— Скорее всего, это и есть источник его силы. Но кто его госпожа?

— Линна! — я вспомнила об узнице. — Зачем нас держат тут?

— Не знаю, — тихо отозвалась она. — Но те, кого вечерами он уводит, не возвращаются.

От ее голоса — человека, смирившегося со своей участью, по коже пробежал холодок.

— Кто его госпожа? — спросил у Линны Дэмиор.

— Не знаю. Он всегда называет ее так. Я тут уже неделю. Каждое утро он сам или его слуги приводят новых жертв, а вечером он забирает тех, кого приводил раньше.

— А кто такая эта Этерия? — спросила я.

— Его жена или просто женщина, — в голосе Линны послышалась обида. — До этого он часто приходил с ней. Она всегда глумилась над нами.

Я опустилась на корточки. Только сейчас до меня всерьез начало доходить: мы попались.

— А что за птица у него на застежке? Мне кажется, где-то я ее видел, — вслух размышлял Дэмиор.

— Это шавранка, — ответила Линна. — Это местная птица, я сама пару раз видела ее ночью.

— Ночью? Это ночная птица?

Не дождавшись ответа, Дэмиор соскочил с места и начал мерить шагами крохотную камеру:

— Ночная шавранка… Где-то я слышал это название! Точно! Это же птица из той старой легенды…

— В нее превратилась Кхира, — еле дыша от ужаса, сказала я. — Его госпожа — темная богиня!

Дэмиор молча сжал мое плечо.

…В подземельях ощутимо похолодало. Одеяла у меня не было, а та жалкая тряпка, которую я использовал в качестве матраса, не уберегала от каменного пола. Сколько времени я уже здесь? Меня схватили около Западного хребта, где я проверял укрепления. Уже трижды полная луна заглядывала в тюремное окно — выходит, осень на исходе.

По каменному полу забухали сапоги с железными подметками, но я не отвлекся от созерцания решетчатого потолка — проверяющие проходили каждый час.

— Эй, Торхейн! Поднимайся, — раздался голос охранника.

Молодой, узнал я по голосу. Всего месяц назад здесь появился, да уже пообвык. Дрожи в голосе не слышно, строгости пытается напустить. Да только слышно, как сердечко колотится.

Но зачем я им понадобился? За три месяца у меня выработался определенный режим — и к Архону, и в купальню раз в две недели, и даже к Елоху в это время меня не водили.

Я приподнялся и чуть повернул голову, скользнув взглядом по охраннику.

— Куда меня? — спросил лениво.

— Никуда, — вдруг криво ухмыльнулся парень и резким движением что-то швырнул в мою камеру.

Я подскочил, в воздухе переворачиваясь, чтобы отбить нож, но на пол приземлился небольшой холщовый мешочек. Они все-таки изготовили снадобье! Я поспешно зажал нос, но тонкие запахи уже просачивались сквозь пальцы… Белладонна, горький нирис, даже вербена!

По жилам пронесся огонь, внутренности скрутило узлом, и тело выгнулось дугой. Я зарычал, чувствуя, как кожа трескается, и наружу рвется новое, более сильное тело. Через несколько томительных секунд я опустился на четыре лапы, тяжело дыша и капая слюной на пол. Клетка сразу стала тесной, а потолок высоким.

Охранник, оставшийся по ту сторону решетки, изумленно раскрыл рот, а в его глазах читалось восхищение, перемешанное с детским удивлением.

Все же им удалось заставить меня обратиться! Я недовольно оскалился и испытующе взглянул на охранника. Разговаривать в этой ипостаси я не мог, да и ни к чему нам это умение.

Мальчишка очнулся и, придав себе серьезный вид, сказал:

— Скоро тебя навестят.

Я раздраженно махнул хвостом и опустился на пол. Оставшееся время нужно потратить с пользой: установка дополнительных ментальных блоков не повредит. Я должен защитить свое племя.

Проснувшись в темноте, я пару секунд непонимающе хлопала глазами, вспоминая свой сон. Выходит, этот Торхейн оборотень!? Все происходящее я видела его глазами и не знала, в кого он перекинулся, но охранник был впечатлен. Почему эти сны преследуют меня?

