Вера: да-да, уточните, пожалуйста, условия, мадам!

Выхожу из чата и смотрю на время…

Почти десять, а в двенадцать у меня что-то назначено. знать бы что.

— Ронь, ты не помнишь, что у меня в двенадцать? — выходя из ванной, интересуюсь.

— Мм… — задумчиво кривится подруга, ковыряясь в памяти, — кажется, собрание по “Мистеру и Мисс”. Нет?

— Бли-и-ин! Точно же! — меня точно ушатом ледяной воды умывает и я бегом начинаю собираться. — Опаздывать нельзя!

— Ты что как в зад укушенная? — изумляется Великий, с улыбкой сытого кота продолжая, потягивать кофеек.

— Проспала, а у меня дело…

— Ого, что-то важное? — интересуется Саша, повернувшись на бок и подперев рукой голову.

Нарочито ленив, будто ему весело наблюдать за мной со стороны. Растрёпан. Это даже мило. Блин, ну до чего же он хорош! Так бы и потрепала по волосам, как малыша. Да-да, блоки, помним не забываем. Как бы великолепен не был Саша — самое яркое моё чувство к нему… досада.

Он же ко мне никак… Максимум как к подруге. Вон как мило улыбается. Без пошлости. И шуточек ниже плинтуса. Неуместных замечаний по поводу моей пьяной выходки.

Так что, фиг с ним с перевоспитанием, а рядышком бы точно ещё повалялась. С ним приятно. Пахнет от него вкусно, теплом делиться, по размеру мне подходит. И вообще с ним удобно! И безопасно!

— Очень важно, — уверенно киваю ему, не желая досматривать эту утреннюю ленивую комедию. — Да ещё урок у Сергея Анатольевича. Ты со мной? — смотрю на Роню, которая нерешительно мнётся и жмёт плечами. — Ну? Решайся уже…

— Д-да, наверное, — кивает и тоже плетётся собираться.

Примечание:

Аля-Альбина-Валикова! С***!

Вера имела ввиду:

Аля-Альбина-Валикова! Собака!

о*** ^т** п***!

Антоша имел ввиду:

Одна Треть Полуграции! Исковерканное название “Три полуграции”. Фильм о трёх подругах.

К собранию приезжаю чуть ли не минута в минуту до начала и натыкаюсь на суровые взгляды организаторов, будто меня тут уже и не ждали. По дороге успеваю выпытать у Рони почему она не спешила со мной.

Оказывается, надеялась поговорить с Великим о Егоре Ивановиче, но передумала и теперь вообще хочет обо всём этом забыть! Неплохая стратегия, но что-то подсказывает, что провальная… Особенно с такими, как у неё щенячьими глазками только и забыть, ага, как же.

Роня убегает в танцкласс, а я остаюсь наедине с реальностью.

Я — бесталанное существо! Но мне, кровь из носа, нужно об этом забыть и убедить других, что я талантище!

— Итак, Вероника, вы будете танцевать, верно? — скучающе уточняет организатораша, растягивая губы в жутко сладкой улыбке.

Все знают, что танцор я не фонтан. Но многие, наверняка, видели меня вчера в баре, отплясывающую с Пашей. А на его фоне и с его профессионализмом, я могла выглядеть ничего так…

— Верно, танцую, — отвечаю сквозь зубы, в надежде, что мне предложат почитать вместо этого стихи. — Но ещё лучше читаю стихи.

— Стихи? — морщит носик тётка. — Боюсь стихи тут будут неуместны. А вот танцы…

Вы должны понимать, у нас прежде всего шоу! Нам нужно не усыплять зрителей, а будоражить, эмоционально подогревать. Так что стихи — нет, а вот танцы — да.

Я от разочарования чуть в слух не вздыхаю. Наежда была, но такая крошечная, что могла бы уместиться в такса-сумку от "Москино".

— Ваше первое занятие сегодня в пять в танцклассе, — с улыбочкой подколодной змеи сообщает организаторша. — Вас для начала посмотрит Олег Иванович. Оценит, и даст партнёра, с которым вы будете работать над парным танцем. Так как партнёров для дефиле предоставляет та же студия, этот танцор будет сопровождать вас весь конкурс, — последнее звучит приговором. Пожизненным, без права амнистии.

