Рэйс, мгновенно догадалась я.

— Работая вместе, мы стали неплохими приятелями, даже друзьями. Я прижился в Кордейле, собирался купить небольшой дом на окраине. Познакомился с хорошей девушкой, думал о свадьбе, — голос проводника дрогнул. — Той зимой был раскрыт заговор против короля, и вся стража работала в усиленном режиме. Мы с Рэйсом, прочесывая квартал ремесленников, наткнулись на сиена Броуна.

Это имя мне было знакомо. До нашей деревни доходили слухи о покушении на короля, в котором участвовал его близкий друг.

— Захватить его было непросто, хоть он и не был магом. Он великолепно метал кинжалы, и от один из них угодил в меня. Я потерял сознание, а очнувшись в лазарете при казарме, выяснил, что сиен Броун сбежал. Рэйс клялся, что тот обхитрил его и сумел вырваться. Он лгал, я ведь неплохо узнал его за эти три года, — теперь речь проводника стала торопливой. — Мне удалось вырвать из Рэйса признание: кошель с полновесным золотом и драгоценностями убедил мага в том, что Броун не виновен в покушении.

Неделю я провалялся в казарме, залечивая бедро и грудь, а после явился в сыскной отдел. Начальник считал, что Броуну удалось уехать за границу, но я знал, что кошеля с похищенными драгоценностями при нем не было. Я не стал выдавать Рэйса, впрочем, мне не мешали, и я вел собственное расследование. Официально я должен был лежать в лазарете, но мне дали свободу действий — лишний человек никогда не помешает. Спустя две недели мне удалось обнаружить Броуна в городском притоне. Он часто таскался к хозяйке борделя, и эта ниточка привела меня к нему.

Скандал раздули и устроили показуху, чтобы все знали, чем заканчиваются преступления против короны. На суд явились все члены королевской семьи, высшие чины стражи и жена Броуна, остальные родственники отказались от него, чтобы сберечь собственную шкуру. Когда король приговорил Броуна к прилюдной смерти через повешение, его жена словно помешалась. Вскочив с места, она бросилась к мужу, окруженному стражниками. К несчастью, на ее пути оказался я. Узнав меня, сиенна вцепилась мне в лицо и осыпала проклятьями. Сказала, что любой человек, который мне дорог, в опасности рядом со мной.

Я не придал этому значения. Сразу после суда купив цветов и обручальное кольцо Нэйни, я отправился в булочную, где та работала. Хотел обрадовать невесту. Злодей пойман, я заслужил повышение, и теперь мы могли пожениться.

Я слушала, не сводя глаз с проводника. Дэмиор говорил надтреснутым голосом, а на лице появилось несколько новых морщинок.

— Я соскучился по Нэйни и, увидев ее в компании Рэйса, вспылил. Давно ли он заходит к ней, пользуясь моим отсутствием? Я не рассказал о его участии в деле Броуна, а он решил так отплатить мне за старую дружбу? Я набросился на него, а потом… сознание словно помутилось, я увидел испуганный взгляд любимой…

Дэмиор судорожно выдохнул, сжав руки в кулаки:

— Я убил ее. Рэйс магией пытался меня остановить, но она словно не причиняла мне вреда. Меня оправдали. Лекарь сказал, что на меня было оказано магическое воздействие. Жена Броуна прокляла меня, Орис. И с тех пор все близкие мне люди находятся в опасности. Мое чувство в любой момент может перейти в неконтролируемую жажду убийства. Я давно зарекся сближаться с людьми, но ты стала мне дорога.

Серые глаза остановились на мне, но я молчала, оглушенная его рассказом. Мне стало стыдно за свои мысли о его внимании. Подойдя к проводнику, я с некоторой опаской обняла его. Сейчас он разбит, и ему нужна поддержка.

— Проклятье может снять тот, кто наложил его, — тихо сказала я.

Дэмиор усмехнулся:

— Она умерла. Но вопреки моим ожиданиям, ничего не изменилось. Маги по-прежнему видят на мне черную печать. Никак сиенни имела сговор с темными силами.

— Почему ты не рассказал раньше?

Мужчина вздохнул и высвободился из моих объятий:

— Я не хотел вас пугать, думал, что достаточно владею собой.

— Наверняка есть какое-то решение!

