Темноту полную звуков, полную теней…
Теней которые двигались, кружились на границе света.
Скрип никогда не была трусихой, даже без наркоты её смело можно было назвать безбашенной и храброй. Но сейчас вся её храбрость пропала без следа.
Она знала, одна из этих теней — не плод её воображения, одна из них реальна, и именно она убила её босса.
— И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть…
Донеслось из-за границы света, протяжное, завывающее, будто не говорит кто-то, а парус туго натянутый на ветру дрожит. Парус, который кто-то растянул в глубокой и страшной пещере.
От этого голоса у нее задрожали не только колени, а даже пальцы на казалось уже ничего не чувствующих руках.
— И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть…
Донеслось вновь, но совершенно из другого угла. Она не даже не слышала, чтобы кто-то сменил позицию.
— Нет! — Её голос был похож на кашель.
Она совершенно точно не хотела играть в те игры, которые явно желала предложить Тень.
— И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть…
В любое другое время, она бы выругалась, обматерила, но сейчас отчетливо поняла: одно, всего одно неверное слово, и судьба Толкача покажется ей легкой смертью. А какой бы она не была безрассудной, свою жизнь она ценила.
— Нет. — В этот раз её голос прозвучал тверже.
Что-то скрипнуло и один из фонарей немного сместился, легонько, но освещенный участок отодвинулся от неё. Это почему-то еще больше привело её в ужас.
Она дернулась, бесполезно, тот, кто её сковал, знал свое дело туго.
— П-п-п-л-л-о-о-О-О-О-х-х-а-а-а-й-й-а-а-а-а д-е-е-Е-Е-в-О-О-О-ч-к-а-а-а-а.
Едва слышно пропела-продребезжала темнота, за её спиной.
Ей показалось, что тень не утверждала, спрашивала.
Она ухватилась за эту надежду. Потрясла головой, задребезжали цепи.
— Нет! Не плохая. Но и не хорошая. Нормальная! — Она много чего вытворяла в жизни, но никого не убивала.
По её мнению это и делало её “нормальной”, а не плохой, хотя и значилась она во всех документах как суперзлодейка и состояла в самой низкопробной банде города, в Барыгах.
Когда-то у неё была семья: она, папа и брат. Несмотря на то, что брат был старше её на пять лет и был он более чем вдвое её больше, она всегда чувствовала себя старшей. И было от чего, её брат был из тех, кого называют аутистами. Огромный, неуклюжий, иногда очень умный, но не способный даже заварить себе чай. Её отец держал автомастерскую за городом, она ему помогала по мере сил. Она была из тех девчонок, кого легко было назвать своим парнем. И вдруг их не стало. И отца, и брата. В один день. Пожар. Ей сказали, отец заснул с сигаретой. Наверное так и было, он иногда пил. В тот день у неё ничего не осталось. А она ведь тогда только закончила школу. Одна, без денег, их дом был не застрахован, она оказалась на улице. Её подобрали байкеры, она была не против, ей было все равно. А потом, потом стало даже весело, они оказались даже можно сказать заботливыми, в меру своего разумения. Но без отца, без брата в её душе все больше и больше росла пустота. Там у байкеров она впервые попробовала дурь. Затем что-то более тяжелое, потом еще. В итоге, не прошло и пары лет, как лет её выкинули на обочину её же товарищи, опустившуюся, грязную. Она заползла на автосвалку, это было на границе разрушенного Нью-Йорка, и собрала свой байк. Из говна и палок — собрала! И поехала на север. А потом… Потом её байк сломали! На её глазах! Без причины, без повода! Просто кому-то захотелось.
Тогда что-то случилось, и она изменилась.
Теперь она умеет делать технику гораздо лучше, интуитивно понимает её. Но в первые дни после триггера она была сама не своя, тогда её и подобрал Толкач. В Барыгах было весело, от неё почти ничего не требовали. Сделать что-то, запугать кого-то, перепихнуться с Толкачом, разве это много? Зато тут был металл, старые, пусть и ржавые движки. Она могла брать все что угодно! Она могла творить! А когда не творила, то забывалась наркотой или развлекалась, пугая народ своим очередным шедевром, и иногда тут можно было подраться, а она это любила.
Увы, сейчас, когда она скована, её сила не может ей помочь.
Не может защитить от Тени.
