— А ты? — испуганно спросил Хет у неё.

— Я буду ждать тебя здесь, иди, — произнесла она, указывая Хету рукой на дом.

Принц спрыгнул на берег, ощутив под ногами песок. Он робко ступал по песку, медленно приближаясь к двери.

Хет осторожно постучался. Боязливо убрав руку, он стал ждать, переминаясь с ноги на ногу. Дверь отворилась, и он вновь увидел перед собой ту самую женщину, которая везла его сюда, все в том же прозрачном платье и с такими же уложенными волосами.

Испугано обернувшись, Хет убедился, что та по-прежнему стояла вдалеке, а это была уже другая, но такая же. Он робко произнес:

— Я..

— Я знаю! — ответила женщина. — Проходите в комнату. Пудинг как раз готов.

Хет осторожно вошел в дом и осмотрелся. Первым, что бросилось в глаза, был портрет этой же самой женщины, выполненный в непривычной манере, — углем на желтой бумаге, техника, которую Хет никогда не встречал, хотя и был прекрасно образован в искусстве и знал все существующие приемы изображать людей.

Пряный запах обещанного пудинга густым туманом стоял под потолком. Просторная гостиная с двумя креслами, обтянутыми шерстью химер, шкура засушенного ската на полу, видимо, очень нежная и мягкая на ощупь, прямоугольные окна с видом на океан. Внимание привлек письменный стол, заваленный грудой бумаги. Убедившись, что в комнате никого нет, Хет осторожно подошел к столу, стараясь рассмотреть его содержимое. Тексты были написаны от руки, чего делать никто не умел в его мире. В черных ажурных буквах угадывался древний язык, который хоть и с трудом, но образованный принц все же способен был разобрать. То, что он сумел прочитать, напоминало влюбленное послание, адресованное некой даме. Посмотрев шире, Хет с изумлением пришел к выводу, что вся эта кипа листов была грудой писем. Сдвинув брови от непонимания, юноша отпрянул от стола и, резко развернувшись, неожиданно встретился с живыми глазами пса.

Хет замер, понимая, что его поймали с поличным. Пес, напротив, был спокоен, размеренно вилял хвостом из стороны в сторону и как будто бы улыбался. Принцу ранее не доводилось встречаться с подобной породой. Собака не была похожа на химер, по сравнению с ними она выглядела слишком лохматой. Во многом отсутствие человеческого интеллекта выдавал беззаботный звериный взгляд. Неожиданная догадка принца о том, что он видит перед собой настоящего зверя, без какого-либо вмешательства генной инженерии, привела его в восторг.

Пес не стал лаять на Хета за бесцеремонное вторжение в пространство хозяйского стола, напротив, он радушно кинулся к его ногам и, вытянувшись на задних лапах, стал пытаться дотянуться до рук принца, желая облизать. Мягкий и одновременно шершавый язык пса обласкал юношу мокрым, теплым прикосновением.

— Ко мне! Оставь нашего гостя! — раздался крик из уст вошедшего в дверь человека.

Хет испуганно уставился на незнакомца. Перед ним стоял рослый мужчина средних лет, в длинном халате, небрежно накинутом на плечи поверх мятой рубашки и зеленых штанов. Лицо его, изъеденное ветром и жизнью, пестрело множеством крепких добродушных морщин. Растрепанные бронзовые волосы, легкая небритость, непринужденность, усталые серые глаза никак не сочетались с величественным именем «Создатель». И все же Хет узнал в нем свои черты. Поразительно, но, работая над обликом идеального короля, создатель лишь усовершенствовал пропорции своего лица и тела, словно художник, рисующий автопортрет и приукрашивающий свои достоинства.

Мужчина широко улыбался, направляясь в сторону Хета. Крепко похлопав юношу по плечу, он внимательно, с восхищением, осмотрел его со всех сторон так, как осматривает скульптор своё изваяние.

Создатель попросил Хета открыть рот и протянуть звук «А».

Хет добросовестно выполнил желание своего творца и растерянно продолжал на него смотреть. Профессор заглянул ему в зрачки, отодвинув нижние веко, затем одобрительно кивнул.

— А все-таки отлично мы тебя состряпали! — довольно произнес он.

Неприятное ощущение того, что на него смотрят как на собственность, пробежало по телу Хета легкой дрожью. Собравшись с мыслями, он быстро вспомнил, зачем пришел, и, желая как можно скорее услышать ответы, громко произнес:

— Я пришел к Вам с вопросами. Мне необходимо знать, сколько точно людей проживает на Мури, сколько у нас питомцев в океане и каковы их возможности.

Вопрос нисколько не удивил создателя. Состроив равнодушное лицо, он пожелал проигнорировать Хета и задал встречный вопрос.

— Как там отец, дорогой друг?

