— Нет, нет, нет! — как болванчик мотает головой подруга. — Я считаю, что это должен быть наряд из “Любовь после полудня”! — Роня расплывается в такой улыбке, что хочется её потрепать по щёчке.

Ох, Роня! Кажется, она только что навлекла проблем на мою голову…

Когда прибегаю в танцкласс, Олег Иванович уже рвёт и мечет, потому что в целом никто не готов, а репетиция уже час как идёт.

— Я! Своим! Танцорам! Такого! Не! Позволяю! — кричит он, раздувая ноздри.

— Простите, я… — начинаю, чтобы уже встать в неровный строй будущих кандидаток на роль “Мисс ХГТУ”.

Кандидаты стоят напротив, плотоядно скалясь на хорошеньких танцовщиц из студии. Рони среди них нет.

Опечаленно вздыхаю, с ней было бы полегче.

Словно услышав мои мысли, почти сразу дверь открывается и обе подруги входят в класс. Ника вооружается телефоном, занимая место в ближнем от входа углу.

Роня кивает Олежику, кидает сумку с вещами на пол и начинает растягиваться. “Мистеры ХГТУ” так активно тянут шеи, что валяться друг на друга.

— ХВАТИТ! — вопит Олег Иванович. — Говорите, Верочка.

— Дефиле: “Бриолин”, а номер “The Time of My Life”.

Олежик хлопает ресницами, поджимая губы, а потом улыбается, с хлопком в ладоши:

— Прекрасно! Нам не понадобится выдумывать колесо! Вся хореография уже есть, нужно только исполнить. Александр, — нетерпеливый мах рукой, — я вам доверяю!

Я молю бога дружбы, чтобы Роня не подложила мне свинью, и номер был максимально простым и не тактильным. Любое столкновение с мужчиной, не Вампиром, мне теперь видится практически… изменой, что ли.

— Я готова, — киваю Великому, а он самодовольно лыбится, руша мои надежды, на счастливый финал.

— Сегодня мы начнём с. дефиле от спонсора. Вы все будете делать одно и то же, просто в своих образах. Это будет незамысловатый танец, с простой проходкой, на нём объявят ваши имена. Итак, у нас двенадцать пар! — поставленным голосом огласил Олежик. — Распределитесь, и погнали! Погнали! — очередное нетерпеливое похлопывание ладоней.

Спустя полчаса — я мёртва.

Выползаю из танцкласса, понимая, что если это было “самое простое” то, знать не хочу, что будет “сложным”.

Три минуты назад я досмотрела на дрожащем в руках Рони телефоне свой “будущий номер”, и чуть не померла от потрясения. Она шептала мне что — то про “Уберём поддержечку” и “Вот тут поправим, всё ок!”, но я только смерила её неверящим, напряжённым взглядом.

Она прикидывалась моей подругой, а на деле смерти желала!

С ума сойти!

А уж про “Бриолин”… более обтягивающего костюма представить не могла. В чёрном, как женщина кошка, с сумасшедшими кудрями, я должна буду совершать. назовём это “поступательные движения” на Великого, и соблазнительно облизывать. даже не губы, а зубы!

Зато Олег Иванович от нашей “кинопары” пришёл в восторг и заявил, что это будет самая яркая проходка.

— Будете закрывать выступление!. Ты, — в меня пальцем тыкает, — появишься из-за сцены с муляжом сигареты. Потом бросаешь под ноги и топчешь его как Сэнди, — входит в роль предпод, словно не я, а он будет это выполнять. — Александр встанет перед тобой на колени, как Дэнни Зукко. И вместе пойдёте дальше, исполняя коронные движения, где к нам выйдут все остальные. на поклон.

Саша мысль Олежки воспринимает спокойно, а я. не знаю, пугает меня такой расклад, или наполняет злорадством. А что, фееричное будет шоу со мной в главной роли. Альбина позеленеет. Ха-ха-ха, три раза!

Только вот я вангую, что две подлые стервы мне что — то устроят “эдакое”, чтобы испортить идеальный план.

Универ покинули так и не дождавшись Саши. Он ещё из танцкласса выбежал, со словами: “Я быстро”, — после того как СМС на его телефоне, оборвало разговор о том, как планирует провести день дальше.

Ни ответа, ни привета. Это обидело, разозлило, уязвило…

Вместе с девчонками едем ко мне домой, и всю дорогу толкаемся в переполненной спешащими с работы людьми, так что начать разговор удаётся только дома.

Ну как удаётся… мы тут же натыкаемся на маму.

