Надо ли объяснять, чем закончилась эта история? С Катей мы развелись довольно скоро, и она сразу же вышла замуж за моего бывшего друга Володьку. Сейчас они с Леночкой живут в его квартире …

Я остался один, но совсем не грущу, так как понял одну прописную истину: насильно мил не будешь, даже если весь вывернешься наизнанку! Ничего, может и мне повезет найти именно свою женщину. А пока все вечера я с удовольствием провожу на своем диване, громко болея за любимую команду. Теперь ничто и никто не отвлекает меня от этого процесса. Ведь я – болельщик!

А совсем недавно я случайно встретил свою бывшую супругу у газетного киоска, где она настойчиво интересовалась газетой – кто бы мог подумать – «Спорт-Экспресс»… Поистине, любовь творит чудеса!

Я часто вспоминаю, как впервые появился в том цеху. В отдел кадров станкостроительного завода я пришел, что называется наудачу – без предварительного звонка.

Начальник отдела кадров, немолодой упитанный дядька с прилизанными на пробор волосами, выпятив нижнюю губу, долго вертел в руках мой диплом, словно пытался сквозь строчки увидеть мою профпригодность. Наконец, оторвавшись от созерцания документов, он задал сакраментальный вопрос:

– В цех пойдете? Сменным мастером?

– Я и работал мастером механосборочного цеха у себя в городе после распределения.

– Ну, и отлично! Значит, вам эта работа знакома! – завкадрами удовлетворенно потер пухлые ладошки. – У нас как раз есть сейчас одно вакантное местечко в пятом цеху. Только сразу хочу предупредить: цех этот непростой, многие его называют даже заколдованным, да и мастера там меняются, как перчатки, чуть ли не каждые полгода!

– Трудностей я не боюсь, мне сейчас очень нужны деньги – я только-только женился, живу у родителей жены и не хочу ни от кого зависеть! – мгновенно отреагировал я.

Это старое обшарпанное двухэтажное здание из красного кирпича, действительно, было словно заколдованным: чуть ли не каждый месяц здесь происходили странные ЧП. Беспрестанно выходило из строя оборудование, разъезжались вдруг промасленные стопки листов металла с опасными острыми кромками и даже обрывались стропы талей с подвешенным грузом. И все это представляло прямую угрозу здоровью рабочих. Казалось, только чудо спасает работающих здесь людей!

Но работяги не унывали, ведь зарплата самых квалифицированных из них была чуть ли не вдвое выше моей! Среди них были просто виртуозы своего дела. Я только диву давался, каких высот можно было добиться людям, буквально не просыхающим от ежедневного употребления спиртного. Принять стакан перед сменой, во время обеденного перерыва и уж конечно после работы считалось вполне обыденным делом. Пили, безусловно, и на моем прежнем месте работы, но то, что я увидел здесь, переходило все мыслимые пределы.

Начальник цеха Михал Саныч, как его все называли, дядька пенсионного возраста, нисколько не уступал в этой ипостаси своим подчиненным. Правда выпивал он в основном после работы в одиночку или в обществе контролера Матвеича – маленького верткого человечка с хитрыми блестящими глазками, да сварщика дяди Коли.

Пенсионер-сварщик дядя Коля – коренастый мужичок с большой белой головой, черными мохнатыми «брежневские» бровями и удивительно молодыми глазами был личностью весьма примечательной. Весь укутанный дымом не только от сварки, но и от неизменной «Беломорины», он был виртуозом своего дела.

Не менее забавно было видеть дядю Колю и во время обеденного перерыва, когда он, играя в домино, умудрялся одновременно обедать, хохотать и хохмить! В его огромной правой пятерне укладывались все семь костяшек, которыми он лихо управлялся одной рукой, потому что в другой у него находился его неизменный обед из четырех блюд – именно столько предметов размещалось между пальцев его левой руки. Кусок хлеба, колбасы, огурца и вареного яйца откусывались попеременно, не прерывая игры ни на секунду!

Жизнь потихоньку налаживалась, в цеху я стал своим, с рабочими у меня сложились неплохие отношения, чего нельзя было сказать о начальнике. И дело было даже не в том, что я не разделял его обязательные послесменные излияния. Я просто держал вежливую дистанцию, поскольку чувствовал себя не в своей тарелке в компании людей, много старших себя.

