– Само собой, повелитель.

– Парфений, – обратился задумавшийся император. – приведи Фуска, быстро.

– Цезарь, могу ли я задать вопрос насчет Туллия? – спросил Гней.

– Какой?

– Кто его настоящие родители?

– Почему ты спрашиваешь?

– Всегда интересно знать о поверженном враге.

– Тит рассказывал про Туллия Иосифу Флавию, а тот нам. Да и сам Иосиф знал отца Туллия, который тоже был Туллием… Мда, одни Туллии кругом… Я не помню, откуда именно его отец, с Лузитании, кажется, но мать его точно из Иудеи.

– Иудейка?

– Да, которая приняла христианство, как и ее супруг.

– Христианство?

– Представляешь, если бы Туллий стал императором, то это был бы не римский правитель, а смесь лузитанца и иудейки из христианской секты. Ужас какой-то.

– О боги! – поразился сенатор.

Наконец, Корнелий появился.

– Что они сказали? – поинтересовался император.

– Что Туллий сам себя поджог. – заявил Фуск. – Повелитель, я только начал их пытать, дай мне время, и они расскажут всю правду.

– Уже не стоит, мы и сами узнали правду. Сенатор соврал нам. Гней! – обратился Август уже к нему. – У тебя был веский мотив убить Туллия. Это ведь ты его убил, а не он сам себя поджог!? Он лишил твоей дочери супруга, и ты поклялся богам, что лично его убьешь. Верно? Казнь выбрал более чем страшную… древнюю казнь… казнь мести… живьем сжег юношу. Вот почему тогда, возле Курии Юлия, когда мы сказали, что Туллий нужен нам живым, ты ответил: «если получится».

– А ты, повелитель, сказал, что, в любом состоянии, он должен быть доставлен до твоего отъезда из Рима.

– Вот видишь, Корнелий? – обратился к нему довольный Домициан. – Порой и пытки не нужны, если работает логика.

– Может быть, лучше все же попытать их дальше? – аккуратно спросил Фуск.

– Нет, не надо, мы спать хотим. Итак, уже все ясно, это труп Туллия. Так что отпусти этих вонючих галлов.

– А тело куда?

– Отдай собакам на съедение.

– Да, повелитель. – и Корнелий, поклонившись, удалился.

– Что же нам с тобой делать, а Сервий? – спросил сам у себя император. – С одной стороны, ты избавил нас от очень серьезных проблем. С другой, врал нам в глаза.

– Повелитель, я…

– Гней… тихо… не перебивай нас… будем считать, что ты выполнил уговор. – вставая, произнес Домициан. – Жаль, что тобой двигала месть, а не служение нам. Поэтому, приближать мы тебя не станем, как обещали ранее. Солгав один раз, человек склонен повторять это и в будущем. А нам не нужны такие. Свободен.

Сервий поклонился, быстро покидающему зал императору, и направился к выходу из дворца. Там его уже ожидали два галла. Все вместе сели в карруку и отправились назад.

– Сильно вас потрепали? – спросил у них сенатор.

– Бывало и хуже. – прохрипел все тот же.

– Вы любимчики фортуны. Я думал, что одного из вас точно убьют во время пыток.

– Ты же нас предупреждал, что император будет пытать нас, а, возможно, и убьет.

– Зная Домициана, это было не трудно угадать.

– У нас же была договоренность, наши дети и жены получают гражданство Рима и твой протекторат, а взамен мы рискуем нашими жизнями, но подтверждаем твои слова о гибели Туллия.

– Я же предупреждал, что вы можете выжить, а можете нет. Фортуна была на вашей стороне сегодня. Даже я не ожидал, что все так гладко пройдет. Где труп нашли?

– Ты же описал, какой настоящий Туллий. Мы нашли такого же возраста и внешности молодого патриция и похитили его ночью, пока он пьяный домой шел. Убили и спалили. Затем сразу же к тебе доставили.

– Печальная участь юноши. – Каррука прибыла к вилле Гнея. – Не прощаемся, думаю, что ваши услуги мне еще понадобятся.

– Только позови и мы сразу приедем.

Гней лег в свою кровать и хотел было заснуть, но показавшийся рассвет за открытым окном не дал ему расслабиться.

Туллий проснулся в объятиях Опойи. Поцеловав ее, он вышел в триклиний. Там рабы во всю трудились над приготовлением завтрака. Флавий пошел в кальдарий и привел себя в порядок, когда уже все было накрыто. За столом собралась вся семья Сервиев.