Дэмиор устало сощурился:

— Я перепробовал всё. Маги не могут мне помочь, лекари тоже, — он опустил голову, и я потянулась погладить его по волосам. Он перехватил мою руку и медленно отвел в сторону.

— Не нужно. Держись от меня подальше, насколько это возможно.

Сердце тревожно заныло, а проводник поднялся:

— Еще раз прости за эту вспышку. Я виноват перед тобой, мне больно от того, что я сделал с тобой. Больше этого не повторится, я позабочусь об этом. А сейчас пойдем спать. Завтра нам предстоит тяжелый день, мы начнем подъем в горы.

Я кивнула и плотнее закуталась в одеяло, глядя на огонь. Послышалось шуршание шатра, и я осталась одна.

Выходит, Дэмиор проклят? Бабушка Линора рассказывала мне байки о страшных проклятьях, бедных девицах и благородных рыцарях. Мама только посмеивалась, стоило мне пересказать ей одну из историй.

Не думала, что встречу проклятого человека в жизни. Теперь мне понятно его отчуждение. Но что мне делать? Рассудок подсказывал, что нужно держаться от Дэмиора подальше и при первой же возможности уходить, но сердце… Сердце колотилось, явно протестуя.

Обхватив голову руками, я застонала и вытащила мамин медальон из-под рубашки. Он казался теплым, и я прижала его к губам, чувствуя, как бегут слезы по щекам. Жеребец Дэмиора тихонько заржал, и это привело меня в себя. Поднявшись, я подбросила веток в костер и отправилась в шатер.

Пробуждение было ранним: Дэмиор, не став заглядывать внутрь, деликатно заговорил около шатра. Рядом зашевелилась Брисса, и я с трудом открыла глаза. В голове зашумело: уснуть удалось лишь под утро.

Подруга первой выбралась наружу. Круглый живот фандрийки значительно потяжелел и доставлял неудобства. Повалявшись еще несколько минут, я вылезла из согретого за ночь шатра. В лицо ударил порывистый ветер, и я поежилась, накинув капюшон. Дэмиор готовил завтрак, Олан кормил лошадей, а Брисса, растапливая снег, умывалась. Я присоединилась к ней, скользнув взглядом по хмурому Дэмиору. Теперь я не знала, как вести себя с ним.

Закончив, я немного отошла и призвала Лес, надеясь, что его сила излечит мою головную боль. Ельник здесь был редким, засыпанным снегом, но, услышав меня, заинтересовался. Однако вопреки моим надеждам, соединение не помогло — голова по-прежнему болела.

После скорого завтрака мы выдвинулись в путь. Я с опаской смотрела на сугробы, выросшие за ночь. Мне не верилось, что мы сможем преодолеть перевал вместе с лошадьми.

Обогнув подножие горы, Дэмиор свернул вправо и нырнул в едва заметную расщелину, занесенную снегом. Нависший над ней кусок скалы скрывал вход от посторонних глаз. Всё внимание сосредоточив на лошади, я даже не заметила, как расщелина превратилась в полноценный коридор. Так вот как мы преодолеем перевал! Не поверху, а через систему пещер! Свет падал откуда-то сверху, но его едва хватало. Дышалось тяжело, а серый камень, поросший местами мхом, навевал уныние. Головная боль усилилась, и я крепче вцепилась в поводья. Тем временем ход расширился и стал идти в гору.

— Мне как-то не по себе здесь, — сказала сидевшая позади Брисса.

— Мне тоже, — шепнула я в ответ, не отрывая взгляда от напряженной спины Дэмиора.

Спустя еще пару ярдов проводник остановился. По моим ощущениям мы ушли уже куда-то вглубь горы, и мужчина зажег пару факелов, протянув один из них мне.

— Лучше вести лошадей на поводу, дорога неровная, — скомандовал он и, столкнувшись с моим взглядом, отвернулся. За весь день проводник не перемолвился со мной ни единым словом, но даже зная причины этого, я тянулась к нему.

Дэмиор пошел впереди, следом за ним Олан и Брисса, я же замыкала процессию. Идти приходилось в гору, и кобыла нервничала. Я ласково потрепала ее по голове:

— Пойдем, Незабудка. Мне тоже страшно.

С влажных стен сочилась вода, и звук капель действовал на нервы, заставляя вздрагивать и оборачиваться. Копыта лошадей гулко стучали на каменном полу, и мне казалось, словно кто-то следует за нами.