Он уже почти рванулся вперёд, надеясь на свою удачу и ноги. Хотел вырвать увесистую сумку у смуглокожего обладателя пуза, окруженного такими же упитанными охранниками.
За мгновение, как его пятки оторвались от земли, кто-то грубо схватил его за рукав, потянул и развернул на месте.
Таких людей он ещё не видел, хотя далеко не первый день стоял в ожидании добычи у кораблей со всего света. Хмурые. На лицах следы ветра и пыли, такие, словно они были в пути с тысячу лет. Усталость. Безразличие. Жестокая решимость. Костлявые, словно смерть. И пахло от них смертью. Не буквально, но он почувствовал это каждой клеточкой своего тела.
От такого взгляда душа Золтана ушла в пятки, и он не смог вытащить из себя ни грамма решимости или юношеской спеси. Инстинктивно втянулся живот. На секунду он решил, что уже когда-то обкрадывал этого человека и сейчас получит нож, который дойдёт прямо до позвоночника, царапнет по нему и распорет его словно свинью.
Но человек отпустил его. Несколько минут разглядывал его очень внимательно, особенно лицо и глаза, почти не моргал лишь немного вертел головой, дышал как-то по особенному, быстро и сбивчиво. Потом переглянулся со вторым, они кивнули друг другу, человек снова повернулся к Золтану, достал из-за пояса внушительный кошёлек и взглядом показал на него.
Золтан стиснулся зубы и кивнул. Просто у него не было никакого иного выбора и он понимал, что жизнь воришки на пристани оборвется в петле или на рудниках.
Так он познакомился с Империей Коам. Золтан так и не понял, как они его вычислили. В тот день на улицах были сотни оборванцев никогда не покидавших Владиса, даже никогда не выходивших за пределы его портов. И был он. Золтан, юноша восемнадцати лет, десять из которых он провёл в дороге, исколесив с отцом всю Узорицу.
Золтан стал их проводником и разнорабочим. Они платили втридорога, поэтому он исполнял всё, что велят и никогда не задавал вопросов.
Их путешествие не имело маршрута. Только цель. Они что-то искали. Указывали место на картах, и Золтан вез их туда, умело управляя телегой и находя спокойные и тихие маршруты, как и желали его наниматели. Как учил его отец, пока не умер в дороге.
Первая их крупная остановка состоялась в Кристалинке, большой и богатой деревне на юге Узорицы. Стояла жаркая середина лета, с ещё не убранных полей пахло так, что кружило голову.
Их встретили как дорогих гостей, может, приняли за торговцев или миссионеров, а может сытость им так вскружила головы, что они стали все из себя добрые и щедрые.
Золтан спрыгнул с телеги, ему в ноги сразу же кинулась чернявая лоснящаяся псина, без лая, сразу начала лизать ему руки и вилять хвостом, словно это он её кормил.
Пока его наниматели занимались своими таинственными делами, он остался сам по себе и без указаний. Подремал на телеге, посмотрел, как играют дети, посчитал птиц, собак и кошек, перекусил раза три — к нему просто подходили люди и давали еду, то лепёшку, то яблоко, то горшочек с дымящейся кашей, и к его нескончаемой радости поделились квасом и компотом, поставив к колесу телеги две немаленьких кадки.
— Спасибо Вам от сердца! — поблагодарил Золтан дородную улыбающуюся женщину за подарки.
— Будь как дома, сынок, ты наш гость дорогой. Наш дом — твой дом, — разулыбалась она.
Делать было нечего, даже вопрос охраны телеги не стоял — ни один из местных не посмотрел в эту сторону вороватым взглядом, который точно знал Золтан. Даже дети не проявили к нему интереса, предпочтя бегать за его странными хозяевами, которых почему-то не страшились. Видимо и не встречали никогда дурных людей.
Они к слову так и не вернулись и по их повадкам при везде в Кристалинку, Золтан понял — они тут надолго и торопиться не будут. Совсем измаявшись от жары и безделья, Золтан бросил телегу, предварительно захватив с собой воды и провианта. Он надеялся найти озерцо или речушку, скинуть с себя пыльную одежду, постираться и сигануть с разбегу в воду.
Почти до сумерек он бродил по извилистым тропам между бесконечных полей и редких лесков, но так и ничего не нашёл. Расстроившись, он побрёл назад и вдалеке увидел знакомую чернявую шафку, деловито семенящую куда-то от деревни.
