— Ага, ага. Говори и дальше, а я пошла.

— Стой, — хватает за руку.

— Что? — оборачиваюсь и смотрю в его серые глаза, в которых невозможно не утонуть.

— Как твои отношения с матерью?

— А тебе-то, что?

— Натиа говорила, что у тебя не лучшие отношения с ней.

Смотрю в сторону, прежде чем ответить.

— Это не имеет никакого значения, — произнесла чуть грубее, чем хотела.

— Может быть, но решать тебе: нести ношу прошлого в себе и, выдыхаясь, останавливаться на пол пути или бросить все чемоданы в прошлом и идти вперёд налегке.

«У человека нет возможности всем делать добро, но у него есть возможность никому не причинять зла. Сижу в такси и еду за тем, что изменит мою жизнь в лучшую сторону и надолго. На часах два часа дня, а мой день начался в шесть утра с яблока и банана, а после пробежки до девяти и контрастным душем. Теперь знаю, что перед пробежкой лучше ничего не есть, либо хотя бы печенье или хлеб с маслом. После душа позавтракала и час отдала чтению книги. Сейчас читаю Марию Корелли "Скорбь Сатаны" — любимая книга Сью, она же мне её и посоветовала. А что читаешь ты? Как ты вообще?

Через пять дней будет твой день рождения. Это будет первый раз, когда я тебя не поздравлю. Я думала, собиралась и хотела, но решила, что всё-таки нет. Надо наконец оставить тебя в покое и не навязываться…»

Чувствую боль в области груди. Словно её поместили в какой-то сосуд, который сжимался и уменьшался до мельчайших размеров вместе с моим сердцем. Воздуха стало категорически мало, поэтому я похлопала водительское сидение, обращаясь к водителю. Реакции нет. Музыка в машине очень громкая, перекричать не хватит сил, поэтому подаюсь вперёд и похлопываю его по плечу, он оборачивается, и я еле хриплым голосом прошу его остановить машину. Выхожу из машины и делаю глубокий вдох, такое бывает часто. В последние две недели сердце побаливает или в глазах темнеет, становится тяжело дышать. Делаю глубокие вдохи и выдохи, через некоторое время, когда чувствую, что стало чуть лучше, возвращаюсь в машину и спускаю окно до конца.

— Можем ехать, — говорю водителю, и мы трогаем с места.

Наблюдаю за сменяющимися пейзажами, прикладываю голову к сидению и закрываю глаза, наслаждаясь тёплым солнцем и ветром, играющим с моими кудрявыми волосами.

— Вам плохо? — спрашивает таксист.

— Мне вполне хорошо…

***

«Только я зашла в место, где был он, и только взглянула, как сразу поняла, что я беру именно его. Его карий и голубой глаза, милейшая мордашка и чёрный носик. Он такой миленький, ему только четыре месяца. Посадила в коробочку и повезу к себе, сейчас вспоминаю, что нужно купить ему покушать, потом напишу».

— Остановите пожалуйста здесь, у зоомагазина, — обращаюсь к таксисту и протягиваю пятидесяти рублевую купюру. — Спасибо, — беру коробку с чудом и выхожу.

Зоомагазин был очень большим, что не удивительно. Поскольку с собаками нельзя, я оставила его у охранника.

— Присмотрите пожалуйста за ним, я только приобрела его и ещё домой не повела.

— Хорошо, — согласился мужчина в возрасте около сорока пяти лет. У него были зелёные глаза, лёгкая щетина и лысина. Я прошла в зал и ходила, смотря на содержимое магазина. Выбрала пару игрушек, поводок, ошейник и корм.

«Я шла за кормом для собаки, а купила вдобавок ещё и рыбок. Они очень красивые, я взяла шесть штук, чтобы им не было скучно. Большой аквариум, корм, не решила ещё, куда поставлю, впрочем, и ставить мне их некуда — нет мебели. Да, не удивляйся, я ещё не обставила новую квартиру, но зато в первую же очередь провела вай-фай. Смешно, не правда ли? Сегодня буду с телефона заказывать мебель на Ikea, и ноутбук надо будет приобрести. Ладно, потом напишу, а то уже приехали к дому».

— Простите, а Вы не могли бы помочь донести всё это до квартиры? — прошу водителя. Он оборачивается, и лёгкая улыбка, полуусмешка, озаряет его лицо. Кивает.

