— Доступ к отчёту о допросе мятежника для рядовых эри будет открыт через день.

— Почему так поздно?

— Потому что данные нуждаются в перепроверке.

— Значит, там что-то интересное выяснилось, так-так… — Преследователь потёр ладони.

— Да уж, скучать не придется, — Ависен деловито покрутил в руке серый карандаш на цепочке — он носил его под браслетом для удобства, вместе с маленьким блокнотом, когда приходилось помногу записывать на ходу. — Стой, куда пошёл. Ещё один вопрос: как продвигаются поиски тюремщика?

— Безрезультатно. Может он сбежал? Понимаешь, не выдержал обстановки…

Ависен надул губы, словно подобное предположение звучало для него оскорбительно. На самом деле, он бы не удивился… Но верить в это не хотелось.

— Мастер Выслеживания ещё советовал каналы мятежников проверить. Может, пока данные перепроверять будете…

— Одно слово нелепее другого.

— Но мы весь город прочесали. Просто так никто не исчезает.

— Это значит, что кто-то не договаривает.

Ажурная коридорная дверь отворилась с щелчком, и Ависен вздрогнул — как он не заметил, что к двери кто-то подошёл?! Надо больше спать, видимо — переутомление плохо сказывается на профессиональных качествах. Ещё более странным было то, что он упустил из внимания не просто чьё-то присутствие, а присутствие самой Ланмилленар — не почувствовал её едких духов, не услышал шелеста плаща по полу — настолько он был поглощён мыслями о том, где сейчас Менгидир.

— Воистину, до чего таинственное дело, — защебетала леди, обмахиваясь большим розовым веером и распространяя волны очередного нестерпимо сладкого аромата. — Никто не может просто взять и исчезнуть, тут наш брат абсолютно прав.

— Тебе что-то известно? — встрепенулся Ависен.

— Возможно…

— Возвращайся к работе, — он толкнул подчинённого, тот отошёл, ладонью рассёк воздух, отдавая честь, и немедленно скрылся из виду.

Ланмилленар лёгким прогулочным шагом направилась к выходу на балкон. Отсюда открывался чудесный пасторальный вид на лазурный сад, плотной стеной окружающий почти каждое строение в дворцовом комплексе. С моря дул холодный горьковатый бриз, и приносил некоторое облегчение, развеивая ауру удушливого парфюма.

Ланмилленар сложила веер, поправила дамскую сумку на поясе, облокотилась на высокое ограждение и вперила пронзительный взгляд в супруга. Под балконом сновали слуги — спешили обслужить компанию советников Солтрина, празднующих грядущую победу над Алинором. Леди наслаждалась пребыванием в обществе даже на некотором отдалении от такового. Откинув голову, она ласковым голоском пропела, так и не дождавшись вопроса:

— Что ж, дорогой муж. Значит, ты ищешь своего любовничка? Какая наивность…

У Ависена похолодели руки. Он сразу понял, о чём будет этот разговор, но всё его существо вопило: «Нет, нет, ты ошибаешься», хотя какая тут может быть ошибка…

— А я предупреждала тебя в прошлый раз… И в позапрошлый раз тоже. Ты совсем не ценишь своих мальчиков, если раз за разом даёшь мне повод жестоко убить их, — голос Ланмилленар понизился и вместо обычной музыкальной плавности, речь разделилась на острые, как осколки стекла, и тяжёлые, как камни, слова. — Хочешь знать, как он умер? Твой рыжеволосый паренёк, трепетный и ничтожный, как кролик в клетке со змеёй? Это было прекрасно. Истинное наслаждение. Особенно для Мелирота. Я давно обещала разрешить ему кусать от освежеванного живого тела — да вечно ситуация требовала каких-то иных методов. Никакой магии, никаких ядов — только нож и острые зубки. О, сколько было крика поначалу… А мольбы… О, как он умолял пощадить его! И звал на помощь… тебя, дорогой мой, тебя, единственного. Сорвал глотку до крови, и все равно повторял твоё имя… Шёпотом. Под звук разрываемой плоти. Как романтично! Должно быть, он верил, что ты придёшь… Как глупо, не правда ли?

