Вся рота стояла в упоре лёжа. До подъёма было ещё три часа. Деды ходили и смотрели, чтобы никто не опускался на колени, а тех, кто больше не мог стоять в упоре, били в живот, или заставляли приседать. Не спал никто, кроме одного человека – сержант Ковалёв, укутав, как мог, своё двухметровое тело коротким уставным одеялом, посапывал, отвернувшись к стенке.

Через три дня после того, как их перевели в батальоны, началось всё то, что принято называть дедовщиной на гражданке. Каждый день кто – то из их роты косячил, а за косяки одного отвечает весь коллектив. Этих поводов хватало, чтобы все духи занимались физической подготовкой любую свободную минуту. Естественно, не косячить было невозможно – повод всегда находился.

Первые две недели Саня утешал себя и его тем, что это – такая проверка на твёрдость. Но Молчун был уверен – всё это делается из принципа. И принцип этот поддерживается из года в год как традициями, так и упоротостью местного контингента. Отец также бил его в своё время. Зачем? Для всего сразу – чтобы беспрекословно подчинялся, чтобы наказать, чтобы самоутвердиться – да просто потому, что мог. Молчун довольно быстро понял, что дедовщину в армии поддерживает всё вокруг – начиная от офицеров и заканчивая тем, какие возможности были у сержантов. Если дух отказывался делать что – то ночью, его не только били, а ещё и грамотно обрабатывали днём – на любых занятиях, будь то строевая, теория, или физическая подготовка, ему уделялось повышенное внимание. И добавлялось постоянное моральное давление – лёгкие тычки в строю, неуместные вопросы, издевательские прозвища, которые произносились любую свободную секунду. Одного сержанта, в котором оставалось чуть больше порядочности, чем в остальных, Молчун смог развести на честные разборки один на один, однако тот, вовремя вспомнив, что Володя – боксёр, захватил с собой табуретку. Хотя она не помогла, и Молчун быстро свалил его на землю. Он думал, что эта демонстрация силы подействует, но, по большому счёту, всё осталось по – прежнему. Да, его перестали трогать без крайней необходимости, но ночные подъёмы и все остальные коллективные занятия никуда не делись.

В этот раз ночные занятия продлились сорок минут – дедам тоже нужно было спать.

В пять сорок утра прогремела команда одного из сержантов:

– Рота, становись на телесный осмотр!

Две шеренги солдат в трусах и армейских тапочках построились на центральном проходе. Подошёл капитан.

– Первая шеренга, два шага вперёд, кругом!

Капитан молча осматривал личный состав. Синяков было немного – тех, кого били, били аккуратно. В основном по животу, чтобы не оставлять следов. Отправив одного бойца в санчасть с воспалившейся мозолью на ноге, капитан приказал всем разойтись, однако в последний момент вспомнил что – то и крикнул:

– Рота, стоять!

Начавший было распадаться строй опять занял своё место.

– Веснин, Геранин! Сегодня в шесть вечера у вас тренировка в спортивном зале под руководством капитана Жевенкова! Перед уходом доложить мне, как вернётесь – тоже. Всё понятно?

– Так точно! – почти в один голос ответили друзья.

– Разойдись!

Личный состав разбрёлся по казарме, готовясь к утренней зарядке, и Володя услышал, как деды тихо обсуждают их с Саней. Ничего хорошего это явно не сулило.

Синицын заговорил. Он рассказывал о каких – то финансовых схемах, а Коля внимательно слушал. Саша тоже пытался напрячь извилины и понять, о чём речь. Но ещё интереснее была перемена настроения банкира. Шмель увидел, как человек перед ним почувствовал на своей шкуре – он не неприкасаемый.

Умом мы понимаем это довольно рано, но полностью осознаём, лишь почувствовав на себе. И жизнь делится на до и после.

Шмель думал о том, можно ли этот короткий, но жесточайший час пыток поставить на одну чашу весов с тем, что пришлось испытать им в своё время. И не находил ответа. Одно он знал точно – контраст между до и после всегда оглушителен. Он мог только догадываться, насколько дико себя чувствует их пленник. Синицын принимал решения на самом верху, а сейчас сидит, привязанный к стулу.

