Перед графическим полотном «Золотой петушок» О, не о том писать охота, Что нас к трагедиям ведёт: Но снова «тайная свобода» Сказать по-пушкински зовёт. И если выстрадано право — Поспорить с временем холстом, То стычка с Властью, Боже правый, В душе отметится Крестом… Предвидя горькие годины, Рисует твёрдая рука Пиры, убийства и руины В бесовском вое сквозняка. Былых соблазнов наважденья Волнуют музыку строки, И поле нового сраженья Готовят давние грехи. Как искушения бездонны, Как преступленья велики — Вольготно царствуют Додоны, Возмездье кличут петухи… 29 ноября 2007 года, РАХ Перед памятником А. С. Пушкину в Мехико Много ль помнится «чудных мгновений» В суете, окружающей нас?.. Вечный Пушкин – нечаянный гений, Что ты в Мехико ищешь сейчас? Реет факелом долгая стела, Пышет радостью бронзовый бюст. И как будто с иного предела Сей огонь несгорающих чувств. От его многолетнего зова Сквозь века длится пламенный рай, Тайный жар вдохновенного слова Осеняет воинственный край. Видно Мексики небо седое Охраняет в просторах своих Всей России чело золотое И божественный пушкинский стих. 6 июня 2009 года Поэзия Ирэна Сергеева Стихи о Пушкине В ночь! Прочь от первых поцелуев, от непорочных лет лицейских! Фонтанка. Театр. Мост Поцелуев… Коломна… Снег… Мост Полицейский… Нет, нет и нет! Ещё не этот — январь шагов твоих последних! Не тот! Не этот. И не этот… А кто стихов твоих наследник?.. * * * Полюбить лицеиста – не думать о судьбе его и о стихах… Шёлк волос его – счастье в руках, одуванчик, так хочется дунуть, но от невского ветра сберечь прелесть, юность, свободную речь. * * * Этот кот уже учёный, по цепи не ходит он… А народ, хотя крещёный, сказки любит, сладкий сон… Александр Сергеевич Пушкин, наш любимейший поэт, знал, почто стреляли пушки, ошибался, чаще – нет… И суда на это нет. Алеко
В таборе Пушкина наверняка, называли, как своего, Алеко Смотрел коня он на базаре. Пришли – прослышали о нём — цыгане: «Одари нас, барин, тебе и спляшем и споём». И в таборе, в степи молдавской, кудряво-смуглый, как цыган, он чудной любовался пляской, от бубна и от пенья пьян. И отдал деньги – всё, что было, и жадно повторял напев, и полюбил с мгновенной силой одну из огнеоких дев. Но вот луна уже сменилась. В ночи у дымного костра, иной любовью сердце билось, прося бумаги и пера. Ему повеял ветер века, По-русски боль пронзила грудь… И поняли: «Прощай, Алеко! Иди один, твой долог путь». Юрий Влодов Сюжеты о Пушкине I Светильники… Гербы… Ночные менуэты… Осенняя земля, — Что вечная ладья!.. Как Вечные Жиды Курчавятся поэты, Как вечный идол, прям Земных затей судья. «Ужо вам, писаря! Арапы! Графоманы!..» В стеклянной тишине: «К барьеру, певчий трус!!» Сквозь долгие снега И длинные туманы — Рабочий звон курка И пристальное: «Ну-с!..». Как вечные рабы Курчавятся поэты. Как вечный идол, прав Земных забав судья! Светильники. Гробы. Ночные менуэты… А зимняя земля, — Что вечная ладья! Весенняя земля… Но где-то в чужедальней Степи моей родной — Над бренною душой — Играет мой кузнец С огромной наковальней… О, сладостный кузнец, Поэта брат меньшой! III О, балы мои далёкие! Колокольца снежный звон! Неопознанные локоны В бликах ёлочных окон… Зажигали свечи чистые… Заполняли синевой… Полонезами лучистыми Плыли зимы над Невой. И на санные излучины — В запах милый, меховой — Опускался кто-то мученый С эфиопской головой… И взлетали галки снежные Из-под санного ножа! И была метель мятежная Оглушительно свежа! IV Светлело, а гусиное перо Резвилось, как младенец неразумный, И глаз косил безбожно и хитро На этот мир – застенчивый, но шумный. Пищала птаха, тихо зрел ранет, Сварливый клён под окнами возился… «Ужо тебе!» – воскликнул вдруг поэт, И кулаком чернильным погрозился. «Ужо тебе!» – и весело со лба Смахнул волос воинственную смуту… Не знала Русь, что вся её судьба Решалась в эту самую минуту. |
