…

— Наэле стал слишком отстраненным, рассеянным… Как будто часть его не здесь, а витает где-то в облаках. И на тренировки стал ходить нерегулярно, — посетовал Заэль, один из боевых магов Синеринских Защитников.

— Возраст такой, — усмехнулся Тамил, ныне не просто помощник, а заместитель главы отделения Гильдии. — У него сейчас наверняка полна голова великих мыслей, переоценка ценностей… все такое.

— Не пристало приличному юноше ценности переоценивать, — Заэль скрестил руки на широкой груди.

— Ну, я же фигурально…

— Тем более, наложнику, — отозвалась капитан оперативной группы Нетиль, и затянулась длинной черной трубкой.

— Разговорчики! — как всегда, Феранви готова была в любой момент прервать приятное времяпрепровождение своим сотрясающим горы командирским гласом. — Хватит прохлаждаться, рыцари! Сейчас же идем на молитвенные чтения на второй этаж. Тианарен подготовил…

— Новую шоу-программу, — засмеялся в кулак Тамил. — «Лорхан, Тринимак и разнузданный жрец». Я б на такое глянул…

Заэль тихо кашлянул, а Нетиль не удержалась и захохотала в голос. Выражение лица Феранви было просто бесценно — настолько же, насколько внушителен был список дисциплинарных взысканий Тамила.

…

Аэнель и сам понимал, что его поведение вызывает беспокойство у Феранви и других Защитников. Лилати, должно быть, доставал их дурацкими вопросами каждый день… Но если перед кем наложник и должен был отчитываться, то только перед господином, а господина в его поведении ничего не беспокоило. Чем бы любимчик ни тешился, лишь бы не покидал дворец надолго и не лазил по защитным стенам без страховки. Насчёт последнего, Синер даже подумывал заказать у знакомого зачарователя замедляющее падение кольцо, но знакомый не спешил с ответом, а Аэнель, узнав о намерении Синера, заявил, что не будет пользоваться такой вещью, потому что это неспортивно. Когда Синер предложил наложнику обзавестись личными слугами, как у настоящего аристократа, он также тактично отказался, улыбаясь и отшучиваясь, как дама на светском приёме, на самом же деле эта идея поиграть в свободу, да еще и помыкать подчинёнными, вызывала у него такое отвращение, что хотелось плюнуть Синеру в лицо за такие подачки. «Это было бы ужасно несправедливо, — убеждал себя Аэнель. — Я должен держаться в рамках разумного, и не обижать того, кого каждый день обманываю своим счастливым видом».

Иногда Аэнель приходил к Феранви на чай, как к доброй тётушке, и как всегда, вместо того, чтобы жаловаться, расспрашивал о новостях за пределами Синерина, однако без прежнего азарта, по привычке, словно не надеясь уже на какие-либо обнадеживающие ответы. Прав был Тамил, говоря, что в этой стерильной колбе цветочек увядает. Но Феранви, всё прекрасно понимая, не имела права поддерживать безрассудные идеи и бунтарские настроения наложника. Нетиль и вовсе высказывалась в довольно резком ключе, мол, он просто избалован хорошей жизнью, его бы к другому господину, к такому, который на цепи его держать будет, и отпирать их только чтоб поставить в позу — вот тогда он быстро научился бы ценить то, что имеет. Тамил, разумеется, критиковал жестокие методы воспитания даже в теории и выступал против унижающих достоинство других меров традиций, какими бы древними они ни были. Аэнель же знал, что за его спиной каждый день ведутся разговоры о том, как ему жить, что ему делать и чего ему делать не стоит; компания дружелюбно настроенных старших не вызывала больше никакого доверия, поэтому он всё чаще предпочитал общаться с Феранви наедине, как это было когда-то давно, когда он еще стеснялся приближаться к кому-либо, кроме неё. Но и от неё он не ждал чудес. Напряжение росло. Волны неодолимой тревоги хлестали всё жестче, и претворяться становилось всё сложнее.

…

Праздничная алинорская повозка, запряженная четверкой великолепных лошадей, ехала мучительно медленно, а поездка обещала быть вечной — по крайней мере, так думал Алианоре Ирне, юный беглец из столицы, место которого под навесом среди множества сундучков и коробок было тесным, неудобным совершенно непригодным для отдыха. Да и как отдохнёшь, когда не покидает ощущение, что юстициары смотрят тебе в спину, и в любой момент в тебя вонзится стрела или прямо на дороге сработает магическая ловушка. Он вспоминал свой побег с содроганием — его загоняли, как зверя, не стесняясь в методах, не давая перевести дыхание. Сколько раз он уходил из-под носа у стражей порядка, но никогда ещё не видел преследования столь яростного, неустанного — казалось, его поджидали везде. Если бы не магический арсенал Вайнаха, он бы не сбежал.

— Алианоре, — позвал Вайнах, сидящий на козлах альтмер средних лет с волосами седыми не по возрасту и непробиваемо спокойными серыми глазами. — Ты так громко нервничаешь, что лошади от тебя становятся беспокойными. — Один из тягачей выразительно заржал, другой фыркнул. — Вот видишь?

— Иди ты. Я ничего не делаю и сижу молча.

— Это просто витает в воздухе. Успокойся. Вот провернем наше дельце, и ты свободен.

— Твоё дельце.

— Не нравится — можешь возвращаться в Алинор.

— Да пошёл ты!

— Эх. Я ему помогаю, а он…

Вайнах издевается над ним, думал Алианоре Ирне. Этот паршивый маг постоянно над ним издевается! Но впрочем, не велика цена за возможность так быстро сбежать из столицы. Даже предстоящее «дельце» — не так уж хлопотно, по сравнению с избавлением от штата алинорских юстициаров в полном составе. Проблема в том, что Юстикариум имеет действующие подразделения по всему острову, и Алианоре не мог перестать об этом думать. Единственный шанс оторваться от преследования после того, что он сделал, это, вероятно, отправиться на Ауридон, и кто как не Вайнах с его контактами в Фестхолде мог в этом помочь.

Ему можно было сказать спасибо уже за то, что он не прогнал Алианоре прочь, претворяясь, что в первый раз его видит. Разумный мер, заботящийся о своей безопасности, именно так бы и поступил.

В начале недели, вечером, когда Вайнах методично раскладывал свои товары по местам, Алианоре вбежал в его шатёр (седовласый маг приторговывал мистическими безделушками, и вообще имел множество различных специализаций…), вернее, залетел, как порыв бешеного ветра, чуть не сбив хозяина с ног, запыхавшийся, с разбитыми в кровь коленями, в одном наплечнике поверх запылённого кожаного костюма и с таким перепуганным лицом, будто в город вторглись Лорды Даэдра, притом все сразу. Не успел Вайнах задать вопрос, как получил исчерпывающий ответ:

— Я убил представителя Талмора, Главного Юстициара Сориндила.

И до самого выезда из города — очень скорого, на рассвете, — Алианоре прятался в одном из ящиков (благо, субтильная комплекция позволяла ему залезть туда целиком), обвешанный зачарованными браслетами, амулетами и прочими предметами, затрудняющими определение магии. А в это время законники и солдаты Талмора прочесывали город, дом за домом, магазины, трактиры, должно быть, они заглянули под каждый куст, и уже начали переворачивать камни, когда экипаж покинул сложную систему ворот столицы и выехал на большую дорогу к посёлку Ренресиль, также называемому Ривервотч.

Беглец боялся лишний раз вздохнуть, буквально. Сколько они ехали, он не знал, и как далеко уже находятся от Алинора, тоже. Когда он впервые выбрался из ящика, у него так сильно кружилась голова, что даже боль во всем теле отступила на какое-то время, а потом он отключился и проснулся около полудня. Вайнах что-то колдовал над ним, не слезая с повозки, оказалось, это были обычные заклинания Школы Восстановления, а, к сожалению, не какая-нибудь чудодейственная магия, снимающая проклятье талморских законников у тебя на хвосте.

— Какая удача, что ты влип как раз тогда, когда у меня было всё подготовлено к путешествию, — вдаваться в подробности происшествия Вайнах не собирался, зная, что ему все равно всё потом перескажут. — Я оказал тебе услугу, не так ли?

— Разумеется, я знал, что тут какой-то подтекст, — промямлил Алианоре. — Что я теперь тебе должен?