1962 «Ты грустишь и, косу теребя…» Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Ты романтик. Прямо на звезду Проложу я серебристый след. Для тебя я в летчики пойду. Ну скажи: ты рада или нет? Хочешь, смело в космос полечу? – Не хочу. Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Здесь дождя холодная стена. А на юге солнечный закат… В берег бьет зеленая волна, Расцветают персик и гранат. Хочешь, на Кавказ тебя умчу? – Не хочу! Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Не сердись, додумаюсь, пойму. Может, и отыщется струна. Может, в космос мчаться ни к чему И волна морская не нужна? Хочешь стать моею навсегда? – Да!.. 1962
Письмо любимой Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами Узоры созвездий и посвист ветров, Дороги с бегущими вдаль поездами Да скучная цепь телеграфных столбов. Как будто бы чувствуя нашу разлуку, Раскидистый тополь, вздохнув горячо, К окну потянувшись, зеленую руку По-дружески мне положил на плечо. Душа хоть какой-нибудь весточки просит, Мы ждем, загораемся каждой строкой. Но вести не только в конвертах приносят, Они к нам сквозь стены проходят порой. Представь, что услышишь ты вести о том, Что был я обманут в пути подлецом, Что руку, как другу, врагу протянул, А он меня в спину с откоса толкнул… Все тело в ушибах, разбита губа… Что делать? Превратна порою судьба! И пусть тебе станет обидно, тревожно, Но верить ты можешь. Такое – возможно! А если вдруг весть, как метельная мгла, Ворвется и скажет словами глухими, Что смерть недопетую песнь прервала И черной каймой обвела мое имя. Веселые губы сомкнулись навек… Утрата, ее ни понять, ни измерить! Нелепо! И все-таки можешь поверить: Бессмертны лишь скалы, а я – человек! Но если услышишь, что вешней порой За новым, за призрачным счастьем в погоне Я сердце свое не тебе, а другой Взволнованно вдруг протянул на ладони, — Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы, Колючею стужей не стиснет беда! Не верь! Вот такого не может случиться! Ты слышишь? Такому не быть никогда! 1962 Одна К ней всюду относились с уваженьем, — И труженик, и добрая жена. А жизнь вдруг обошлась без сожаленья: Был рядом муж – и вот она одна… Бежали будни ровной чередою. И те ж друзья, и уваженье то ж, Но что-то вдруг возникло и такое, Чего порой не сразу разберешь. Приятели, сердцами молодые, К ней заходя по дружбе иногда, Уже шутили так, как в дни былые При муже не решались никогда. И, говоря, что жизнь – почти ничто, Коль будет сердце лаской не согрето, Порою намекали ей на то, Порою намекали ей на это… А то при встрече предрекут ей скуку И даже раздражатся сгоряча, Коль чью-то слишком ласковую руку Она стряхнет с колена иль с плеча. Не верили: ломается, играет. Скажи, какую сберегает честь! Одно из двух: иль цену набивает, Или давно уж кто-нибудь да есть… И было непонятно никому, Что и одна – она верна ему! 1962 Пылкая душа (Шутка) Женщина в силоновой пижаме Медленно захлопнула роман. Хрустнула холеными руками И завороженными глазами Посмотрела в сумрачный туман. Муж чертил, сутулясь у стола, А она под тихий шум метели Вновь, листая том, произнесла: – Вот ведь люди как любить умели! Ради милых уходили в бой, Ревновали, мучились, рыдали, Шли на плаху, жертвуя собой, Даже разум от любви теряли. Скажешь, я не труженица? Пусть! Но хочу и я, чтоб жгучий бред, Чтобы муки, чтоб мольба и грусть! Женщина я все же или нет?! И не хмурь, пожалуйста, бровей! С каждым днем в тебе все больше прозы. Что ты знаешь про огонь страстей, Про мольбу, страдания и слезы? Что могу я вспомнить из прошедшего? Где тот яркий взрыв в моей судьбе? Что ты сделал в жизни сумасшедшего? – То, что я женился на тебе… 1962
Ненужные споры Двое ссорились, даже кричали, Потом устали в конце концов. Сердито затихли. И так молчали. Наверно, не меньше пяти часов. А где-то в это время смеялись, Ходили в кино и читали стихи, Работали, пели, мечтали, влюблялись, Смотрели спектакль, напряженно-тихи. Где-то дома к небесам возводили, Играли в теннис, ловили бычков — Короче, дышали! Короче, жили! А здесь будто склеп: ни улыбок, ни слов… И вряд ли обоим сейчас понятно, Что эти часы, как бессмысленный бег, Для них потеряны безвозвратно, Из жизни вычеркнуты навек! Наука на все ответы находит. Она утверждает: – Имейте в виду, Полчеловеческой жизни уходит На сон, на транспорт и на еду. А чем порой эта жизнь полна? И много ль отпущено нам от века? Ведь если подумать, то жизнь человека Не так уж и слишком, увы, длинна… Какой же статистик за нас учтет Время, ушедшее на раздоры, На злые слова, на обиды, на споры? А жизнь ведь не поезд, она не ждет. Конечно, можно хитрить, улыбаться: «Подумаешь, важный какой разговор!» А если по совести разобраться, Сколько на свете ненужных ссор! Поссорились, вспыхнули, побледнели… Только б не сдаться! Не уступить! А это ведь дни, а это недели И, может быть, годы, коль все сложить. И хочется мне постучать, обратиться В тысячи окон, в сотни квартир: – Кто в ссоре, прошу вас, идите мириться! Милые люди! Давайте учиться В собственном доме бороться за мир! |
