Сам скептически хмыкнул в ответ на последнее высказывание, потому что против первого, про справедливость, возразить было нечего.
– Именно, именно, именно так! – истово закивал Хо Люй. – Судите сами! Чудовище из реки Текучих Песков за всю историю существования провинции Я Синь Пень не удавалось победить еще никому! Из обычных людей, я имею в виду, ваше высоковсехпревосходительство, к каковым вы не относитесь! – торопливо обернулся советник на работодателя, ободряюще улыбнулся и продолжил: – Но этому печальному течению событий сегодня суждено прерваться, как верно подумал сейчас его великолепие военачальник Ка, да воссияет его имя среди сонма героев и богов! Потому что его воины – самые лучшие, их оружие – самое смертоносное, и сам он – скромный…
Взгляд на помрачневшего Ка…
– То есть нескромный, я хотел сказать!.. военный гений!
– То есть всё исключительно для нашего же блага? – уточнил Иванушка.
– Конечно! Мы спасаем Лепесток Персика от похитителя, мы спасаем вас от верной гибели, мы выдерживаем второе испытание – кругом одни только положительные стороны!
Серафима задумалась, стоит ли добавить, что есть еще один плюс: если чудовище сожрёт первопроходцев, то необходимость в третьем испытании отпадёт – ну после того, конечно, как они достанут невесту со дна песчаной реки из лап монстра… или щупалец… или что у него там имелось… Но воодушевлённый молчанием соперников Ка взял бразды правления в свои руки, развернул коня, отдал приказ – и воинство поскакало по дороге к славе, может, даже вечной.
Лукоморцы и Сам проводили до поворота конкурентов взглядами – Агафон скептическим, Чи Хай – неприязненным, Сенька – задумчивым, и только Иванушка смотрел не на них.
– Сень, – в который раз повторил он, понимая, что и на этот раз вряд ли получит иной ответ, но тем не менее. – А ты уверена, что Лепестка похитило именно речное чудо-юдо?
– Нет, – хмуро покачала головой она. – Но других вариантов у меня нет.
– Зато других вариантов есть у меня! – воскликнул его премудрие, отрываясь от зрелища конских задов, удаляющихся по прямой неширокой дороге. – Драконы! Местные духи! Духи пришлые! Побег! Происки тёток! Отца! Воеводы!
– И это объясняет песок?
– Да при чем тут…
– Это был риторический вопрос или экзистенциальный? – усмехнулась царевна.
– Гигиенический! Ноги надо вытирать и порядок вовремя наводить, и тогда…
– Что?
Чародей выдохнул.
– Ничего. Но если ты объяснишь мне, на кой пень самозваная дочь Нефритового Государя понадобилась этому чучелу, не говоря уже о том, с чего ты решила, что она до сих пор жива… Прости, Хай.
Сам вскинулся, сверкая очами:
– Она жива! Сердце-вещун!
– Ладно-ладно. С сердцем может спорить только один орган… или часть тела, скорее… которая мне сейчас талдычит, что всё не так просто, как кажется.
Хай отмахнулся:
– Не знаю, как голова ваша, а моя полагает, что если бы чудовище реки хотело съесть Лепестка, оно бы съело ее во дворце.
– Логично, – хмыкнул маг. – И вообще. Если бы оно хотело есть, то по дороге от его реки до Синь Пеня ему наверняка попалось не меньше десятка девушек. По сервировке… красоте, то есть… им с ней, конечно, не тягаться, но по вкусовым качествам…
Доселе молчавший Иван опустил глаза на холку коня и вздохнул:
– Я тут подумал… насчет справедливости…
Серафима страдальчески замычала. Знакомая с отношениями супруга с этим скользким понятием, она приготовилась услышать, что справедливым будет, если они пойдут и принесут себя в жертву песочному чудищу, чтобы попытке Ка не мешало ничто. Иван же, не ведая догадок жены или игнорируя их, продолжал:
– …Может, пока чудовище песчаное и гвардейцы Ка Бэ Даня там воюют, мы в другом месте реки спокойно попробуем что-нибудь разведать, и если получится, Лепестка освободить?
