Тяжело дышу и пытаюсь прийти в себя, но голова всё ещё идёт кругом, будто я выпила по меньшей мере три коктейля, а не один — и то наполовину.

В зале уже ждут девчонки и в общем-то нужно поскорее сбежать, но ноги не слушаются.

Я судорожно цепляюсь за плечи, затянутые в чёрную плотную ткань, словно утопающий за спасательный круг.

Толстовка?

Да, что-то вроде.

Ничего не вижу — темнота в кладовке кромешная, но зато всё прекрасно чувствую! И чьи-то крепкие руки, держащие меня за талию, и жаркое, торопливое дыхание, щекотливо порхающее по моей шее.

Незнакомец будто собрался вгрызться мне в артерию и высосать кровь. Ох уж эти брутальные вампиры, чтоб им неладно! И ведь какая сила… притяжения. Какая магия: химия и физика. Никогда бы не поверила, если бы не столкнулась с подобным феноменом. И где? В Темной Кладовке!..

Я не то чтобы не хочу сопротивляться, скорее не могу. Пару минут назад я ввалилась сюда, избегая лишнего внимания пьяного сокурсника и всё ещё слышу, как он ходит по коридору и перебирает все подряд двери, чёртов следопыт.

Скоро дойдёт до этой… и увидит меня тут.

А я. увижу лицо незнакомца. Таинственного вампира, вызывающего дрожь в моем теле и сладкую истому внизу живота.

От него приятно пахнет. Очень приятно. И дорого.

Высокий, спортивный: тело крепкое, мускулистое, плечи под моими руками ужасно твёрдые…

Как впрочем и реакция. на меня. С ней всё в норме, это уж точно.

Да и вообще реакция у него хорошая. Когда я ввалилась в кладовку, не упустила шанс споткнуться о гору швабр, но пропахать носом пол не успела — к безмерному удивлению оказалась в надёжном захвате крепких рук.

И тут бы заорать от страха… или поблагодарить за спасение, но меня будто парализовало это удушливое волнение. Если сердце бьётся всё сильнее — верный признак, что пора уматывать отсюда, вот только как? Ноги накрепко приросли к полу? Руки от плеч незнакомца оторвать не могу. А таинственный вампир так и завис напротив моей шеи.

— Э, ты здесь? — дверь распахивается, но аккурат как чёртов сокурсник суёт к нам свой нос, вампир меня догадливо и лихо прокручивает и, припечатав к стенке, подпирает собой.

— Занято, — с мрачной ленцой, тихо бросает незнакомец.

Свет из коридора с тусклым освещением ничего толком не охватывает в тесной кладовке, зато и я надёжно скрыта за незнакомцем в толстовке. Лишь едва поверх его плеча разглядела, как тупая улыбка сокурсника медленно сходит на нет.

— А, ну ладно, — он раздосадовано ретируется, а я с облегчением выдыхаю:

— Пронесло. Спасибо.

Ох ты ж, дар речи вернулся?!

— Уже уходишь? — также неторопливо уточняет парень. А голос у него очень приятный, хоть и тихий, но вызывает мурашки на коже. и странную волну тепла в теле.

— Да, — мой голос звучит твёрдо и максимально холодно, отстранённо.

Незнакомец, кажется, кивает:

— Удачи, — он будто говорит это с улыбкой, а потом крепче придержав за затылок, чуть дёргает за волосы и коротко, но крепко целует мои приоткрывшиеся от изумления губы.

— А вот теперь не за что, — совсем охрипло.

Какой-то взрыв, гул, шок…

Больше незнакомец ничего не говорит. Отступает в сторону, а я нахожу силы — пулей вылетаю из кладовки и в три секунды оказываюсь у девчонок.

— Ты где зависала так долго? Всё нормально? Обещанный подарок скоро подарят! — наперебой частят подруги, а я только нервно киваю:

— Норма.

Губы горят, будто обожженные кислотой. Чувствую себя полной дурой, потому что облизываю их, точно могу распробовать вкус навязанного поцелуя.

Лёгкие ещё переполнены чужим, мужским запахом. На теле ещё есть фантомное ощущение прикосновений, а если учесть, что на мне короткий топ и джинсы с высокой талией, у незнакомца было примерно пять сантиметров моей обнажённой кожи на “пощупать”. Они-то сейчас и горят не хуже губ.

Что это вообще было?