Приподнявшись на локте, я увидела перед собой решетку, и сердце испуганно забилось: видение не окончилось? Паника накатила удушливой волной, и мне с трудом удалось сделать вздох и привести мысли в порядок. Пошевелившись, я обнаружила рядом спящего Дэмиора, и воспоминания хлынули потоком: жрец, собирающийся принести Бриссу и Олана в жертву, клетки с несчастными узниками, попытка проводника убить меня.

Я глубоко выдохнула и потрясла головой — все тело ломило от холода и неловкой позы. Стянула куртку Дэмиора, которой он укрыл меня, и, с благодарностью взглянув на мужчину, поднялась. Размявшись, я сделала несколько шагов и подошла к решетке:

— Линна? — шепнула чуть слышно. Откуда-то раздавался заливистый храп, а в углу пещеры кто-то тихо бормотал во сне. Невольно я поежилась и обхватила себя руками.

— Ее забрали, — тихо ответил проснувшийся Дэмиор. — Пока ты спала, приходил жрец. Он увел Линну и еще одного ребенка.

О нет! Я так и не смогла ей помочь! Я опустилась на пол, прижала колени к груди и обхватила их руками. По щеке скользнула слеза, а сердце разрывалось от жалости к этой девушке и незнакомому ребенку. Неужели нас ждет та же участь?!

Дэмиор присел рядом со мной и погладил меня по волосам. Мои глаза привыкли к темноте, и я видела, что он хмурится, до боли закусывая губы. Неожиданно раздались глухие шаги, и в пещеру вошел жрец со слугами; магический светляк вплыл вслед за ним, мгновенно осветив все вокруг.

— Сегодня знаменательный день! — восторженно сказал он, и один из его слуг ударил мечом по решетке, отчего по пещере прокатился грохот, разбудивший всех пленников.

Я прикрыла глаза рукой, яркий свет причинял боль. Дэмиор отошел от меня, устроившись в противоположном конце клетке.

Вместе со жрецом пришла и Этерия, сегодня выглядевшая гораздо лучше — она сменила платье, ее волосы, убранные в высокую прическу, сияли медью, а синяки на лице были искусно замаскированы пудрой. Один из слуг поднес жрецу странный кристалл, который охватывала серебристая полоска незнакомого металла. Самоцвет был искусно обработан, и его грани переливались, расплескивая брызги искристо-белого.

Я недоуменно посмотрела на странный предмет, а вот Дэмиор нахмурился. Тем временем сиенн дошел до крайней решетки и остановился, приказав сидящей внутри пленнице:

— Протяни руку!

— Что это такое? — тихо спросила я у проводника.

— Он похож на тот артефакт, которым стражники проверяют людей на входе в города. Но помимо этого сообщит, есть ли у тебя способности к магии, — шепнул он в ответ. — В нашем ведомстве был такой, но небольшой.

Выходит, жрец хочет выяснить, кто из пленников имеет магические задатки? Но зачем? А если он выяснит, что я полукровка? Сердце испуганно забилось. Мой отражатель остался в сумке, после Риогалла я убрала его подальше — заметила, что головная боль от него усиливается.

Жрец двигался дальше, раз за разом проверяя пленников, и вскоре остановился перед камерой Бриссы. Я припала к решетке, пытаясь разглядеть, что там происходит.

Повинуясь жрецу, фандрийка просунула руку сквозь прутья решетки и приложила ладонь к навершию измерителя. Спустя несколько секунд граней возле серебристой полоски засветилась желтым, и сиенн довольно выдохнул:

— У тебя или твоего ребенка очень необычная кровь! И неплохие магические задатки. Госпоже понравится, — кивнул он. — Ты имеешь все шансы стать венцом ритуала!

Я сглотнула от ужаса. Бриссу принесут в жертву за то, что ее ребенок будет магом?!

Довольный жрец подошел к камере Олана, и я увидела тонкую руку мальчика, потянувшуюся к измерителю. Приглядевшись, затаила дыхание. Едва худая ладошка опустилась на поверхность самоцвета, как одна из его граней ярко вспыхнула алым, отчего жрец отшатнулся. От волнения он отбросил капюшон и яростно воскликнул:

— Огонь! А какой яркий потенциал! Мальчик мой, из тебя вышел бы неплохой магистр при должном обучении! Именно ты станешь главной жертвой! Не зря я приметил тебя в таверне!