Её больше всего бесила и пугала именно неизвестность. Она была уверена, если бы она увидела глазами напавшего, то было бы не так жутко.
Что-то шевельнулось.
Перед глазами промелькнули тонкие, очень, очень длинные, явно не человеческие пальцы. Тень стояла сзади и сейчас коснулась её лица.
И тут она поняла, что ошибалась! Что больше всего на свете она не хочет видеть Того Кто Стоит За Спиной!
— П-п-п-л-л-о-о-О-О-О-х-х-а-а-а-й-й-а-а-а-а… н-н-е-е-е-Е-Е И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть…
Волосы на её затылке зажили своей жизнью.
— Нет! Не играть! — Она не сдастся так просто.
— И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть… В-в-с-с-е-Ё-Ё-Ё-ё р-а-а-в-н-О-О-О!!
Отчетливое понимание того, что её “нет” проигнорировано, тут же находит подтверждение в новом касании.
И тогда она закричала!
Закричала страшно.
Отчаянно.
Но Тот Кто Стоит За Спиной только рассмеялся. От этого нечеловеческого смеха задрожали остатки стекол и захрустел тонкий металл.
Скрип начало выворачивать от страха и отчаяния.
Она задохнулась в своем крике.
— И-и-и-г-г-р-а-а-а-а-ть…
Тянущая боль пробежала по бедру. Затем по плечу.
Её резали заживо, нарезали на мелкие дольки, а она не могла даже кричать.
Забыла как.
Просто забыла.
Вдруг, Тот Кто За Спиной отступил от неё на шаг.
Метнулся, словно в испуге.
А затем с невероятным сожалением Тот Кто За Спиной завыл, протяжно, раздраженно… Она едва разобрала:
— Б-б-р-р-р-а-а-а-т-т… М-е-е-е-ш-а-а-а-ет.
Её спасут?
От одной этой мысли на неё накатила такая волна облегчения, которая накрыла с головой и погасила сознание….
Броктон-Бей. 16 февраля, раннее утро. Где-то в глубине Доков.
Скрип очнулась и поняла, что лежит. Лежит на чем-то относительно мягком. Ноги и руки болели и были плотно перетянуты какой-то тканью.
Воспоминания о прошлой ночи накатили на неё словно цунами.
Толкач мертв!
За ним пришла Тень!
А затем Тень хотела поиграть с ней в страшные игры. И начала играть. Потом Тень что-то спугнуло.
Дальше она не помнила.
Технарь не спешила открывать глаза.
Пробовала телом ощутить окружающую обстановку. Она была наркоманкой, опустившейся почти на самое дно, но дурой это её не сделало.
“Я лежу. Лежу на кровати или койке. Кто-то забинтовал мои раны. Судя по всему сейчас утро. И если я это чувствую, то нахожусь в помещении с окном. Точно, в помещении, не на улице, так как не чувствуется ветра. Хотя… Помещение довольно большое, вот что-то скрипнуло, и эхо гуляло довольно долго.” — Мысли ворочались в её голове неторопливо, с трудом, но она мыслила.
Способна была думать несмотря на все раны, несмотря на разбитую голову, невзирая на подкатывающую ломку.
Относительно тихий скрежет, будто две металлические части кто-то столкнул и провел друг по другу, совсем рядом.
Совсем.
Протяни она руку и дотянется до источника шума.
Рядом с ней кто-то сидит?
Наигранно вздохнув, будто ей очень больно, она повернула голову и немного раскрыла веки.
На полу действительно совсем рядом сидела огромная, больше двух метров ростом, металлическая туша. Эта туша была раскрашена будто шахматная доска: черное, белое, черное, а затем опять белое. От этого мельтешения у Скрип заломило в затылке еще больше. Но она все же рассмотрела, что из-за плеч монстра тихо парил темный дым.
Не Тень!
Не Тень!!
Эта мысль пульсировала в её голове, наполняя радостью и облегчением.
“Металлолом!” — вспомнила Скрип. — “Нет, он же зовет себя сейчас иначе — Грог Железнозуб! Это он меня спас?” И тут же поняла нет, не он, слишком он шумный.
— Очнулась! — на удивление почти человеческим голосом произнес Грог.
— Воды… — просипела она.
— Руку протяни, на тумбочке рядом стакан. Если я возьму, то… сама понимаешь. — Перед её носом лязгнула гигантская клешня размером с две трети её руки.