2007 год

Сегодня Жевенков решил посмотреть, кто чего стоит, поэтому тренировка началась со спаррингов по кикбоксингу, продолжилась борьбой и закончилась свободными спаррингами, где можно было применять всё. Борьбу Саша проиграл всем, кроме одного каратиста. Впрочем, ожидаемо. А сейчас он стоял в ринге против борца, который пёр на него, как танк, стараясь схватить за куртку – самбовку. Прошло примерно пол раунда. Вот соперник пошёл навстречу, Саша сделал финт левой рукой. Тот поднял руки повыше и чуть замедлил движение. Саша быстро пробил три удара. Один из них прошёл – таки через руки соперника и угодил ему в лоб. В следующий момент его противник резко бросился в ноги, чтобы перевести схватку в партер. Саше удалось среагировать в последний миг, убрав обе ноги в сторону. Чуть не попался. Так схватка продолжалась почти до конца, но в последние секунды его соперник удачно поднырнул под левый прямой, схватил Сашу за ноги, поднял и опрокинул на пол. Тут же взял захват за руку и вышел на болевой рычаг. Саша не умел уходить от этого приёма – он предпринял попытку освободить руку, но соперник держал грамотно, постепенно выгибая руку в локте. Стало совсем больно. Саша постучал ладонью по полу. Бой остановили.

– Хоть боксёр, хоть каратист, для борца ты лишь артист! – с усмешкой сказал его соперник.

Вовчик, который внимательно следил за боем, недобро посмотрел на него исподлобья. Но промолчал. Как всегда.

– Геранин, не спи! Если бы не пропустил этот проход в ноги – выиграл бы бой! – Жевенков, с укором. – Следующие двое – Веснин и Сулейманов!

Они начали надевать защиту – рукопашные шлемы и перчатки. Саша стоял около ринга и смотрел на них. Молчун был выше сантиметров на пять, а его соперник – коренастее, с треугольным торсом и руками, висящими по обе стороны, как медвежьи лапы. Явно борец.

– Смотри, Сулейманов – самый лучший борец в части! Без шансов! – это соперник Саши встал рядом и протянул ему руку. – Кстати, ты хорошо бился! Остальных ударников я за минуту ломаю обычно! Я Иван, из второго батальона. Младший сержант Иванов, если что.

Сулейманов подходил, грамотно закрываясь руками – было видно, что он уже адаптировал свой борцовский стиль под смешанные бои. Его постоянные нырки головой из стороны в сторону должны были помочь при сближении и провалить бьющего соперника – дать возможность перейти в борьбу. Но Володя пока был слишком быстрым. Сулейманов не успевал уходить от его ударов, в основном принимая их на защиту. Но некоторые удары всё же проходили сквозь неё. По сухому, отрывистому стуку, было понятно, что Володя в отличной форме и настроен очень серьёзно. Сулейманов продолжал наступать, заставляя Володю постоянно быть в деле – встречать многоударными комбинациями, или уходить, тратя много энергии. К середине раунда стало понятно, что Сулейманов хочет измотать соперника постоянным давлением и покончить с ним одним мощным броском в подходящий момент. Володя чуть замешкался, и борец тут же кинулся в ноги, пытаясь схватить его под коленными сгибами. Однако Молчун навалился сверху, убирая ноги назад. Борца пригнуло ближе к полу и захват за ноги не получился. «Где Вовчик этому научился?» Выпрямляясь, он предпринял попытку схватить Молчуна за куртку, но тот оттолкнул его обеими руками, разрывая дистанцию. И тут же, неожиданно, пробил с подшагом сильный правый прямой и левый сбоку. Сулейманов покачнулся и стал падать назад, однако канаты ринга не дали ему упасть. Володя не добивал, ожидая команды тренера. Но тренер молчал, а Сулейманов, пробормотав что – то ругательное, кинулся в бой, явно разозлившись. Чувствуя скорый конец схватки, он предпринял попытку ударить в ответ. Размашистый правый боковой со страшной силой угодил Вовчику в плечо – тот успел закрыться им в последний момент. По залу пронёсся приглушённый возглас всех, кто наблюдал за боем. Однако борец тут же кинулся в ноги и на этот раз – удачно. Он схватил Володю чуть ниже колен, и тот стал падать на спину, но, падая, каким – то чудом высвободил правую ногу, лягнул ей соперника и освободил вторую, сразу отползая подальше спиной вперёд. Володя уже почти встал, когда Сулейманов отчаянно бросился через пол ринга, схватил того в области пояса, оторвал от земли и прижал к себе, пытаясь перевернуть, чтобы завершить бросок. Но Володя сопротивлялся, растопырив ноги и руки так, чтобы помешать Сулейманову. Какое – то время тот просто стоял, держа Володю и делая глубокие вдохи – было видно, что он сильно устал. Потом сделал ещё пару рывков, пытаясь бросить соперника на спину, но сил явно не хватало. Тяжело дыша, он так и стоял с Володей на руках посреди ринга.