В не нахожу ее дома, ее телефон все еще не отвечает, и я забываю о Вадиме, с которым должен разобраться. Поднимаю на уши всех, кого можно, но ничего. Обещают найти видео с камер в аэропорту, но пока это произойдет.

Я возвращаюсь на квартиру, где вижу Дашу. Она вся в слезах, сбивчиво рассказывает, что очень боялась за меня и думала, что я погиб.

— Я думала, что он заберет только ее, а с тобой все будет хорошо.

— Погоди, — тут же реагирую я. — Кого ее?

— Никого, — Даша отходит, но я хватаю ее за руку и тяну на себя.

— Что за хрень? О ком ты? — шиплю, потому что примерно знаю о ком речь.

О Яне. Она прилетела сюда, но не приехала домой, а просто исчезла, значит ее забрал Вадим.

— Говори где он…

— Я не знаю, он не говорил, мы… мы только созванивались.

— Твою мать! — ору на нее. — Ты понимаешь, что это жизнь человека? Он больной, — хватаю ее за плечи и встряхиваю, а у самого сердце колотится как бешеное. — Вчера он подослал ко мне человека, который чуть не переехал меня на машине! Готова взять на себя смерть другого человека?



Она плачет. По ее щекам скатываются крупные слезы, но мне плевать, я трясу ее еще раз и она выдает адрес. Покидаю ее тут же, сажусь в машину, завожу мотор и мчусь туда, куда она сказала, потому что Яна — единственное, что у меня есть.

Подъезжаю к обычной многоэтажке, паркую машину и быстро захожу в подъезд — благо, успеваю за какой-то дамочкой средних лет. Взбираюсь на третий этаж и нажимаю на звонок, зажимая глазок. Надеюсь, здесь нет скрытых камер, потому что тогда придется вынести эту дверь нахрен.

Я жму и жму на звонок, слышу шаги, но никто не открывает.

— Открывай, мразь! — ору я, уже готов выбивать дверь, когда она открывается.

Я залетаю в квартиру и тут же сбиваю Вадима с ног. Срываюсь нахрен и просто бью его по лицу, перестаю когда превращаю его в кровавое месиво. В эту минуту даже плевать, жив он или нет. Врываюсь в комнаты, но Яны нигде нет. Выбиваю двери в спальню, но и здесь пусто. Только окровавленная кровать и простыни.

Я не знаю, что и думать. Хватаюсь за голову и заваливаюсь на стену, пытаясь подумать. Вадим в беспамятстве и я не придумываю ничего лучше, как пойти по соседям. Двое мне открывают и смотрят как на идиота, мотают головой и говорят, что ничего не видели и не слышали. В квартире напротив мне открывает бабушка лет пятидесяти.

— Здравствуйте, — повторяю то же, что и двум соседям до этого. — Тут в квартире была девушка, вы не знаете, куда она делась?

— Так это… увезли ее. Скорая. Вынесли всю в кровавой рубашке.

— А что случилось?

— Так откуда ж я знаю. Но полиции не было. Этот ирод, — она кивает на дверь Вадима, — сказал, что только вернулся и застал ее такой. А он здесь был. Никуда он не возвращался. С ней сидел. И еще приходила баба какая-то к нему. С чемоданчиком.

Правду говорят, хочешь что-то узнать — найди бабушку-соседку.

— А вы не знаете, в какую больницу ее увезли?

— Вот этого не знаю, — отвечает она и вздыхает.

Я нахожу Яну за пару часов, после чего сразу еду в больницу. Узнаю о том, что у нее был медикаментозный аборт и ее еле спасти. Поначалу я просто не верю своим ушам. Яна убила нашего ребенка? Или… не нашего? Я думаю об этом слишком много, поэтому чтобы отвлечься снова еду к Вадиму. Но на квартире ничего. Никто не открывает, а соседка говорит, что он уехал с огромным чемоданом.



Яна

— Пошли на качели, — Маша тянет меня за руку к огромной карусели в виде Ромашки.

Я опасливо смотрю на нее и качаю головой.

— Маша, это очень опасно. Давай лучше покатаемся на слониках, или собачках, на чем хочешь, но не здесь.

— Пошли на лебедей.

Она тащит меня к огромной карусели, где в кабинках в форме лебедей катаются дети со взрослыми. Лебедей поднимают вверх и крутят по кругу. Внутри все сжимается, и хоть я делаю пару шагов в их сторону, но кататься на них мы точно не будем.

