– Пацаны, год всего! Не заметите, как пролетит! Смотрите, не прогибайтесь там ни под кого! Вернётесь – чего-нибудь замутим! Не пропадёте! – давал им напутствия Колян.

– Да я уверен – всё нормально будет! Мы в одну часть должны попасть. Тигриные озёра, под Тверью! – Саша обнялся с другом на прощание, потом подошёл черёд Молчуна.

А после они загрузились в автобус и уехали на местный распределительный пункт. Колян ещё немного постоял, глядя вслед уезжающему автобусу, а потом – сел в свой мерс и уехал. Он собирался встретиться с Линой, а потом – пойти в клуб, но чувствовал в душе какую – то пустоту, которой раньше не ощущал. И ночные планы уже не радовали.

– Лев Иванович, так почему нельзя было просто предложить мне продать контрольный пакет? Я знаю – сейчас у многих так скупают. Да, цена обычно чуть пониже рынка, но сторговались бы как-нибудь. – Коля сидел на стуле напротив и расспрашивал банкира, а двое друзей стояли рядом и пока не вмешивались.

– Это был приказ сверху. Не покупать, а провести операцию.

– Кто его отдавал?

– Он.

– Не понимаю, зачем. Я не Ходор, чтобы меня кошмарить…

Саша смотрел на лицо банкира. Что-то знакомое было в нём. Шмель пригляделся. «Такая же рожа была у директора, когда он врал мне. Много раз. Ни с чем не спутать». Уверенный в себе, холёный, Синицын молча ждал новых вопросов. «Видно, не соображает, в какой жопе он сейчас. А Бык ему, похоже, поверил. Вон, даже как-то приободрился. Но я могу это исправить. Стоит сказать слово, и банкир окунётся в более неприглядную сторону реальности. Очевидно, первый раз в своей сытой жизни». Все проходят через это. Шмель уже давно прошёл. И сначала ему тоже казалось, что всё под контролем.

– Он врёт! – все глаза в комнате обратились на Шмеля.

– Откуда ты знаешь? – спросил Бык.

– Оттуда. Просто поверь. – Саша схватил плоскогубцы и подошёл к Синицыну. Тот уверенно посмотрел на Быка. Пока уверенно.

– И вы действительно просто так поверите ему? Скажите – пусть отойдёт от меня. Я же всё вам рассказал.

Бык замешкался. Саша наклонился и попытался ухватить щипцами ноготь. Даже связанный, Синицын не давал этого сделать. Саша прижал левой рукой его кисть и попытался снова. Но банкир всё-равно как-то вырывался. Молчун приблизился и обеими руками намертво прижал его запястье к подлокотнику кресла.

– Давай! Ну!

Саша ухватился за ноготь и рванул.

2007 год

Он бежал в пятом ряду строя. Было скользко – вчера снег подтаял и за ночь превратился в лёд. В третьем ряду кто – то упал. Солдат из четвёртого тут же налетел на него и тоже свалился на землю. Шмель перепрыгнул через них и раздалась команда «стой, упор лёжа принять!». Пока те двое вставали, взвод отжался десять раз и все побежали дальше. Нормально. Ничего сверхтяжёлого. Он ожидал, что нагрузки будут посерьёзнее. Думал, лишь бы соответствовать общему уровню и не отставать. А на деле получалось, что физическая подготовка у него – одна из лучших. Пока самым трудным занятием было пришивание подшивы. Хотя, это учебка. Неизвестно, какие бойцы будут, когда их переведут в батальон…

Они с Вовчиком провели в армии уже три недели. Военная часть была одной из самых боевых в стране, поэтому их постоянно чему-нибудь учили. То физическая подготовка, то занятия в классе, то строевая. Скучать не давали, но до присяги нельзя было проводить занятия с оружием и ставить новое пополнение в наряды. Два дня назад присяга состоялась, и теперь они ждали первых стрельб. Комбат пообещал, что те, кто отличится на стрельбах, будут вывешены на доску почёта и отмечены благодарностью в личное дело. Что – ж, благодарность в личное дело до перехода в батальон ему не помешает. Так он подумал.