— Сколько этому малышу? — спрашивает зеленоглазый мужчина в лифте.

— Четыре месяца. Сегодня приобрела, давно мечтала о хаски.

— А мы с женой мечтали долгое время о детях, но всё никак не получалось. Решили завести собаку, купили мюзенхауера, а через две недели выяснилось, что она беременна, — тёплая улыбка появилась на его лице. Улыбаюсь в ответ и говорю, что это самая милая история, которую я когда-либо слышала.

— Спасибо большое, что помогли, — благодарю его за помощь. Открываю дверь квартиры и заношу всё в дом.

— Знакомься, — достаю щенка из коробки, — это твой новый дом. Надо бы придумать тебе имя…

«Сегодня в последний раз, доделывала книгу о нас с тобой. Конец сделала с невероятно красивым хэппи-эндом, жаль только, что в жизни не всё так, как в книге. Даже если мы и встретимся однажды, я всё равно не буду с тобой, как бы сильно не любила. Буду умирать от боли, от любви к тебе, но быть с тобой больше не буду. Я давала тебе шанс, шансы множество раз, но ты не воспользовался ими. Единственное о чём я просила: не изменяй. Для меня измена — то же самое, что предательство и ложь. Я много раз просила, прощала, верила, что в последний раз и вновь прощала. Но уже больше не могу, теперь уже мне просто противно представлять об отношениях с тобой, и нет никакого, ни капли доверия к тебе. Восстановишь доверие? И такой опыт уже был. Я уже привыкла ожидать ножа спину в тот момент, когда ты убеждаешь себя, что я слепо верю тебе.

Завтра твой день рождения, тебе уже двадцать пять. Как же быстро летит время. Думаю, поздравлять или нет? Хочу, но сдерживаю себя от этого. Зато будешь знать, что чувствовала я каждый год, когда ждала поздравления от тебя или сообщения, но ты тратил время на других. Помнил обо всех, но не обо мне. Думал о других, но не обо мне. Помнишь, ты говорил, что каждую ночь думаешь о том, почему всё так? А знаешь почему? Не только потому, что ты ставил точки и шёл впереди вместо того, чтобы идти рядом. Но и потому, что ты не сумел довести доверие до конца, потому что ты предал, предавал много-много раз и причинял боль. И причиняешь по сей день, даже находясь далеко, даже несмотря на то, что мы уже давно не общаемся. Сейчас, впервые за восемь лет, я жалею о том, что ты появился в моей жизни не из-за тебя самого, что ты не сможешь жить дальше, а из-за себя. Потому что я реальная дура, которая полюбила тебя всей душой, сердцем, отдав его тебе полностью. Сделав тебя смыслом жизни, доверившись тебе. Наивная идиотка. Я уже перестала думать о тебе каждую минуту, секунду, уже не так сильно переживаю за тебя. А зачем мне переживать за тебя? Ты выдержишь, ты выживешь, справишься, всегда найдёшь, как спасти свою задницу. Ты всегда умел выходить сухим из воды, делать виноватыми других и заставлять их чувствовать вину, даже если на самом деле виновен ты. Ты любого убедишь во что угодно, поэтому тебе будет несложно найти себе кого-нибудь, достаточно будет тебе раскрыть рот, сделать пару комплиментов, улыбнуться и всё.

Я устала. Если бы не люди, для которых я являюсь примером во многом, если бы не люди, которым я нужна, я бы давно закончила это всё. Клянусь. Я не боюсь Ада, для меня эта жизнь является самым настоящим Адом. И человек не попадает в Ад за самоубийство, как пугают в Коране или Библии, и когда попадает в Ад, то горит там десять лет, а не вечность. В Коране сказано, что вечность, но на самом деле по Библии десять лет. Ах да, отошла от темы. Самоубийцы не попадают в Ад, они остаются на Земле. Их душа не упокоенная бродит по этому миру в поисках своего времени, исполнения последнего действия, которое они должны сделать, чтобы свалить. Если не нашли, не узнали, то торчат на этой планете до тех пор, пока не пройдет его срок. Ну, там должен был ты жить до восьмидесяти, но покончил с собой в двадцать — будешь торчать на Земле пока не исполнится восемьдесят. Вот такая философия.