– Как спалось, Туллий? – поинтересовался Гней.

– Благодарю, господин, чувствую себя, как дома. Странно это, но я давно не ощущал себя в полной безопасности. Даже, живя на ферме в Таренте, все время ожидал приход преторианцев. А тут, находясь недалеко от Домициана, более опасном месте, казалось бы, чувствую себя защищенным. Очень странно.

– Это радует, но, ничего странного нет. Этой ночью я был у Домициана. Привез ему твой обожженный труп и серебряный кинжал.

Все удивленно на него посмотрели.

– И как все прошло, отец? – спросила Лукина.

– Он долго проверял, но поверил. Так как у меня был мотив отомстить Туллию за смерть Авла. Я нанял людей, проверенных головорезов… – и он детально все рассказал.

– Значит все? Домициан отстал от меня? – радостно спросил Туллий.

– Да, приказал скормить твое тело собакам и на этом все.

– А вам юношу не жаль, что просто так погиб? – поинтересовалась Лукина.

– Молодого пьяницу жаль? Нечего по ночам гулять.

– Значит, я в безопасности? – не успокаивался от радости Флавий.

– Пока не опознают. Есть же люди, которые хорошо знают тебя. Поэтому, ты должен быть более осмотрительным. От тебя теперь зависит моя жизнь и моей семьи. Если тебя обнаружат, то донесут Домициану, и моя ложь всплывет. Оправдаться я уже не смогу. Последствия этого тебе итак понятны. Так что прошу, помни об этом.

– Конечно, господин, я никогда об этом не забуду.

– Замечательно.

– Я тут подумал, может быть лучше для всех будет, если я покину Рим навсегда? Я хочу отправиться на восток и все узнать о своих родителях. Мне Тит повелел отыскать их, да я и сам хочу. Там смогу остаться жить.

– Что тебе известно о них?

– Отец Туллий-Старший, мать Рахиль. Отец похоронен в Иерусалиме, а мать в Антиохии Сирийской. Мне надо найти епископов Еводия и Симеона.

– Ты христианин?

– Так мне Тит сказал. Даже назвал имя при крещении, христианское имя, Осия. Таким же именем был крещен и мой настоящий отец.

– Да, Домициан рассказал об этом.

– А разве он все знает? – поразился Туллий.

– Да, что твой отец из Лузитании, иберо-римлянин[63], а мать из Иудеи, иудейка.

– Мне надо увидеть епископов. Я ведь не считаю себя христианином.

– Думаешь, спустя все это время, они живы?

– Не проверишь, не узнаешь.

– Ну, что же, у тебя есть год, чтобы отправиться на восток, все узнать и вернуться в Рим.

– Почему год?

– Почему? – поразился сенатор, переходя на повышенный тон. – Потому, что ты уже участник заговора, за тебя проголосовало большинство, ты тот человек, который защитит нашу империю от развала после смерти тирана. Ты не можешь на следующий день просто взять и передумать. Так римляне не поступают, так настоящие мужчины не поступают. Мы все в одной лодке, помнишь? Ты же сам пришел ко мне в Таренте просить о помощи, говорил, что твоя жизнь состоит из мести. Тем более твой священный долг покарать убийцу истинного императора Тита Флавия. Неважно, кто тебя родил, главное, кто тебя воспитал, а это был твой отец Тит. Ты обязан отомстить, а мы тебе в этом поможем.

– Я лишь хотел вас защитить, уехать, исчезнуть и тогда меня никто не опознает.

– Гней, послушай его, мальчик дело говорит! – вмешалась Оливия. – Для всех будет лучше, если он уедет навсегда.

– Туллий, – продолжил Сервий, игнорируя свою супругу. – план таков, ты плывешь на восток, возвращаешься через год и женишься на моей дочери.

– Что? – поразилась Оливия. – Как так, почему?

– Мы с Лукиной все обсудили, и она согласна.

– Но зачем? – спросил удивленный Флавий.

– Это политический брак. Он даст мне возможность официально помогать тебе, как члену уже нашей семьи. Ты отправишься на военную службу, пройдешь подготовку, дослужишься до высших чинов с моей помощью. И тогда будешь идеальным кандидатом на императорский трон. А моя дочь, согласись, превосходно подходит на роль императрицы. Но ей необходимо скоро родить и, к тому же, выдержать траур по усопшему мужу. А это как раз год. Пока ты сделаешь все свои дела и вернешься, все будет готово к свадьбе. Согласен?