Чуйка внутри у Золтана пару раз перевернулась, пощекаталась, и он пошёл за собакой. Буквально в метрах двухстах от последнего дома в деревне, мимо которого он во время своих поисков проходил мимо раза три, он обнаружил хитрую моську собаки наполовину погружённой в небольшенький, но норовистый ручеёк.
Было уже темно, сверчки запели, в домах зажглись свечи и лучины, а Золтан стянул с себя одежду и, оставшись в чём мать родила, полоскал её и себя заодно в ручье, тихонько напевая озорную песенку.
— Так-то банька у нас есть, барин, — от голоса внезапно раздавшегося в ночи Золтан чуть не упал на задницу.
Сердце его йокнуло от испуга, но спустя мгновенье совсем не успокоилось, а забилось ещё быстрее. Голос принадлежал девушке красоты настолько редкой, что Золтан потерял дар речи. Невысокая, с осиной талией, полной грудью, круглыми бёдрами, тонкими ручками и шеей, налитыми губами, большущими глазами и лоснящимися чёрными волосами почти до земли, почему-то не заплетёнными в косу.
Девушка улыбалась уголками губ, стеснительно клонила очи к земле, но украдкой поглядывала на Золтана, залившегося краской.
— Ты, наверное, барин издалека приехал? — её голос пьянил сильнее самого крепкого портового эля. — Много чего на свете видел?..
— Д-д-да, — заикаясь ответил Золтан и наконец догадался прикрыться.
— А наша деревня тут вот уж десятый век стоит. Ничего не меняется.
— Да! — почти выкрикнул багровый от стыда Золтан, попытался зашвырнуть себя в намокшие штаны, но они оказались сильнее и натянулись только до бедёр. Незнакомка хихикнула, наблюдая за мерцающим при свете луны задом Золтана, его тихой руганью и нервной борьбой.
— Негоже, барин, в ручье мыться, когда банька натоплена. Не звери ж мы, люди. Пойдём-ка я тебя провожу. Посидим с тобой, горилки выпьем, расскажешь мне, какие там страны видел. Одна я. Без мужа. Не бойся, недалеко дом.
Стиснув зубы и обнажив мышцы Золтан всё таки победил свои портки и, сгорая от стыда, встал. Девушка смотрела на него, тепло улыбалась, глаза её горели.
В тех делах Золтан был не силён. Но тут и дурак бы понял всё. Золтан собрался. Подумал. Решился. Ну какой подвох может быть от селянки? Всё женщины на иностранцев падки, это он давно приметил. А тут она всех мужиков, наверное, с детства-то и перевидала, деревня маленькая.
Кивнул Золтан, да пошёл за ней.
Перед домом они остановились. Из трубы шёл дым, на улице стоял накрытый стол, кошка при его приближении зашипела и бросилась прочь.
— Ты, барин, заходи не стесняйся. Через сени пройдешь, а там и баньку увидишь.
Золтан открыл дверь, зашёл, снял обувь и застыл в проходе в нерешительности.
— А ты? — спросил он.
— С собой меня зовёшь? — она хитро улыбнулась, щёки её покраснели, она застенчиво опустила глаза и прошептала, — Приглашаешь меня?
— Д-да, — смущаясь, произнёс Золтан.
— Ну и славно, барин. Ты иди, парься. А я сейчас приготовлюсь. И к тебе зайду.
Золтан проглотил комок в горле, отвернулся, пронёсся по полутёмным сеням, на ходу сбрасывая проклятые портки, открыл рывком дверь, не в парилку, а в спальню, чертыхнулся, вернулся и открыл нужную.
Было ещё не жарко, только дровишек подбросили, а с Золтана пот сходил ручьём, нога тряслась как у зайцев бывает. Девушка всё не шла, только больше распаляя его. Золтан встал, подошёл к кадке, зачерпнул оттуда холодной водицы и окатил себя, чтоб хоть немного успокоится и не осрамиться раньше времени.
Снаружи послышался шум, но в дом никто заходить не спешил. Застеснялась она или нет, но Золтан уже не мог просто вот так взять и отпустить всё. Рывком он открыл дверь, прошёлся по полутёмным сеням и вышел на улицу.
Вместо красавицы ему навстречу неспеша брёл мужик в обнимку с широкой бабой с косой до пояса. Они пошатывались, от них пахло потом, лугом и алкоголем. При виде его, выходящего из дверей, он застыли:
