— Эй, урод! Это вообще-то наш острог! — побагровел Хармвэй и махнул рукой, словно собирался запульнуть топор стражнику в голову, но тот снова не отреагировал.

Раздались шаги, пробряцали доспехи и неспешно на стену поднялась ещё одна фигура в доспехах.

— Слушаю.

— Вас тут отсиживаться что ли послали, троглодиты? — крикнул ему Хармвэй. — Ай да чудище бить с нами.

— Не велено, — сухо ответил капитан.

— То есть как не велено? А на кой чёрт мы вас пустили?! — Хармвэй подобрал с земли булыжник и с размаху всадил его в бойницу, рядом с капитаном. — А ну открывай ворота, пёс помойный!

— Что-то ты путаешь, капитан! — крикнул ему Небеск. — Мы от князя. Он вас нанял на чудовище охотится.

— Приказ князя. Удерживать острог. Никого не пускать. Ждать князя.

— Сам князь что ли приедет? — рассмеялся Небеск. — И когда это будет? Молчишь, паскуда надменная! Ну и чёрт с вами! Сами разберемся. Пойдём Хармвэй. Не будем время тут терять, лучше когда всё кончится пойдём все вместе к князю и зададим ему вопросы.

— Тут говорят у полей наших видали… По ночам бегает, — хмуро сказал Хармвэй, когда они вошли в небольшую деревушку, в паре часов неспешной ходьбы от Валашки.

Морские ветра тут уже не свирепствовали, и местным куда лучше удалось победить глухой и древний лес, освободив его под широкие поля. Но деревушки всё равно выглядели грубыми и необжитыми.

— Значит уже сюда добрался, чёрт этот, — пробормотал жирный Псой.

— И как чёрт-то выглядит? Как мы его искать будем? — шепнул ему Небеск.

— А ты уверен, что это чёрт вообще? — ухмыльнулся Псой, Хармэй услышал и навострил уши. — Нечисти много всякой разной по земле ходит. И обличья всякие разные принимает. Черти вон прикидываются обычно чёрными котами или псами и сами под ноги бросаются, как известно. Ведьмы — бабами красивыми кажутся, чтобы свои черты людоедские и уродство колдовское скрыть, но морок это, всем известно. И водяные тоже, но токмо по пояс обратиться могут, титьками в воду заманивают, а воде у них рыбный хвост остаётся. Демоны — в людей вселяются и изводят их, но это сразу видно по виду болезненному и поведенью странному, потому что целикомашно из Пекла своего выбраться не могут. Духам лесным тут делать нечего, не жалуют они людские поселенья, максимум на окраине покажутся в виде волка или какого лесного зверя, повоют да назад бегут. Навьи и покойники незаложные, как и упыри, из могил по ночам встают кровь пить и болезни насылать. Волколаки по ночам оборачиваются и по полянкам скачут за зайцами. Чуете?.. Вся нечистая себя ночью проявляет. Мы потому и шли неторопясь, чтоб к сумеркам как раз… Мирные люди по ночам обычно не ходют, вот и им и кажется загадкой откуда нечистая берётся. А мы туда сюда походим, да разберёмся.

Хармвэю пришлось кричать и раздавать тумаки с полчаса, чтобы загнать взбудораженных гостями жителей назад по домам. Факелов у них было вдоволь, об этом они позаботились заранее, и с наступлением темноты в деревеньке был освещён каждый угол. Раскочегаренные крепкими напитками, сугубо для сосредоточения и храбрости, бояре быстро разбрелись по окрестностями, переворачивая кучи мусора, бочки и коряги, с таким азартом, словно это были какие-то весенние гуляния с игрищами.

Долго ждать и искать не пришлось. Псой дернул Небеска за рукав и указал перстом на волнения дальше по улице. Древки копий, алебард и бердышей там заходили особенно живо, послышались невнятные крики.

Небеск продрался сквозь толпу, растолкав всех руками и застыл, готовый сожрать свою шапку.

— И правда чёрт! Ты смотри! — ахнул он.

Один из боярских отрядов извлёк это создание из недр амбара, где оно пряталось. Если бы не чёрная кожа и лицо, напоминающее подгнивший череп с выпирающими зубами и отрезанным носом, это скрюченное и убогое чучелосошло бы за дитя крестьянского инцеста. Оно было напугано, шипело, прижималось к земле и забавно пыталось спрятаться в недра безразмерной и явно сворованной рубахи.

— И шо всё? — Небеск зашёлся хохотом, то тут то там раздались облегчённые смешки. — И это ваше чудище? Которое с десяток селений разорило, сожгло и разогнало? Да вы чего люди-и-и? С ума съехали? Позорище то какое!

Один из бояр почесал затылок, да ткнул «чудище» остриём, от чего оно ещё больше сжалось и завыло, как несчастный щёнок после пинка.

— И что же нам, братцы, с этим делать теперь? — Небеск нахмурился. — Я вас сюда привёл, да у меня рука не подымиться на это.

— У меня подымится, — раздался сзади грубый голос Хармвэя.

Он вышел из толпы, да так резво, что бояре от него бросились врассыпную, снял сплеча топор, взял в обе руки, замахнулся над головой и обрушил на беса. Бояре, что держали беса, едва успели убрать руки.

С удивительным проворством чёрт вдруг распрямилась весь, напрягся и перехватил лезвие топора чернющими руками. Посмотрел прямо в глаза Хармвэю, всё ещё пытавшемуся опустить топор и начал шипеть, но как-то странно, отрывисто, с каким-то резоном, то ли уговаривая, то ли заклиная его.

— В Пекло ты убирайся с моей земли, урод сука, — прорычал Хармвэй, мышцы его всё больше напрягались, но ноги предательски скользили, словно боролся он с быком.

Наконец ему надоело, и он дёрнул топор на себя, выхватил его, перехватил в левую руку, а правой со всей дури толкнул чёрта в грудь, так сильно, что тот потерял равновесие и упал в грязь. Хармвэй тут же подскочил и обрушил топор. Удар вышел так себе, но цели достиг. Бес попытался защитится руками, но не успел — лезвие с хрустом вошло ему в грудину примерно на треть.

Хармвэй наступил сапогом сверху на чёрта и вырвал из него топор. Бес тут же подорвался на четвереньки и прижался с к земле, не обратив на рану никакого внимания. Крови у него никакой не показалось.

— Ну сука, ты сам напросился! — зарычал Хармвэй, глаза его налились кровью и он снова напрыгнул, беспорядочно нанося удары топором.

Бес ловко от них уворачивался, шипел в перерывах и всё воздевал к Хармвэю руки с открытыми ладонями, словно пытаясь его успокоить. Наконец, зрелище надоело одному из бояр, он подождал, пока «чудище» приблизится поближе и нанёс ему удар в спину. Копьё легко прошло навылет в районе живота, вышло на добрый метр, боярин задрал древко вверх, и вогнал лезвие в землю, пригвоздив несчастного. Хармвэй не замешкался, ловким ударом перерубил бесу колено, и как тот оказался на земле, окончил дела тремя прицельными ударами колуна в голову, от которой остались только щепки.

— Так-то лучше, — проворчал Хармвэй, вытер пот со лба, отдышался, оглядел ещё раз труп и повернулся к Небеску. — И что теперь?

— Да хрен же его знает! — Небеск рассмеялся и пожал плечами. — Не каждый день чёрта ловим… Сожжем его полагаю, да кости зароем подальше. Слыхал я, что ваше племя себе так имена вторые берёт. Будешь Хармвэем Черторубом?

Хармвэй скорчил одну из своих сурово-хмурых рож и тоже пожал плечами. Из толпы послышались расслабленные разговоры, то тут то там задымили трубки и послышалось цоканье бутылок и фляг.

— А ежели не один чёрт? — вдруг спросил Хармвэй.

— Тебе одного мало? — усмехнулся Небеск. — Не боись, слухи и легенды его раздуют ещё до размера быка или дракона, и что ты с ним три дня бился.

— Нет, — серьезно ответил Хармвэй. — Убил я его, а на душе всё неспокойно. Беды жди, как говорится. Пойду-ка я амбар проверю, откуда эту тварь прогнали. Не может так быть, что эта тварь одна столько горя учинила.

— Ну пойдём, здоровяк! Успокоим твою душеньку.

Псой увязался за ними. Он прикладывался к вину бодяженному с водой, которое давил из кожаной сумки и был уже изрядно навеселе. Они продрались сквозь толпу, прошли сквозь покосившиеся ворота, и разбрелись.

Пахло соломой, сырым зерном и конским навозом, странным это не показалось, так пахло почти везде в селеньях. Амбар недавно почистили, пол вымели, хлам, накопившийся тут за зиму, практически весь вытащили на улицу.