. нужно. отодвинуться немного. Нам ещё ночь продержаться. а там и победа не за горами!
