Не позволяла бы даже подойти к ней, не то, чтобы поцеловать.

А она дрожала.

Я помнил каждую эмоцию там в туалете на празднике, и в ее квартире.

Она отвечала на поцелуй и стягивала рубашку на моих плечах своими хрупкими пальчиками.

— Осторожно, — слышу ее крик и включаюсь.

С силой разворачиваю руль и едва уберегаю нас от заноса. Машина останавливается у самого кювета, и я прихожу в себя.

Смотрю в ее испуганные глаза и понимаю, что я ненормальный. Повернут на ней.

— Какого хера, Максим?

— Я не справился с управлением.

— Ты пьян? — Вадим нервно сглатывает и задает вопрос, а я качаю головой.

— Нет. Задумался.

— Я сяду за руль, — он открывает дверцу машины и хочет выйти, но я его останавливаю.

— Все нормально. Я поведу.

— Точно? — он пытается вытянуть из меня заверения, и я его понимаю. Я чуть не убил всех троих, и это меня отрезвляет.

Остаток пути я еду не больше восьмидесяти и четко слежу за дорогой, выгоняя из головы все ненужные мысли. Я четко чувствую свою серебристую Ауди А5 и мысленно благодарю друга, что он уговорил меня купить именно ее.



Я до сих пор помню ее преимущества — быстрая, легкая в управлении, удобная и маневренная. В последнем я только что удачно убедился.

Я вообще люблю машины, но больше тянет к мотоциклам. У меня свой салон тюнинга и первое время я работал там сам.

Создавал красоту своими руками, которые привыкли к краске и холсту. Я помню удивленные взгляды мужчин и радостные вопли женщин, когда они видели мою работу. За это я и получил бабки на открытие салона.

А ведь первое время работал, как говорится, на дому. Мне пригоняли машину в гараж, и я расписывал ее по пожеланиям девушек и мужчин.

Я такие рисунки создавал, что самому страшно.

Сейчас у меня работает бригада таких же горе-художников и мы неплохо зарабатываем. Это не те деньги, которые делает Вадим, но имеем мы неплохо.

И я рад, что перестал бухать и полез в это дело. Я подъезжаю к подъезду Яны и жду, когда они с Вадимом попрощаются.

А потом везу брата домой.

Он так и сидит на заднем сидении, и меня это вполне устраивает. Я не хочу разговаривать и вообще видеться.

Сегодня было исключение, и больше пытку “Любимая женщина-брат” я не выдержу.



Яна

В жизни каждого существуют поступки, о которых приходится жалеть.

В моей жизни они тоже есть.

Безрассудные, спонтанные, неожиданные даже для меня самой.

Максим был одним из этих поступков. Смазливым мальчиком-мечтой, художником с богатым внутренним миром и фантазией. Я познакомилась с ним на вечеринке.

Поехала на отдых, а потом забрела на какой-то прием, получив приглашение от мужчины. Кажется, его звали Димой. Но с ним я так и не увиделась, зато Максим почти сразу обратил на меня внимание.

Поначалу я сопротивлялась настолько спонтанным отношениям, а потом втянулась. Мы сняли домик у той же хозяйки и жили в нем вдвоем, занимались сексом, готовили и смеялись.

Я сразу поставила ультиматум — ничего серьезного.

Обычный отпуск вместе. Мы проведем его и разойдемся. Я была спокойной на этот счет и за те две недели, что мы провели вместе, успела рассказать ему о своей жизни, а он мне о своей.

Он говорил о художестве, о том, что мечтает стать известным художником, но у него не получается. И здесь он за поиском творческого вдохновения.

Никакого творчества, разумеется, не было. Все, что он нарисовал — мой портрет карандашом на небольшом листе альбома.

У меня до сих пор сохранился тот рисунок. Я вырвала его с альбома, когда уезжала. Забрала с собой, как лучшее воспоминание в своей жизни, как доказательство того, что Максим действительно существовал.

И сейчас это доказательство меня терзает.

Я вожу пальцами по своей фотографии и окунаюсь в воспоминания. Я не сплю всю ночь, и когда наступает рассвет, наношу дневной макияж, скрываю следы красных слез, снимаю линзы, переодеваюсь и выхожу из дому.

