– Ух ты, какая!.. какое!.. какой!..

Не находя больше слов, Лёлька рванула к мерцающему огнями диву. Агафон, сбивая какие-то рамы у стены, еле успел схватить княжну за шиворот, и та повисла в его руке, упрямо перебирая ногами на прервавшемся пути к чуду. Обтянутые парусиной деревяшки с грохотом обрушились на пол, но не прежде, чем приложили мага по косточке на ноге.

– Я же сказал – ничего не трогать! – прорычал он – и получил в ответ уязвленный взгляд серых глаз:

– Я ничего и не трогала – а ты сразу хвататься!

– Я прочитал твои мысли на расстоянии! – ученик мага-хранителя протянул непоседу отцу, то ли свирепо ухмыляясь, то ли морщась от боли.

– С Ярослава бери пример, Лёся, – укоризненно вздохнул Иванушка, опуская – но не отпуская – дочку. Ярик – аккуратный румяный мальчик семи лет в красном кафтанчике, скромно принялся слизывать с кулака очередную порцию повидла, отловленного при попытке к бегству. Иван с обожанием потрепал соломенные кудри сына и продолжил:

– Всего на три года тебя моложе человек, а целый час ходит по лабораториям, и ничего не разбил и не перевернул. Даже варенье из его пирожка упало туда, где вреда от него никакого не было. Почти.

Агафон нервно гыгыкнул. Княжна Ольга насупилась, вспоминая случившееся с ее пирожком. Ну подумаешь, искры посыпались из той проволочно-каменной штуковины, и стена за ней пропала. Ну так ведь временно. И никого не обожгло и ничего не загорелось. Не как в первый раз. Пирожок вот жалко – это да…

– Пирожок жалко, – хмыкнул маг.

– А ты правда умеешь мысли на расстоянии читать, дядя Агафон? – встрепенулась Лёлька.

Тот лишь загадочно улыбнулся, всем своим видом показывая, что мысли читать умеет на любом расстоянии и любым почерком, а что вертится в голове у десятилетней лукоморской княжны, так и вовсе знает за полчаса до того, как ей это подумается.

– А я, когда вырасту, тоже сумею? – не унималась та.

– Ты сначала мысли записанные читать привыкни, – взъерошила светлые волосенки дочери царевна Серафима. Но Лёлька, не обращая внимания на инсинуации и провокации, сверлила его премудрие неотрывным взглядом.

– А сейчас я что думаю?

– Не знаю, кто что тут думает, а я уверен, что детям пора было ложиться спать еще час назад, – донеслось ворчливое из-за спин гостей. – И всем остальным тоже.

– Премудрый Адалет премудр, как всегда, – обезоруживающе улыбнулась Сенька и отработанным за вечер жестом подсунула тарелку под падающий из пирожка мага-хранителя джем.

– Ну что, шантрапа, пошли укладываться? – Агафон подхватил на руки Ярослава, степенно разглядывавшего комнату диагностики с порога, и маги-хранители повели гостей к спальне вдоль лабиринта мастерских, лабораторий, кабинетов и просто комнат, которые было проще оставить, как есть, чем выгребать[1] из них последствия экспериментов – или помыть.

В который раз Серафима подивилась, как в маленьком домике на опушке леса могло помещаться столько пространства, сколько в самый просторный лукоморский дворец пришлось бы утаптывать конным полком. Один этаж, дранка на крыше, продуваемое всеми ветрами дощатое крылечко и хоромы на три окна Адалетова[2] домика лишний раз доказывали истину, что внешность может быть обманчива. Но для получения доказательства надо было сперва пройти большую комнату, встречавшую посетителей обычной деревенской обстановкой, свернуть по коридорчику направо и открыть скрипучую дверь второго чулана, ту, в которой был выпилен уголок для кота. И тогда ничего не подозревающие гости[3] в единый шаг оказывались в замке волшебника, таком, каким себе представляли – или не представляли. Бесчисленные этажи, переходы, башни и подвалы тайной цитадели мага-хранителя[4] было ни в сказке описать, ни пером инвентаризировать – не говоря уже про то, чем они были заполнены. На вопрос же, отчего нужно водить за нос непосвященных, предпоследний маг-хранитель отвечал каждый раз по-разному. То чтобы не портить вид на лес и озеро, то чтобы меньше платить налога на недвижимость, то рассказывал о своей небывалой скромности или нежелании нечаянно переплюнуть королевский замок – уж больно обидчивые и злопамятные иногда попадались на престоле экземпляры… Правда же была одна, и находилась она в комнате, едва избежавшей нашествия наследницы Ивана и Серафимы, царевичей Лукоморских. Всё пространство от пола до потолка было исчерчено разноцветными светящимися дугами и прямыми и усыпано точками и полупрозрачными сферами, сияющими здесь, но исчезающими в измерении, привычном обитателям Белого Света. Маги называли эту комнату хранилищем, но для доступности понимания переводили на общепонятный язык как "диагностически-превентивная интерактивная проекционная"[5].