— А своего нельзя? — подаю робко голос. Мысль конечно же о. Паше. Мы с ним, можно сказать станцевались уже. Он танцует, я делаю вид. Все довольны. Счастливы. Успех делим…

Я же прекрасно составляю компанию вот таким вот талантливым мужчинам… может уже задуматься о карьере "жены богатого человека"? Неплохо. В самый раз… открою маникюрный салон, буду писать в инсте, как это сложно быть бизнес-вумен, рожу ребёнка и заведу ему отдельный аккаунт… книгу напишу… буду в "Баленсиагах" ходить…

Пока ухожу в свои розовые мечты, кажется-Марина-Владимировна-организаторша, продолжает речь. Вот если бы не она, я бы мысленно уже открывала свою школу моды.

— Позвольте педагогу самому решать такие вопросы, — отказывает мне тётка, и с таким лицом, будто следующее моё возражение окажется для меня на конкурсе последним. — Все участницы танцуют, независимо от выбранного направления. Нужно помнить, что помимо творческого номера и де-фи-ле, — Марина Викторовна повышает голос. Говорит последнее очень громко и очень чётко, даже с гордостью. — Вам нужно будет предоставить видео-визитку, общий танцевальный номер — вальс, и де-фи-ле от спонсора! В этом году наш спонсор сеть продуктовых супермаркетов “Сладость — радость”!

Приехали… "Сладость-радость"! Два дефиле! Вальс! Номер!

О таком количестве танцев я и забыла.

Девчонкам все эти штуки давались максимально легко, они могли в любом соревновании показать класс и даже не задумывались, соглашаясь на что угодно. Я же — как инвалид без ног. Учить движения, репетировать и дефилировать — всё это не моё. Мне бы стишки там писать и всё такое. Но делать нечего.

— Конечно, — выдыхаю, словно мне только что ударили под дых.

Собрание заканчивается через пол часа непрерывной болтовни, где нам расписывают про призы, про наряды и про фотосессии, кучу информации, которую я старательно записываю, даже не включая голову.

А когда выхожу в коридор, уже поджимает время и пора бежать к Сергею Анатольевичу.

В студии тишина, ни преподавателя, ни вездесущего Нестерова, который, кажется тут живёт.

Падаю на продавленный пыльный диван и откидываю голову.

Устала.

Чертовски устала, хочу в душ и нормальной еды. Спокойствия и подумать.

У меня репетиция, куча дел и планов, а мысли возвращаются к тому, что уже в следующую пятницу я окажусь. в алькове ирландского паба, и точно знаю, что Вампир меня тут же обнимет, прижмёт к себе и поцелует.

Наверное, со стороны смотрюсь, как идиотка, но улыбаюсь.

Вампир…

Улыбка стирается, во рту привкус горечи.

Есть ведь ещё недоступный Саша Аполлонов!

Великий должен достаться мне, даже если только на одно настоящее свидание.

Этой мыслью привожу себя в чувство и достаю тетрадку, которая всегда болтается в сумке. Сергей Анатольевич непременно спросит: “А что у тебя, деточка, по стишкам? Опять чужие будем читать?”.

Он ждёт, что поэтесса внутри меня развернётся во всю мощь и покажет всем, как она хороша уже на следующей “СтудОсени”, а я всё никак не закончу, ни единой строчки.

— Молчи. Ведь стены слышат тоже,

Грань так тонка, и мне не кажется,

Что твоя кожа, к моей коже Взрывается.

Какие сопли.

Морщусь и чиркаю всё, только что написанное.

Переключаюсь на мысли о танцклассе, где мне быть в пять. И о Пашке, с которым бы напроситься в пару. И о Вампире, с которым мы тоже почти танцевали.

— Нажми на выключатель света,

Нам же нельзя. Не тут, не вместе.

И подкури мне сигарету.

И стой на месте.

Мерзкие стишки, а я бесталанная поэтесса!

— Кх-кх, — Сергей Анатольевич нарушает тишину и кашляет, привлекая внимание. — Что за бредятину я только что услышал? Кто это писалА? ЧетырнадцатилеткА? — он делает ударения на окончаниях, давая понять, что прекрасно знает, о ком речь.

— Да, Сергей Анатольевич, четырнадцатилетка…

— И что делать будем, разумница? — Сергей Анатольевич садится напротив и сверлит умными, но сейчас такими чересчур въедливыми глазами.