Слова доносились до Ависена глухо, словно через плотную завесу, но неотвратимо отчетливо. Из садового лабиринта раздался заливистый смех. Ланмилленар вновь раскрыла свой веер и изящно обмахнулась. Её щеки горели от наслаждения, и наслаждалась она реакцией супруга, который стоял столбом, всё больше белея на глазах, всё сильнее напоминая грубую известняковую статую, только грудь у него вздымалась так, словно воздуха отчаянно не хватало. Бесцветные глаза помутнели и смотрели на Ланмилленар бездумно, бессмысленно, как на пустое место.

— Ах, может, ты мне не веришь? Я предусмотрела и такой вариант, — она вдохновенно распахнула сумку и вытащила оттуда плоскую подарочную коробку, в каких обычно преподносят небольшие предметы гардероба. — Сначала я хотела вернуть тебе самую… важную часть твоего любовника, но подумала, что подарок быстро утратит приглядность, поэтому…

Ависен открыл контейнер и увидел подвязанные лентой медно-коричневые волосы, растрёпанные и ссохшиеся у корней на окровавленном куске кожи. У линии обреза скальп уже начал портиться. Поспешно закрыв коробку, Ависен бросил её на пол рядом с собой.

— А чего ты ожидал?! — резко взвизгнула Ланмилленар, заставив супруга невольно дернуться. — Что я буду это терпеть? Никогда! Приведешь ещё одного — и история повторится! Я твоя жена! Ты должен любить меня! А ты смеешь оскорблять меня своими изменами! Да с кем… С какой-то чернью! А ведь я никогда даже не помышляла о том, чтобы привести кого-то чужого в свою постель!

— Он был не чужим. Он был лучше остальных, — внезапно сорвалось с языка Ависена — он сам не знал, зачем это сказал.

— Да неужели? И в какой же позе?

— Ты совершила большую ошибку, — утробно прорычал Ависен, и выражение глаз его стремительно изменилось на яростное, глубоко ненавидящее — так только близкий человек может возненавидеть близкого.

— О, неужели ты мне угрожаешь? — Ланмилленар игриво затрепетала веером перед лицом.

— Очень большую ошибку, — повторил Ависен ещё более зловещим тоном.

Ланмилленар оттолкнулась от ограждения и припала к супругу грудью, но он оттолкнул её так сильно, что она выронила веер и чуть не оступилась о свой плащ. Азарт её от этого разгорелся лишь сильнее.

— О да, это мне нравится, эта страсть, эта ярость! Я хочу снова видеть тебя таким же страстным, безудержным, как когда-то! Это больше чем стоило того!..

Он не ответил, лишь продолжил сверлить её тяжёлым уничтожающим взглядом.

Ланмилленар присела, чтобы поднять веер, изящно раскланялась, не переставая улыбаться, и перед тем, как покинуть балкон, бросила на прощание:

— Не забывай, кто я такая. Не забывай, что мы друг друга стоим… Мы идеально подходим друг другу. До встречи, мой любимый неудачливый глупый муж.

Шумная компания в саду завела песню, которую часто поют при дворе Лилландрила как местные, так и заезжие барды — о древнем побережье, где зачарованную флягу обронили боги, а охотничий пёс в зубах принёс волшебный сосуд ничего не подозревающим мерам, устроившим привал.

Ависен опустошенно опустился на колени перед приоткрытой коробкой, сел рядом, опустил руку под крышку и накрутил на палец мягкую холодную прядь волос Менгидира. Ощущение было таким приятным и абсолютно, невыносимо чудовищным.

…

Феранви места себе не находила — ожидание никогда не было её сильной стороной. Арек метал дротики в пробковую мишень на стене, которую повесили совсем недавно.

Тамил стоял у него за спиной и приговаривал:

— Точнее. Ещё точнее! Ну что ты, не можешь попасть прямо в яблочко хоть раз?

— Попробуй попади, когда ты постоянно под руку говоришь!

— Постарайся! Юрисривы очень внимательны, знаешь ли — по отверстиям в мишени они должны видеть, как мастерски метают дротики благородные рыцари!

— Отстань, Тамил! — Арек рассмеялся и опустил руки. — Это даже не боевые дротики!

Феранви громко вздохнула и подошла к боевым магам.

— Достали. Дайте мне!

— О, сейчас генерал покажет мастер-класс!

— Давай, Фер! Только стену на вылет не пробей.

Она прицелилась, размахнулась… и промазала мимо мишени. Небоевой дротик воткнулся в рамку старой выцветшей картины с невнятным пейзажем.