Набираю Вадима и сообщаю, что меня не буде два дня, потому что мне нужно повидаться с матерью.

— Яна, — упрямо говорит он, — ты понимаешь, что у нас на носу помолвка? Осталось пять дней. А потом свадьба.

— Да, я помню. Мне нужно поехать. Я приеду через два дня, — повторяю ему еще раз и кладу трубку.

Меня не интересует, что он будет делать с Максимом, какие еще игры придумает и что конкретно внесет в брачный договор.

Я подпишу все, что угодно.

Я заканчиваю разговор с Вадимом, сажусь на автобус и еду к маме. Прибываю, когда уже на улице темнеет, по привычке толкаю обветшалую дверь подъезда, поднимаюсь на третий этаж и нажимаю на звонок.

Двери открываются и на пороге появляется мама. В потрепанном фартуке и с отсутствием макияжа на лице. Она выглядит жалко, но я знаю из-за чего это.

— Доченька, — она бросается в мои объятия, и я чувствую, как ее плечи содрогаются от слез.

— С Машей все хорошо? — спрашиваю и отодвигаюсь.

— Стабильно, Яночка, — мама всхлипывает. — Я так боюсь, что мы не успеем.

— Не переживай, — успокаиваю ее, хотя сама боюсь того же.

Я прохожу в обветшалую квартиру, давно не знающую ремонта и располагаюсь на кухне. Сажусь за небольшой стол и жду, пока мама заварит чай.

— Вам сильно тяжко? — решаюсь спросить, хотя по обстановке в доме и так все понимаю.

— Нормально, дочка, — мама решает не расстраивать меня еще сильнее. — Как твои дела?

— Я выхожу замуж, мама. За Вадима. Он очень хороший, добрый, — я начинаю перечислять все его преимущества и понимаю, что мама начнет сомневаться. А потому беру ее за руку и улыбаюсь: — Я так люблю его, — я говорю это, но имею в виду далеко не своего жениха.

Я вспоминаю его брата с теплой и легкой улыбкой на лице.

И мама верит.

Мы разговариваем с ней до полуночи, а потом я иду спать в Машкину комнату. Я окунаюсь в воспоминания четырехлетней давности. Тогда я узнала, что моей сестры Ани больше нет в живых. Она умерла во время родов из-за большой кровопотери.

Кто бы мог подумать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Двадцать первый век, и настолько все примитивно.

В больнице, где она рожала малышку, не было даже элементарного запаса нужной группы крови. Мама потеряла дочь и обрела внучку, а я племяшку. Все шло хорошо. Маша росла, набирала вес, а потом… потом мы случайно узнали о ее болезни.

Очередной осмотр и сдача анализов показали небольшие изменения в крови. Мы не придали им значения сначала, давали назначенные докторами препараты, а потом мама позвонила, и сказала, что все более серьезно.

Именно тогда я была с Максимом на отдыхе.

Последний день.

Я хотела сказать ему, что люблю. И не сказала. Мама позвонила и сказала о лейкозе. Я сначала не могла понять, что она такое говорит, а потом…

Потом моя жизнь превратилась в ад. Я быстро собрала вещи и уехала. Я даже не подумала рассказать Максиму. У него своя жизнь, а у меня своя.

Я знала, что буду несправедлива, если расскажу все, если подам ему никому ненужные проблемы.

И я не стала.

Полгода интенсивной химиотерапии, огромное количество анализов и назначений. Немыслимые суммы денег. Нам помогали собирать деньги многие благотворительные фонды, и они действительно посодействовали.

А потом в моей жизни появился Вадим. Он помогал мне финансово, присылал подарки, которые я тут же продавала и откладывала каждую копейку.

Временами болезнь отступала, и нам казалось, что все. Но она возвращалась заново, и я нашла для себя выход. Поддерживать малышку так, как могу, выйти замуж и попросить мужа помочь.

Я тихо ложусь на Анину кровать и начинаю плакать.

Я действительно не знаю, что будет дальше. Какова жизнь меня ждет с Вадимом, что еще он выдумает, лишь бы я отработала свои деньги.