— Почему я? — прохрипела Мила. — И почему я ничего не помню из того, что ты рассказал?

— Ты жила под гипнозом. Клим оставлял в твоей памяти лишь те события, которые не позволяли вспомнить, кто ты на самом деле и что произошло в детстве. Ты ведь не помнишь себя ребенком, не так ли?

— Мила отрицательно помотала головой. — Вот видишь. И потом гипноз подавлял рост твоих крыльев.

— Крыльев?!

— У тебя на спине два небольших рубца, — пояснял Стрелок. — Откуда?

— Я часто падала в детстве, — ответила девушка и тут же добавила: — Клим говорил…

— Идеально ровные, одной длины, расположенные параллельно друг другу? Хотел бы я знать, на что ты упала? Жаль, ты не помнишь. Впрочем, тут и помнить нечего. Не было никаких падений. Шрамы расположены как раз на уровне легких. Чтобы оставить такие заметные следы раны должны были быть глубокими. Но от такого падения ты бы не выжила. Да и не один даже самый гениальный хирург не зашил бы тебя столь ювелирно. А ты говоришь — часто падала. Мало того, я думаю, что иногда ты замечала, как рубцы меняются: удлиняются, расширяются, чешутся или пекут, а потом стягиваются и немного щиплют, если намочить водой. Не могла не заметить, ведь сила гипноза прекращалась. Ну?

— Баранки гну, — буркнула Мила, понемногу переваривая услышанное. — Не помню я ничего такого. Шрамы как шрамы.

— Допускаю и такое, ведь у тебя наверняка не было секретов от единственного брата. Тогда так, — Стрелок схватил девушку за плечи. Она охнула и попыталась оттолкнуть ангела, но тот проворно стянул с нее плащ и задрал футболку, оголив худенькую спину.

— Ты что творишь?! — заорала Мила, отдирая шершавые горячие ладони от своего тела. — Совсем спя… — и осеклась, когда Стрелок загнул ее руку так, что пальцы коснулись лопатки и еще чего-то гладкого и прохладного, словно шелк.

— Эт-то крылья? — она обняла себя второй рукой, дотронулась до спины.

— Крылья, — улыбнулся ангел и подвел Милу к маленькому озерцу, образованному горячими горными источниками. Кое-как извернувшись перед зеркальной, слабо парующей, голубой поверхностью, Мила отняла руки от спины и изумленно ахнула. Из порозовевших шрамов виднелось два небольших холмика, сверкающих бриллиантами.

— Попробуй раскрыть их.

— К…как?

— Так же, как сгибаешь или разгибаешь пальцы, — улыбнулся Стрелок. — Просто представь.

— Просто представь, — передразнила Мила. — Легко сказать…

Она закрыла глаза и попыталась вообразить роскошные крылья, подобные тем, что видела на картинках и фотографиях птиц или ангелов. И когда у нее в голове сформировался размытый образ, она вновь взглянула на себя, но на спине по-прежнему виднелись лишь маленькие холмики. Мила понурилась.

— Интересно, что же ты вообразила? — улыбнулся Стрелок, коснувшись ее спины. По телу разлилось приятное, расслабляющее тепло.

— Я…

— Да не переживай ты так. Расслабься и позволь мне помочь тебе. Просто доверься мне и думай только о крыльях.

И Мила доверилась. И она ощутила, как холмики вытягиваются, округляются, изгибаются, становятся вогнутыми снизу и выпуклыми сверху, расширяются, приобретая грациозную форму. И она увидела, как за спиной выросли длинные, ажурные крылья. Подобны тем, что она видела в мультфильмах о феях. Мила осторожно распахнула их, оценивая размах, втрое превышающий размах ее рук. Потом снова свела, наслаждаясь ласкающей капелью, напоминающей перезвон маленьких колокольчиков. Теперь она знала, что уже никогда не сможет забыть эти ощущения. Так же, как не может разучиться дышать.

Все это время девушка молчала, но ее лицо говорило выразительнее любых слов. Недоверие сменилось изумлением, превратившимся в восхищение, близкое к бурному восторгу. Яркие янтарные глаза лихорадочно блестели. Пухлые девичьи губы расплылись в блаженной улыбке, а руки без конца прикасались к сверкающим изгибам.

— Красивые, как у тебя, — пропела Мила, с явной неохотой пряча крылья.

— Мои — обычное колдовство.

