Четко и продуманно.

Расставить персонажей по полочкам и каждому присвоить отдельную роль. Это пугает и заставляет нервничать, потому что я уже сомневаюсь, стоит ли выходить за него замуж.

Мы подъезжаем к подъезду, и я удивляюсь, что все прошло настолько гладко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вадим просил соблазнения, но я посылаю его просьбу к черту. Скажу, что его брат совершенно не обращает на меня внимания. Я выхожу из машины и поднимаюсь по лестнице в квартиру.

Переодеваюсь в джинсы и футболку, вытаскиваю из волос шпильки и кое-как собираю их в хвост. Я делала профессиональную прическу, и теперь не могу их даже расчесать, так что они уложены как-нибудь, но для боулинга сойдет и так.

Я уже собираюсь выходить, но дверь открывается и на пороге показывается Максим. Он смотрит на меня своим тяжелым взглядом, окидывает с ног до головы и спрашивает:

— Ты скоро?

— Да, только сумочку возьму.

Иду в комнату за сумкой, а у самой сердце колотится, как бешеное.

Он здесь, в одной квартире со мной, и это не то, что настораживает.

От этого хочется завыть. Я подхожу к кровати, куда бросила сумочку, беру ее в руки, поворачиваюсь и натыкаюсь на Максима.

Буквально влетаю в него и чувствую его руки на талии. Он поддерживает меня, чтобы я не упала, и мне кажется, что мгновение замерло.

Но он быстро отпускает меня и отходит на шаг.

— Идем? — спрашивает, но все так же стоит и смотрит на меня.

А потом преодолевает препятствие, подходит ближе и обнимает за талию, склоняется и легонько целует.

Проводит языком по моим губам, проталкивая его внутрь и распространяя по телу жар. Я все еще пытаюсь удержать себя на краю, сдержаться и не упасть в пропасть.

Но Максим хватает меня рукой за затылок и притягивает ближе. Буквально царапает поцелуем, обжигает губы и делает так, что я закрываю глаза и теряюсь в этих чувствах.

Я даже не пытаюсь сравнить его с Вадимом.

Нечего сравнивать.

Он лучший, и этим все сказано. Мне кажется, что мы теряем ощущение времени, перешагиваем черту реальности в другой мир. Туда, где нас не ждет Вадим, где нет два года разлуки и проблем.

Машенька…

Я выныриваю из этого мира за мгновение, и Максим ощущает мою перемену.

Он отпускает меня и отходит, тяжело дышит и смотрит на меня, я пытаюсь что-то сказать, но только открываю и закрываю рот, вдыхая побольше воздуха.

— Яяяянаа, — протягивает руку, и я отшатываюсь.

— Нет, пожалуйста, — шепчу, а на глаза наворачиваются слезы.

Я хочу обратно к нему в объятия.

Хочу, чтобы он снова поцеловал меня, чтобы захватил в кольцо рук и не отпускал.

— Прости, — наверное, я выгляжу слишком жалко, потому что Максим извиняется. — Поехали, Вадим ждет, — я поднимаю на него глаза и смотрю ошалевшим взглядом: — Я не буду тебя трогать. И говорить не буду. Поехали, а то жених будет волноваться, — он не удерживается от сарказма, но мне и плевать на это в данный момент.

Я беру сумку и прохожу вперед, выхожу из квартиры и жду, когда он спустится, закрываю дверь и иду вниз.

Я все так же сажусь в машину и отворачиваюсь к окну, смотря на город. Я молчу, когда он извиняется еще раз и бросает обещание больше так не делать.

Он обещает, а я?



Максим

Я выхожу на улицу, открываю дверцу машины, достаю давно забытую пачку сигарет и закуриваю. Жду, когда Яна спустится и пытаюсь успокоить нервы. Я слабо помню, как поднялся в ее квартиру и почему полез с поцелуями.

В какой момент я начал целовать ее, а не просто спрашивать, скоро ли она. Хотя шел за этим.

Да кому я вру!

Я пошел следом не за этим.

Я пошел, потому что представил, как она переодевается, как снимает платье и по-другому укладывает волосы, как смывает макияж и, возможно, снимает линзы.

Я хотел увидеть ее глаза. Настоящие, без этого искусственного цветного покрытия. И спросить, почему она их поставила.