И, видя ошалелые лица спутников, включая успевшего его узнать Чи Хая, царевич чуть смущённо пояснил:
– Справедливость справедливости рознь, и одна справедливость другой не помеха, тем более, если свершатся все. Ка получил первую попытку, Сам получит Лепестка, а мы…
Серафима закусила дрогнувшую вдруг губу. Будь ее воля, местные справедливости и их отсутствие могли убираться сию же секунду к едрёной матрёне. Её справедливость поджидала её в императорском дворце столицы Вамаяси.
– Едем, – не дожидаясь реакции царевны, кивнул Агафон и толкнул пятками коня. Больше, чем перед язвящими женщинами, он терялся только перед женщинами плачущими.
С высоты пологого спуска они впервые оглядели печально известную реку Текучих Песков. Травянистые склоны, перетекающие в галечный пляж, деревья, беспечно выходящие к самому берегу… Ничто не отличало бы ее от любой другой реки Белого Света, если бы не вода – а вернее, ее полное отсутствие. Даже издалека было видно, что несла она барханы, ходящие волнами под ветром, налетающие на валуны и разбивающиеся на мелкую песчаную пыль, и списать это ни на какой обман зрения и качество воды не удавалось.
– Хм… – наконец-то смог выговорить его премудрие. – Так она действительно песчаная?
– Название на это намекало, – вяло съязвила Серафима.
– Непонятно, как кто-то может жить в песке. В воздухе, в воде… но в песке? Там же нечем дышать, – недоуменно свёл брови Иванушка, теребя конец веревки, намотанной на шею его коня.
Сперва Серафима посмеивалась над его приготовлениями: не зная, чего ожидать, Иван методично навьючивал на каменных коней всё, что попадало в поле зрения. Но к концу сборов она прониклась идеей, и их кавалькада стала напоминать лавку хозтоваров на гастролях. Всё, что озадаченные аборигены не успели припрятать, от ведра до веревок, от топоров до тазов, от лопат до колокольчиков заняло своё[237] место на безропотных скакунах.
– Это магия, Вань. Другого объяснения тут быть не может, – уверенно заявил Агафон.
– И что нам делать? – взглянул на него Сам в ожидании развития мысли.
Чародей скроил кислую мину. Если бы кто-то задал ему этот вопрос на том берегу реки, и чем дальше от нее – на всякий случай, тем лучше, ответ был бы однозначным. Но теперь…
– Я могу попробовать залить всё сиропом, – с отвращением бросил он. – Или замостить пирожными.
Спутники его хохотнули, но без энтузиазма.
– Тс-с! – прошептал вдруг Чи Хай, настороженно вытягивая шею, и ткнул пальцам вправо. – Там!
Сенька прислушалась. Из-за излучины, скрытой лесом, еле различимо доносились звуки сражения.
Иван и волшебник услышали тоже.
– Первая попытка в разгаре. Всё честно, – проговорил его премудрие.
– Спускаемся, – Иван тронул коня, и каменный скакун с грациозностью обвала затрусил вниз.
В начале пляжа, засыпанного крупной галькой, Агафон, Серафима и Сам спешились. Иван остался в седле: обозревать окрестности на предмет сюрпризов с высоты было сподручней. Медленным осторожным шагом спасатели приблизились к урезу. Песок с легким шорохом перекатывался почти водяными валами, спеша, наверное, в неведомое песчаное море. Птицы носились над их головами, над дорогой и лесом, охотясь за насекомыми или просто наслаждаясь жизнью, но ни одна из них не пересекала незримую границу земли и движущегося песка.
Серафима прикинула ширину пескоёма: метров пятьдесят. Глубина – если бы это была река обычная – могла варьироваться от "лошади по колено" до "уточкам лапки закрывает". Тут же…
Она подняла с земли палку, бросила в волны… и оторопела. Одно дело – слышать рассказы, а другое – видеть своими глазами, как сухая деревяшка камнем ушла на дно, не оставив на поверхности песка даже кругов.
– С дуба падали листья ясеня… – присвистнул Агафон. И как всякий человек науки, даже если эта наука – магия, тут же пошёл – в буквальном смысле слова – доводить эксперимент до конца.
Своего, едва не выяснилось в следующий миг.
Бежевая гладь вскипела, словно фыркнул кит, и ногу чародея, опустившуюся в песок в полушаге от берега, обвила лохматая верёвка. Не успел его премудрие изречь любимое "кабуча", как выстрелившая из реки склизкая плеть обхватила его талию, рванула… Маг повалился лицом в песок, моментально сомкнувшийся над его спиной.