Уложив детей, лукоморцы чмокнули их на сон грядущий, задули ночник и вышли в коридор. Там их поджидал Агафон, изучавший то ли особо интересный камень в стене, то ли что-то, находившееся за ним на расстоянии в сотни километров. Пальцы его рассеянно теребили рукав черного балахона – рабочей одежды мага. Высокий, светловолосый, с серыми глазами, он был бы похож на Ивана как брат, если бы не сухощавое сложение, руки – не воина, но ученого мужа, и ироничная усмешка, редко сходившая с губ.

– Неприятности? – спросила царевна, не дожидаясь, пока их старый друг снова натянет улыбку на лицо.

– Да так… – махнул рукой чародей и поморщился.

Сенька вспомнила раскладушку у стены хранилища и предположила наугад:

– Где-то зреет какая-то ерунда, а вы не знаете, где и что?

– Что-то вроде этого, – скупо пробормотал его премудрие, с первого курса не любивший признаваться в незнании или непонимании.

– Мы можем помочь? – спросил Иван.

– Покараулить, к примеру? – предложила его жена.

Чародей отмахнулся:

– Чешуя. Мы со стариком разберемся.

– Или старик с тобой? – брюзгливо проговорил Адалет, выступая из-за угла. Такими волшебников рисуют в детских книжках: невысокий, пухленький, с блестящим островом лысины, окруженным растрепанными седыми волосами, с густыми усами, окладистой[6] бородой ниже пояса и посохом в руке. Старым его можно было назвать только потому, что эпитеты "античный" и даже "древний" к человеку не применяются.

Затолкав в рот остатки бутерброда с ветчиной, он обтер пальцы о балахон и с подозрением заглянул за спины лукоморцев:

– Где эти маленькие чудовища?

"Они не маленькие… то есть не чудовища!" и "Спать легли" прозвучало одновременно. Язвительно хмыкнув на первое и кивнув на второе, Адалет скомандовал ученику:

– Усыпляй гостей, и пойдем. Работы много.

– Прямо?.. – брови его премудрия вскинулись домиком.

– И прямо, и криво, и косо! Время теряем! Быстрей! – раздраженно буркнул старик и, выудив из кармана бублик с маком, быстро зашагал к лестнице.

– Ладно, рюмка чаю на ночь отменяется, вы его слышали. Сейчас ему лучше не перечить, – Агафон, извиняясь, пожал плечами и распахнул перед друзьям соседнюю дверь. – Ваша комната. Устраивайтесь.

Лукоморцы вошли, и чародей, обхватив их за плечи, увлек к кровати.

– Ты чего? – удивленно оглянулась Серафима, встретилась с ним глазами… и мир поплыл, унося их с Иваном в царство сна.

– Вставайте, вставайте, вставайте!.. – смутно знакомый голос то гудел колоколом, то жужжал заблудившейся мухой. Одновременно другой, познакомее, взлетал и падал, словно качели:

– Они нас убьют, они нас убьют, они нас убьют…

Мягкие объятия грез не отпускали, приковывая к подушке и растворяя под одеялом, но Сенька всё же сделала усилие вырваться. Кого-то где-то собирались убивать. Жалко будет, если всё обойдется без нее.