Она сидит с вином и злится. Это видно по её красивому лицу. Помимо бокала на столе ноутбук, мама смотрит “Красотку” и заедает сухое красное сервелатом.

А это значит. капец!

— Ма? — осторожно зову. Она поднимает на меня печальные глазки, замечает девочек:

— Бокалы себе доставайте, — кивает на кухонный шкафчик, а потом начинает выть: — Он переезжае-е-ет! — кусает сервелат прямо от палки.

Мама стройняшка! Сладкое не ест, но есть у неё другая проблема. сервелаты. Именно этот наркотик она употребляет всякий раз, когда грядёт душевная беда.

— Куда? Он же и так в Америке, — сажусь рядом, наполняю бокалы.

— Да в Россию, бог ты мой! — бурчит мама с набитым ртом. — Он переезжает сюда! Говорит: “Всё! Жить больше без тебя не могу! Один я там, на чужбине, остался. Никому не нужен!” А мне как будто ну-у-ужен. Вера, — причитает она, цепляясь за мою футболку. — Он же точно заставит меня переехать!

— Мам, ты же сама хотела на пенсию. — напоминаю мягко.

— НЕ произноси! — пьяно машет колбасой мам, и сервелат плавно качается из сторону в сторону. — НЕ пенсия! Отдых! Отпуск! Я просто ухожу в отпуск навсегда, — теперь мотает головой. — Так вот. он сказал, что я в отпуск. — звучит истерично, словно не “отдых”, а “в утиль”. — Навсегда! — в тоне столько отчаянья, что даже страшно. — А значит, я к нему больше не прилечу.

— Мам. Ма-ам, — осторожно придерживая маму за плечи, легонько встряхиваю. — Расслабься. Он же тебя не свяжет и не увезёт к себе в логово.

— Не увезёт? — сглатывает мама.

— Не увезёт, — обнадёживаю её, понимаю, что зря.

Очень может быть, что скоро она польстится на совместную жизнь. Захочет сменить обстановку, потому что “отпуск” её перестанет устраивать.

Она начнёт смотреть дурацкие сериалы вроде “Пан Американ” и очень много грустить. Любая смена обстановки её всколыхнёт и заставит уйти из дома, даже если в другой дом.

Мама вообще от любого изменения в жизни приходит в ужас и творит, что попало.

— Успокоилась?

Мама кивает, опять кусает сервелат, втыкает в уши наушники и включает “Красотку”.

— Ладно, оставим её… — вздыхаю, глазами указав девчонкам на дверь моей комнаты.

Подруги занимают свои привычные места: Ника падает в кресло-мешок, Роня в шпагат, а я в бешенство.

— Роня, милая, как я всю эту чушню станцую? — наконец выговариваю наболевшее.

— Ой, да не парься. Пойдём по плану “Грязные танцы” — 2017, они пересняли этот шедевр и там Эбигейл Бреслин, а она девочка. — кривит лицо, — не танцовщица точно. Дёргается просто элементарно. Два притопа — три прихлопа. А парнишка пляшет как надо. Вот это мы и соорудим! Я всё устрою! — заверяет с улыбочкой.

— А Сэнди и Дэнни Зукко? Ты видела этот наряд? — я открываю фото, где Сэнди стоит в косухе с сигаретой в зубах, и в очередной раз прихожу в ужас.

— Да ладно тебе! — фыркает Роня. — Ты красотка. Очень стройная. Это не пошло. Нормально! Всё будет нор-маль-но! — Роня начинает тянуться, а я поворачиваюсь к Нике.

— Ты говорила с Ивановой?

Роня вздрагивает от этой фамилии, но лицом продолжает лежать в ковёр, и я не могу понять насколько всё плохо.

Новость о Егоре Ивановиче и Ивановой уже везде обсуждается, дошла даже до “Дамских Угод”.

— Да-а, и у Альбины свидание, — нехотя тянет подруга.

Я замираю. Знать не хочу с кем… Нет, чёрт возьми, хочу:

— И? — ещё деланно спокойна.

— И-и-и, — нагнетая момент, пропевает нехотя Ника, — позвал её наш Великий.

— И?.. — моя выдержка начинает давать сбой.

— Но ты у него ночевала! — Ника разводит руки в стороны, мол, спокойно, всё под контролем. — И этому есть неопровержимое доказательство! — белозубо улыбается. — Фото! Сделанное нашей умницей-Роней!

— Ты серьёзно? — уставляюсь на рыжую макушку, но она безмолвна. Продолжает тянуться и на меня не смотрит.