— Но я же видела их, — не соглашалась та. — Чувствовала их тепло.

— Я сын колдуна, сестренка. Сотворить крылья для меня обычная шалость. Твои же часть тебя, как руки или ноги.

— Как ты узнал о Кирше? Ведь он твой отец?

— Он спас мне жизнь, — кивнув, ответил Стрелок. Он обнял девушку за плечи, натянул футболку, накинул плащ. Мила немного поколебалась, но все же просунула руки в рукава и застегнулась. Мгновенно Стрелок помрачнел, отошел от нее.

— Что случилось? — насторожилась Мила.

— Мы отвлеклись, а время не стоит на месте, — жестко заметил Стрелок. Сказочный момент воссоединения семьи был разрушен коварной реальностью.

— А еще минуту назад ты называл меня сестренкой, — печально вздохнула девушка, направившись следом за Стрелком к выходу из пещеры.

— Ничего не изменилось, — бросил он, не оборачиваясь, и вышел на крутую лестницу. — Но лучше поторопиться.

Стоя на круглой площадке, он взглянул в ночное небо. Над самым горизонтом висела полная луна, окруженная розовым ореолом.

— Завтра будет метель, — добавил он мрачно и принялся спускаться.

Мила едва поспевала следом, балансируя на узких ступенях подобно канатоходцу. Не сбавляя темп, Стрелок оглянулся на нее, когда они оказались в мрачном ущелье, сотканном изо льда. Они обходили огромные сосульки, растущие из трещин по ногами. Пригибались под неожиданно вылетающими из обледенелых стен ущелья ледяными стрелами. Уворачивались от камнепадов и ускользали от смертельных ловушек, скрытых под тонким льдом. И только когда они в последний момент выскользнули из сдавливающего их в каменных объятиях ущелья, Стрелок дал Миле небольшую передышку.

— Так что там с родственными связями? — поинтересовалась она, отдышавшись.

— Ты действительно моя сестра, — отвечал Стрелок, достав из-за пояса деревянную дудочку. — У нас одна мать, но разные отцы и предназначения.

— Предназначение? Кто я? И как тебя, в конце концов, зовут?

— У меня много имен. Истинное Румин. А ты… Ты Сумеречница. Дитя человека, обращенного в демона и сотворившего армию падших ангелов, и небесной посланницы Высших. Тот, кто завладеет твоей душой и телом, сумеет свергнуть Богов и получить абсолютную власть над всем. Ему будет подвластно неконтролируемое — Жизнь и Смерть.

— Поэтому Хельга и выбрала меня? — спокойно поинтересовалась Мила. Новость о ее происхождении потрясла ее и возможно в другое время она бы усомнилась в сказанном братом, но не сейчас. У нее не осталось сил на сомнения, огорчения или восторги. — Она хочет воскреснуть и стать бессмертной? Стать Богиней?

— Хельга не выбирает. Она всего лишь пешка в свершении пророчества, которому не может воспротивиться.

— А кому же тогда выгодно это пророчество?

— Шиезу.

— А кто же тогда Клим? Мой отец?

— Клим — человек, оберегающий твою невинность до твоего семнадцатилетия. Он отец твоей сестры Ильмы, но не твой.

— А кто тогда? И что там с моей невинностью? Она тоже кому-то понадобилась?

— Твоя непорочность — одно из обязательных условий воскрешения Хельги.

— Глупость какая-то, не находишь?

— Нет, — Стрелок приложил флейту к губам, но Мила не услышала ни звука. — Все закономерно, — продолжал он, спрятав дудочку. — Хельге было семнадцать, когда ее убили. Случилось это в день ее свадьбы. По старинному обычаю невесту похитили, чтобы получить за нее выкуп, но жених больше не видел своей возлюбленной. Душу девушки заточили в царстве мертвых, а тело сожгли, чтобы она не нашла обратного пути к живым.

— Варварство какое, — ужаснулась Мила. — Кому понадобилось творить такое?

— Лимуду. Брату жениха.

— Но…зачем?

— Власть. Его брат был могущественней, справедливей, мог стать любимым Богом людей. Вместе с Хельгой они бы нашли способ избавиться от Лимуда, очистить человеческий мир от зла, нарушить равновесие и установить новое. Поэтому он просто опередил их. Хельга была единственным уязвимым местом брата. Лимуд убил ее, а брата заковал в кандалы в огненной тюрьме.