После завтрака, загрузившись в «Уралы», они поехали на стрельбище. Там им выдали патроны и скомандовали «снарядить магазины». На морозе это оказалось не так просто – пружина с трудом поддавалась, а патроны, автомат и сам магазин при прикосновениях обжигали руки холодом. Сейчас – ерунда, их пять штук. А если нужно будет два магазина по тридцать патронов снарядить на холоде? Да, неприятная процедура. Стреляли по пять человек. Два выстрела пристрелочных, три – контрольных. У него всё пошло хорошо – сказалось то, что отец купил в детстве воздушку и вообще, немного увлекался охотой, поэтому и сыну периодически приходилось стрелять. В итоге – двадцать шесть из тридцати он выбил. Хорошо, но на благодарность вряд ли настрелял…

Четыре часа ушло на то, чтобы отстрелялась вся учебка. Намёрзлись. Саша подумал, что в батальоне всё будет проходить по – другому – быстрее. И вряд ли дадут столько скучать в перерывах. Плохо, что их с Молчуном разделили по взводам. Интересно, как он отстрелял?

– Аааааааааааа!

Банкир заорал, одновременно всхлипывая и брызжа слюной. Ноготь остался лежать на полу. С пальца вовсю текла кровь.

– Говори! – Шмель склонился над ним. Синицын побелел и часто дышал, но молчал. Время шло. Его друг ухватил другой ноготь и взялся за плоскогубцы двумя руками. «Сейчас опять рванёт что есть силы». Молчун отобрал их у него, одной рукой прижал кисть банкира, а щипцами ухватил ноготь.

– Так у него ногтей скоро не останется! Я не хочу рубить ему пальцы! Пока… – последнее слово он произнёс, глядя жертве в глаза и старательно изображая из себя садиста. И стал медленно отгибать зажатый ноготь вверх. Синицын опять заголосил.

Молчун был хорош во всём, где нужно действовать руками. Мозг сам подбирал нужные движения и усилие. Будто кто-то раньше его учил. Даже в стрессовых ситуациях руки сами всё делали. Вот и сейчас…

«Скоро он поймёт, что ногтей много, и терпения не хватит. Тогда заиграет по нашим правилам».

Володя невольно вспомнил тот переломный момент в жизни, когда его заставили играть по чужим правилам. Паршивым и глупым правилам. И он ничего не смог с этим сделать.

2007 год

Двадцать девять очков из тридцати. Получился лучший результат. Володя почему – то не удивился. Как и в боксе, его руки как – будто сами знали, что нужно делать. Тому, что попал на доску почёта, он не сильно обрадовался – было смутное ощущение, что здесь лучше не выделяться из общей массы. Хотя оно и ничем не подкреплено. Пока.

Перед ужином всю учебку построили на центральном проходе, и комбат объявил:

– Это – капитан Жевенков. Чью фамилию он назовёт – выйти из строя.

Капитан зачитал с листа примерно десяток фамилий, в том числе – его и Сани. Все сделали два шага из строя.

– Сюда отойдите… – спокойно, без уставной строгости и чего – то показного, сказал им капитан. И бросил комбату – У меня – всё!

– Разойдись! – выкрикнул комбат, уходя к себе в кабинет.

Жевенков собрал их в комнате досуга, закрыл дверь и стал рассказывать.

– Меня зовут Жевенков Юрий Васильевич. Я тренер сборной нашей части по рукопашному бою. Сейчас – отбираю в команду людей из вновь прибывшего пополнения. Так что у вас есть шанс попасть в команду. Но учтите – служба здесь и так не простая, а тренировки у меня шесть раз в неделю. Поэтому подумайте хорошо. Есть такие, кто уже сейчас понимает, что ему это не нужно?

Поднялось три руки.

– Бойцы, вы трое – свободны.

У оставшихся капитан по – очереди уточнил фамилии, кто чем занимался и какие были спортивные достижения.

– Что-ж, два боксёра, один борец, два каратиста и айкидист… – задумчиво проговорил Жевенков.

– Если честно, я уважаю боксёров и борцов. Если под новые правила адаптируются – начинают всё подряд выигрывать. Айкидо мне в команде ни к чему, поэтому ты, солдат, можешь идти. С каратистами посмотрим. По – разному бывает. В общем, кто остался – фамилии я ваши записал. Как вас раскидают по батальонам, я зайду и ротным всё объясню. Пока свободны.