Ладно, что…

Что мне теперь делать?

Спустить всё на тормозах или его искать?

— Я слышала, это будет просто нереальный прикол! — рядом давятся восторгом подруги.

— Тёма постарался. — не замолкают.

Слышу их через слово, лихорадочно обыскивая взглядом толпу в поиске таинственного ЕГО. Моего кладовочного вампира.

Да, могла бы и не сбегать, ответить на поцелуй, и всё такое. Но он настолько меня выбил из колеи, настолько поразил, что всё как-то само нелепо и поспешно получилось.

Оп! И я уже на воле!

Не возвращаться же?.. Да и зачем? За добавкой?..

— Эй! Звезда, чего застыла? — Ника пихает в бок и я неопределённо киваю.

С другой стороны зачем искать?

Но прекратить никак не могу, незнакомец будто околдовал. Могу ломаться и отбрыкиваться, но намерена его найти и, по крайней мере, узнать, как зовут.

Я не обломаюсь спросить, только вот, как узнать, что ОН это ОН? Толстовка — это нифига не признак. На вечеринке огромное количество парней в них.

— Салю-ют! Вера-а-а-а, — Ника снова пытается привлечь моё внимание песней Миладзе и это уже запрещённый приём.

— Что-о-о? — поворачиваюсь и сталкиваюсь с её смеющимися глазами. Ника стоит совсем близко и хохочет, а потом наклоняется и шепчет.

— Ты как зачарованная. Неужто наш Олежа преуспел? — и совсем уж, как дурочка, хихикает. Роня тоже давится смешками, потому что обе меня всё утро напутствовали Олежке детей рожать, не задумываясь.

— Нифига! — недовольно бурчу я. — Убегала от него, как ошпаренная.

— М-м-м, — тянет Ника, продолжая давиться смешками.

— Так, походу начинается! — шипит Роня, нетерпеливо подпрыгивая. Они такая тонкая и гибкая, что скачет, как мячик.

— Привет все-е-е-м! — Тёма где-то раздобыл микрофон, и выглядит почти забавно. Мы любим этого оболтуса, но порой его шутки по злобности не лезут ни в какие рамки. Зато он главный организатор самых отрывных и отвязных вечеринок.

— Мы собрались тут, — продолжает декламировать он, — чтобы поздравить нашего дорогого Анто-о-о-шку! — толпа этот вопль бизона подхватывает дружным рёвом, от которого уши закладывает.

Антон — лучший друг Тёмы, и оба они наши одногруппники. Парни практически никогда не оставляют друг друга в покое и всякий раз стараются устроить что — то грандиознопозорное в честь дня рождения.

Но в этот раз, кажется, всё и правда выйдет за рамки.

Двадцатилетие — это юбилей.

Юбилей — это серьёзно.

— Тоха, Бро, согласись, мы видали всякое… — обняв за плечи Антона, давит широкую улыбку Тёма и толпа ему согласно гулит, ещё и смешками похабными поддакивая. — Но сейчас самое время признать, что мы — лучшее, что с нами случилось, да? — многозначительно играет бровями, глядя нарочито влюблённо на приятеля.

— Фу-у-у! По-гейски! — тотчас вопит кто-то из толпы.

— Заткнись и не осуждай чужой выбор, нетолерантный придурок! — тут же парирует Тёма, перестав быть милым парнем иной ориентации. Если о ком-то он и станет шутить на подобные темы, так это точно будет Антон. Неприкосновенность. Так они это называют.

Ника негодующе закатывает глаза и сверлит Артёма взглядом, в котором чётко читается недовольство. Она с недавних пор стала обижаться на гейские шуточки и ударилась в защитники ЛГБТ.

— Задолбал, — шипит, в защитном жесте, сложив на груди руки.

— Забей, — толкаю её плечом, и выразительно киваю на сцену, — они оба “никакие”. Ты ничего не докажешь!

Ника и Тёма встречаются с первого курса и в общем-то это единственная причина, по которой мы с Роней тут. Тусовки в доме Антона — не входят в наш виш-лист на неделю. Всё-таки отрываются тут преимущественно парни, а девочки, как селёдки скользят из кухни в гостиную и морщат носы от пива, мечтая о вине.

— Дружище. Сегодня тебе двадцать. — масленно тянет слова и сладко улыбается Артём, по-прежнему обнимая весьма подвыпившего друга.