Прогулка с собакой Кустарник инеем порос, Дымится голубой мороз, Идём мы рядом в поздний час — Твой пёс гулять выводит нас. О, поцелуя холодок! Ты отпускаешь поводок. Я брошу палку, чтобы пёс Зачем-то нам её принёс. Слились дыханья на ветру… Пёс хочет продолжать игру И ждёт нас царственно красив, Как изваяние, застыв На фоне ночи ледяной, Облитый ртутною луной. Дырявит снег алмазный ток, Когда струю пускает дог. И бесподобный карий глаз Косит презрительно на нас. В кафе В дешёвом уюте, в московском кафе, Где странные люди сидят подшофе, Где официантам не выскажут «фе», Но всё же ни дня без скандала, Шофёры в шарфах всевозможных цветов, Красавцы южане усатей котов И с ними девицы известных сортов Сидят, развалившись устало. Где воздух тоскою и кухней пропах, И где подливают в отчаянье страх Старухи с помадой на дряхлых губах, На гуще кофейной колдуя, Где смутные мысли, бессвязная речь, Где юные пары с кудрями до плеч, Где ждут роковых и рискованных встреч, Волнующих кровь молодую. О, где я – на дне иль в горячечном сне? Но истина тонет в креплёном вине. И что ещё может привидеться мне На этой сверкающей свалке? Здесь улей пчелиный иль птичий базар, Где празднуют что-то корсар и гусар, Где старый полковник в отставке – швейцар Сурово стоит в раздевалке. А я за тобою в огонь и беду Всему вопреки обречённо иду. Ты мой проводник, как Вергилий в аду, Устало присевший за столик. Здесь чувства застыли на крайней черте, Здесь теплится жизнь в мировой пустоте, И здесь забывает о мёртвом холсте Художник один – алкоголик. Понять бы зачем мы приходим сюда? А в небе звезда, в океане вода, И мы затерялись с тобой навсегда В бездонной Вселенной огромной… С подносами бледные тени снуют, А им чаевые небрежно суют. Кафе городское, казённый уют, Приют вечной страсти бездомной. Иллюзион Я помню, как давным-давно Мы шли с тобою из кино И затевали бурный спор (Не поумнели мы с тех пор), Хоть было жаль смеяться нам Сквозь слёзы старых мелодрам. А нам вослед глядел сквозь сон Кинотеатр «Иллюзион». И замедляло время бег, И под ногами таял снег, И трогал нас озябший вид Заплаканных кариатид. Два бедных пасынка зимы, Зачем так горячились мы, Зачем, дурачась и остря, Мы столько слов бросали зря? Зачем, не склонные к слезам, Не дали говорить глазам Неповторимою зимой, Как в мелодраме той немой? * * * Мой милый, без вести пропавший В декабрьском сне (О главном помните!), В Москве, морозами пропахшей, В душе моей – бездонном омуте. Мой друг, кудрявый и картавящий, Не притворялась – притворяла Глаза. Какого я товарища Нашла! А твёрдость потеряла. Мой нежный, мой пропавший без вести (О, не сдержать сердцам испуг свой!), Был Пушкинский музей убежищем Двух душ – погреться у искусства. Всё поровну – с тобою квиты мы. Не притворялась – претворяла В стихи. Со свитками, со свитами, Со свистом билась и шныряла Метель. За ледяными иглами Ко мне ты тянешь кроткий рот свой. Заигрывалась – не заигрывала. Декабрь, безвременье, банкротство. Москва загадочна, заснежена, Слезам не верит, пустословью. О, как измучена, изнежена Я лучшею твоей любовью. Мой вечный юноша, мой умница, Утешить незачем и нечем. О, лёд и месяц, ночь и улица, Метель и темень, чёт и нечет! Как по подстилке белой войлочной, Вчера и завтра, и сегодня Идём Москвою вечно-ёлочной В огнях, Москвой предновогодней. Метель, мелькание, метание… Но разве скажешь: «Что такого?», Когда в душе сплошное таянье. Прощай, период ледниковый! Фантазия зимней ночи
Какая погода – не видно ни зги! И всё ж эта ночь хороша. Но в вихре вальпургиевой пурги Не сгинет ли часом душа? Как жалко погибнуть в кружении злом От силы безжалостных лап, Что скрутят мне руки морозным узлом, Из ветра состряпают кляп. Не проще ли лечь в ледяную постель? (О, милый, приди и согрей!) Я вижу, как в бешеной злобе метель Обмотана вкруг фонарей. Врасплох меня страх этой ночью застиг. «Прости!» – прорыдаю сквозь тьму. Пытает мороз миллионами игл (Тебя я не выдам ему). Нестройный оркестр – то гудят провода, То жалобно воют в дуду. Автобус сюда не придёт никогда, Напрасно надеюсь и жду. Помпезнее оперы эта пурга, Фальшивя, срывается вой. О, сгинет душа или вмёрзнет в снега, Иль вырвется, чудом, живой? Кромешная тьма, помраченье ума (Мой милый, я сплю или нет?), Дорога была, и темнели дома, Сиял электрический свет. Не поле, не шабаш над Лысой горой — Но ветер в моей голове. Иначе бы, как я декабрьской порой Могла потеряться в Москве? |