— Э-э… — растерявшись, протянул Хет. — Все хорошо. Спасибо. — Хет вновь запнулся, но быстро спохватился. — Разве вы не слышали о грядущей катастрофе? То есть, я имею в виду, спрашивая, как мой отец, вы разве не знали, что он под угрозой смерти, как и все мы?

— Слышал, слышал, — небрежно ответил ученый, отмахиваясь от Хета рукой, давая понять, что проблема эта его несколько не заботит.

— Тогда прошу, ответьте мне на мои вопросы! — взмолился Хет.

Создатель с сочувствием посмотрел на принца и, развернувшись к нему спиной, равнодушно произнес:

— Отвечать нет смысла.

— Как нет смысла? — возразил принц. — Разве вы не понимаете, я хочу спасти людей!

— А зачем? — усмехнулся профессор.

— Как зачем? — с придыханием ответил принц.

— Да, зачем? Чего ты хочешь этим добиться? — с неподдельным любопытством спросил Создатель.

— Я… — стал заговариваться Хет. — Я просто хочу, чтобы люди Мури жили дальше.

— Ну да, ну да, — согласился он. — Впрочем, это объяснимо, я сам тебя таким создал. Вот только ты пойми, никого спасать не нужно. Мурийцам пришло время погибнуть. Настал час! Смирись!

От обреченности и растерянности Хет приоткрыл рот. Проглотив воздух, он тихо произнес:

— Я не могу! Как я могу бездействовать, когда знаю, что есть планета, на которую можно перевести людей.

— Знаю, знаю, — перебил его создатель, скривив рот.

— Ну, так если знаете, почему не хотите помочь мне спасти людей, спасти вас!

Громкий хохот раздался из уст создателя.

— Спасти меня! — все повторял он сквозь смех.

После чего вдруг неожиданно замер и, сдвинув брови, уже вполне серьёзно произнес:

— Я живу на этом свете уже три тысячи лет. Мое сознание пересаживали из старого тела в молодое сотни раз. Я многое видел и знаю, меня трудно удивить. Я создал Мури своими руками. Возродил её из пепла. Да знаешь ли ты вообще, каково это остаться одному на планете? — горячо закричал профессор.

— Знаю, — робко ответил Хет.

— Ничего ты не знаешь. Говорю тебе, это мой мир! И его спасать не нужно! Пусть горит все синим пламенем. Три тысячи лет я прожил зря! — с сумасшедшим надрывом кричал Создатель и, сорвав со стены один из портретов, с силой бросил его об пол, перепугав Хета своей яростью.

— У них нет души! Ни у кого нет души! — обвинительно закричал он, рухнув перед покалеченным портретом на колени.

Хет был поражен происходящим. В поступке и словах творца было много сумасшествия. Вид его был жалок.

Создатель побледнел. Дрожащими руками он старался собрать портрет по кусочкам, но никак не выходило. Столько усталости и раскаяния Хет не видел ни в ком. Принц не знал, что делать. Не находя себе места, он уселся на колени рядом с профессором и стал помогать собирать осколки. Заметив, что в глазах того стоят слезы, готовые в любой момент покатиться по небритым щекам, Хет быстро опустил голову. Живой, человеческий взгляд этой таинственной женщины, обитавшей повсюду, смотрел Хету прямо в душу, которой, по словам Создателя, в нем не было.

— Кто эта женщина? — непроизвольно спросил Хет.

Профессор молчал, не желая отвечать, уводя глаза в сторону. Послышался глухой стук упавшей на бумагу слезы. Хет чувствовал, что дама с портрета была создателю необычайно дорога.

— Это моя жена.

Вторая крупная слеза поползла по его щеке, профессор продолжал:

— Первую тысячу лет мы жили вместе, выстраивая этот мир. Но она сдалась и не захотела жить. Я нашел ее в озере, не успел спасти. С тех пор я один в этом мире. Сотни лет, тысячи копий, я клонировал её миллионы раз, но ни одна из них не стала ею. И вроде все то же, те же губы, нос, руки, волосы и даже голос, но ни у одной не было того блеска в глазах, той искры. Ни одна из них не смотрела на меня так, как смотрела она. Никогда подражатель не сравнится со своим образцом, копия всегда ниже оригинала. Это странно! При жизни я думал, что люблю её за красоту, и только после её смерти я понял, что любил её душу. Больше всего на свете я мечтал клонировать её душу, но не смог! — обреченно воскликнул профессор. — Я могу все: создавать плоть, кровь, речь, разум, могу играть с генами, собрать пазл из всех видов зверей и объединять их в единого монстра, вывести новую расу, мир, но только не душу! Душа не поддается логическому объяснению. Её нельзя контролировать, она не материальна. За годы изучения этого явления я понял одно — душа это аномалия, почти случайность. Ты никогда не знаешь, какой она будет у новорожденного. Её нельзя предугадать или запланировать. У каждого она своя, и досаднее всего, что её не повторить. Двух одинаковых не существует! — закончил свою горячую речь ученый.