— Маша, — снова начинаю, но понимаю, что у меня закончились аргументы.

Это уже десятая карусель, которую я отметаю, потому что боюсь, что Маша себе что-то сделает. Сломает руку или ногу, выпадет и ударится головой. А вдруг карусель застрянет?

— Что Машуль, тетя не дает тебе кататься? — к нам подходит Максим со сладкой ватой и попкорном.

Приседает рядом с Машей и протягивает ей вату.

— Ешь и мы пойдем кататься куда захочешь. Обещаю, — добавляет Максим и встает.

Маша принимается за вату и с удовольствием рассматривает окружающую обстановку.

— Что на этот раз? — Максим спрашивает уже у меня. — Так и будем оберегать ее от каждого чиха?

— Максим, она только перенесла операцию, — пытаюсь аргументировать я, но он удивленно смотрит на меня и смеется.

— Забыла, что сказали врачи? Не оберегать и давать ей познавать мир. Прошел год, Яна. Ей пора учиться жить, ей в школу скоро.

Он, как всегда, находит правильные аргументы и уводит Машку кататься, едва она доедает сладкую вату. Я все еще переживаю за нее, она такая хрупкая, нежная как тростинка и мне кажется, что Маша просто не вынесет обычные детские нагрузки.

Я ем сладкую вату, обвожу взглядом обстановку и замираю, едва замечаю Вадима. Я стою и смотрю на него, а затем перевожу взгляд на карусели, где все еще катается Маша с Максимом. Когда поворачиваюсь обратно Вадима уже след простыл. Я выбрасываю оставшуюся порцию вату, отдаю гелиевые шарики какой-то девочке и иду к карусели, осматриваясь по сторонам.

Едва Максим слезает и спрыгивает с Машкой на землю, я говорю:

— Я видела Вадима.

Без лишних вопросов он достает мобильный и звонит нашему охраннику. Берет нас за руки и ведет к машине. Всю дорогу я оборачиваюсь, хотя Максим ведет себя уверенно.

И только когда мы садимся в машину, я успокаиваюсь. Выдыхаю и могу расслабиться.

— Ты уверена, что это был он?

— Конечно.

— Хорошо. Вы едете домой. Я вызвал группу захвата. Она будет с минуты на минуту. Я должен быть здесь, чтобы взять его.

— Нет, — слишком быстро говорю я. — Поехали домой, пожалуйста. Я боюсь. Мне страшно. Он… он… ненормальный, Максим.

Я знаю, что веду себя как истеричка, но ничего не могу с собой поделать. Я боюсь его. После того, что он сделал со мной, я не только зла на него, но и боюсь настолько, что страшно вздохнуть.

— Послушай, — Максим притягивает меня к себе. — Поезжай домой. Вас уже ждет охрана. Дома Снежана и вы просто обязаны быть рядом, чтобы защитить ее.

Я вспоминаю об еще одном ребенке и киваю. Он прав. Мы с Машей ничем не поможем здесь, а дома Снежана.

Я вспоминаю, как Максим рассказал о ней. Всего полгода назад. А до этого молчал как партизан, снимал ей квартиру и помогал с учебой. Я восприняла ее в штыки. Взрослая девушка, не намного меньше меня.

Что она может чувствовать к моему Максиму? Вдруг она влюблена в него, тем более что я видела ее отношение ко мне. Но сложности были поначалу. Потом Снежана нашла общий язык с Машей и моей мамой, а затем вывела меня на откровенный разговор и спросила, что делать, если ее игнорирует мальчик.

Тогда я и выяснила, что Максима она воспринимает как старшего брата, а влюблена в какого-то Лешу, с которым они учатся вместе.

Я возвращаюсь домой бледная как мел, на мне нет лица, и мама тут же замечает проблему. Я рассказываю ей, что мы видели Вадима. Снежана тут же уводит Машку, чтобы поиграть, а я сажусь с телефоном и жду вестей.

Максим искал Вадима целый год. Он как в воду канул после всего что совершил. Нигде не всплывал, поиски ничего не дали. Сейчас я уже и не знала, действительно ли видела его, или это всего лишь обман зрения.

Память ко мне возвращалась очень медленно. Я смутно вспоминала, как Вадим вызвал гинеколога. Для чего именно я не помнила, но пыталась противиться, когда меня осматривали. Мне что-то вкололи и следующий раз я очнулась с болью в животе, после уже в крови.