Зачем? Чтобы скрыться?

Закрыться от самой себя?

Я делаю пару затяжек и выдыхаю, выпускаю дым и немного расслабляюсь. Успеваю докурить одну сигарету и начать вторую, когда Яна выходит из подъезда.

На ней кроссовки, джинсы и майка, волосы уложены в пучок, но макияж так и не смыт. Она останавливается в нескольких шагах, и я вижу, что ей некуда деть руки. Яна нервно теребит ими сумочку и дергает замочек, выдавая свое нервное состояние.

И мне становится жаль ее. Я появился внезапно, так что она даже подготовиться не успела. Просто окунулась в водоворот, который я устроил.

Эгоист.

— Садись в машину, — командую, молясь, чтобы она послушалась и не изводила меня своим видом еще больше.

— Максим, — она всегда так. Не Макс, а именно Максим. И протяжно так, что сразу режет слух. Дергает по нервным клеткам и заставляет ежиться как от холода.

— Что, Яна? — вздыхаю и вижу, как она обхватывает себя руками, будто ей холодно.

Я знаю, что она хочет что-то сказать, но молчит.

Просто смотрит на меня, вглядывается в глаза и пытается найти ответы на незаданные вопросы. Она смотрит так… будто ей больно.

Будто она чувствует то же, что и я. Не то, чтобы я обманывался на этот счет, но сомнения таки накатывают.

— Давай поговорим, — едва слышно произносит она. — Давай расставим все точки над “i” и отпустим друг друга.

— Я тебя не держу, — ломаю ее мнение о том, что я пытаюсь ее вернуть и убеждаю себя, что это не так.

Мираж, не более.

Но я сам знаю, что это вранье.

Я не держу, но не отпущу точно.

Яна вздыхает и идет к машине, а я тяну сигарету все медленнее. На третью меня уже не хватит, а после двух и ее тона, от которого в душе селится полный раздрай, я нифига не успокоился.

Я кое-как беру себя в руки и залезаю на переднее сиденье, завожу машину, включаю навигатор и забиваю адрес. Яна отвернулась к окну и вовсе не смотрит в мою сторону. Я вижу, как она делает рваные вдохи и сжимает майку в кулаке, а потом водит пальцем по джинсам, ковыряя ткань.

Я всегда тонко чувствовал ее настроение.

Помню, как однажды она сидела у окна и задумчиво смотрела в даль. Я тогда сразу понял, что она расстроена и чем-то опечалена. Помню, как подошел тогда к ней и обнял за талию, притянул к себе и поцеловал в щеку, даря успокоение.

Она плакала в моих объятиях, ее тело содрогалось в конвульсиях, а я ее успокаивал, шептал теплые слова и пытался сделать так, чтобы не расстроить еще больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я так и не узнал почему она плакала.

Я спрашивал, а она не отвечала, говоря, что просто нахлынуло. Я не верил, но не настаивал.

И сейчас эти воспоминания с головой накрывают меня. Я останавливаю машину неподалеку от проселочной дороги, куда мы уже успели доехать.

Боулинг-клуб находится за городом, и я не доезжаю к нему несколько километров.

Я хочу выйти, но Яна меня останавливает:

— Нет, пожалуйста. Давай поедем к нему, прошу. Он ждет, — почему мне кажется, что она боится? Что в ее глазах отчетливо читается страх…

— Ты любишь его? — спрашиваю прежде чем думаю.

Я не вижу в ее глазах безоговорочной любви.

И счастья там тоже не угадать.

Да и этот ее новый образ…

Ладно волосы. Кто не хочет попробовать новый цвет?

Но глаза. Я пытаюсь понять, почему она изменила их цвет и свои повадки.

Наверняка, день за днем ведет себя так, как нужно, как того требует случай.

Я даже представляю, как она оттачивает движения перед зеркалом.

Как ломает себя.

— Да, люблю, — в ее голосе ни единого намека на уверенность.

— Я тебе не верю, — я действительно перестаю сомневаться.

Забываю о том, что все эти два года считал ее зазнавшейся сукой. Я желаю докопаться до правды, понять, почему она ушла, что стало для этого спусковым рычагом. Той самой кнопкой невозврата. Что сподвигло ее уйти и ничего не сказать?