А тем временем по цеху поползли слухи, что директор завода отказал в просьбе Михал Санычу остаться на должности после выхода на пенсию. И некоторые из рабочих, судача между собой на эту тему, рассматривали мою кандидатуру как вполне ожидаемую и приемлемую. Даже дядя Коля, с которым у меня сложились наиболее теплые отношения, как-то намекнул мне, чтобы в свете грядущих событий я не особо чурался их ежевечерних посиделок и попробовал наладить контакт с начальником, от которого много чего зависело. Я вежливо обещал подумать.

И такой повод вскоре настал. Наш цех, наконец, получил переходящее Красное знамя, с чем на торжественной пятиминутке нас всех и поздравил Михал Саныч. После смены ко мне подошел Матвеич и по-простецки пригласил на дружеский «сабантуй» по столь торжественному поводу. На этот раз отказываться я не стал.

Вместе мы вошли в кабинет начальника цеха, где уже были сдвинуты вплотную друг к другу покрытые старыми газетами два письменных стола, на которых располагалась нехитрая, но обильная закуска. В центре красовались две бутылки водки.

– А, Миша! – в приветствии сузил глаза начальник. – Наконец-то и ты почтил нашу компанию своим присутствием! Проходи, выпей с нами в честь праздничка! Или так посиди, если брезгуешь, сделай одолжение!

– Отчего же! – мое самолюбие было несколько уязвлено. – С удовольствием выпью по такому случаю!

В тот вечер я надрался изрядно. Первый раз за весь год. Как добрался домой, не помню. Единственное, что осталось в памяти, это то, как меня сильно тошнило, и как теща язвительно выговаривала моей жене что-то насчет пьяных оргий.

Утром я еле поднялся и на работу пришел не в самом лучшем расположении духа. Но все это было ничто в сравнении с тем, что меня ожидало. Как только я появился в цеху, меня тут же вызвал начальник.

– Ну, что, докатился?! – выдал он вместо приветствия, едва я переступил порог. – Никак я этого от тебя не ожидал, тезка! Что же это получается? Мы к тебе со всей душой, а ты?! У своих воровать?!

– Постойте, Михал Саныч, о чем это вы? – Меня будто кипятком ошпарило. Никогда в жизни по отношению к себе я не слышал ничего подобного. – О какой краже вы говорите?

– Может, еще скажешь, что ты не подходил к кейсу Матвеича? Не рассматривал его, перед самым уходом?

– А причем здесь это? – удивился я. – Ну, да, смотрел. Это же настоящее произведение искусства! Не каждый день увидишь стальной самодельный кейс, обшитый кожей! Его что, украли?

– Не прикидывайся дурачком, тебе это не идет! – произнес начальник спокойно. – Не кейс, а деньги из него пропали – целых сто пятьдесят рублей! И не говори, что тебе об этом ничего не известно! Матвеич сразу же после твоего ухода их хватился.

– Да почему вы решили, что это я их взял?! Может, у него их там и не было вовсе!

– Были! Он при мне из кейса своего дурацкого вынимал всю пачку, что у него от премии осталось, когда мы скидывались на вчерашнюю пья… встречу. Вот и посуди сам: были деньги, а после того, как ты подходил к кейсу, пропали! И получается, никто, кроме тебя, их взять не мог. Я всех своих как облупленных знаю, а ты у нас – без году неделя! Да и мутный ты какой-то – коллектива чураешься, прикидываешься, что не пьешь, а выжрал вчера полпузыря наравне с нами, с работягами миндальничаешь опять же…

В общем так: Матвеичу деньги верни, пока я не довел это дело до суда. А тебе, как старший товарищ и твой руководитель, советую: уходи-ка ты по собственному желанию, все равно тебе теперь здесь не работать – крыс в нашем цеху мы не потерпим!

От начальника я вышел оглушенный. Перед глазами у меня плыли разноцветные круги, в ушах шумело. Вот так, на ровном месте я сделался крысой, сам того не ведая! Что же делать? Неужели это подстава? Но кому и зачем нужно было так по-глупому меня подставлять?