Что он может понять? Выскочка-инженер, самозабвенно лезущий вверх! Любовь для него — пустой звук.

Для меня, впрочем, тоже — давно. Но Юну я встретил на третьем десятке, а ему только семь. Я совершенно другой.

— Вы к ним не спускались?

— Случается. Но чаще, предпочитаю смотреть из окна. Хватит с меня и людей — от них в башне не спрячешься… И потом, они просто еда. Какой смысл изучать мечты и надежды бифштекса? Кстати, сегодня День Ритуала, забой. Угощу вас мяском. Где ещё вы отведаете свежего мяса?

— На Негалисе или Земле.

— Жрать человечину? Нет уж, увольте!

— Но и эти разумны…

— Кто, скот? Вы издеваетесь! Были б разумны, мы бы их ели? Разве они ходили бы в Храм, слушать проповеди Оленя? Разве стали бы подчиняться? Нас тысячи, их — миллиарды!

— Наверное, сложно их контролировать?

— До удивления просто! Знаете почему?

Он не ответил, а я продолжал:

— Как по-вашему, что такое «любовь»?

— Неожиданный и странный вопрос!

Да, странный и неожиданный — для такого, как он. Я опять усмехнулся, пока он чесал затылок.

— Ну… Любовь бабы придумали, чтоб пудрить нам и себе мозги, вытягивать деньги, рассказывая, какой ты особенный и родной, да чтобы рыдать в подушку.

— Похоже, вы не романтик.

— Я программист. Для меня существуют только программы, в том числе — человеческого поведения.

— И это прекрасно! Романтики здесь не приживаются, а инженеры нам очень нужны! Тыкать в зверьё погонялкой каждый готов, но думать никто не желает! — я сел и откинулся в кресле. — И всё-таки, возвращаясь к вопросу… Закон — это текст, слова. Но для вас «любовь» — это одно, для меня — другое, и третье — для зверья. Сколько людей, столько этих «любовей»! То же, с другими понятиями. Мозг любит определённость, без неё возникает страх. Потому, идиот сам подгонит реальность под любые теории. Если праведный человек живёт долго, он скажет: «Правильно! Создатель послал долгую жизнь!» А если в молодости умрёт, то: «Всё верно! Создатель забрал к себе. Что ему среди нас, грешных, делать?» Если праведник богат, скажет: «Послал богатство!», если беден: «Святому оно ни к чему!» Если достойный здоров, то: «Поддерживает Творец!», если болен: «Для испытаний!» Так что, по сути, скот сам себя контролирует. Потому, что желают! Потому, что боятся! Потому, что хотят!

Сергей хмурился всё сильней.

— Получается, они сами трактуют закон? По-вашему, это нормально?

Я отмахнулся:

— Подправит Олень! Система работает тысячи лет… Кстати, занятная штука! Заметьте, насколько в итоге — а уж пора подвести итог — оказалась полезна религия! Она направляла человечество в начале времён. После исчезла, как анахронизм, но возродилась в зверье. Помогла создавать биооружие, а теперь — еду.

— Направляла? Если вы не заметили, мы в тупике!

Я, видимо, зря угостил его коньяком. Не каждому он на пользу…

— Заметил, и очень давно. Вы даже не родились.

— Разумеется, мы найдём выход, как находили всегда.

Это было уже интересно.

— Вы, всё же, романтик — верите в человечество… И как же, по-вашему, мы отправимся к новым мирам? Ресурсы Галактики истощены.

— Поймите, ресурсы — понятие относительное. Вспомните земную историю. Когда кислород появился впервые — в качестве отходов синезеленых водорослей, над жизнью нависла угроза. Водоросли отравляли среду, атмосфера сплошь состояла из яда и была несовместима с жизнью. Началось массовое вымирание анаэробных форм жизни. В конце концов, биосфера «вывернулась наизнанку», анаэробные сообщества сменились аэробными. На поверку, катастрофа оказалась лишь революцией… Понимаете, жизнь всегда приспособится. Материя не исчезла, отходы вполне могут быть ресурсом.

В голове крутилась какая-то мысль, а думать в компании я не умел. К тому же, мне наскучил этот наивный юнец.

— Рад, что вы полны оптимизма. Однако, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне, сегодня придётся работать. Конечно, за очень хорошее вознаграждение… Система давно устарела! Она создавалась для производства оружия — выживают и оставляют потомство самые агрессивные особи. Архонт говорит о смирении, а сам убивает покорных — отправляя их на Небеса-мясорубку. Лишь изредка добавляет опасных для нас, иначе заметит скот… Нет! Отбор должен идти по-другому, нам требуется тихое стадо! Пусть будет два праздника: Неба и Ада. На празднике Неба позволим тихоням размножится, на празднике Ада — отправим буйных на мясо. Как вам такой вариант?

Сергей изменился — романтик исчез, появился практик.

— Для того и приехал! Увидите, когда речь идёт о деньгах и еде, я предельно трудолюбив!

— Прекрасно! Но это — задача глобальная. Сначала отремонтируйте ЦОД системы видеонаблюдения. Без «Всевидения» мы, как без глаз!

— Посмотрим, что можно сделать.

— А ещё, у нас неплохие девчонки. Слетелись со всей Галактики на мясцо. Извращенцы предпочитают зверьё, но нам с вами не следует так опускаться.

Сергей вышел. А я ещё долго сидел, пил тягучий коньяк, размышляя о том, как же так получилось, что Вселенная бесконечна, а человечество сдохнет в единственной освоенной им Галактике.

Всё ведь шло хорошо!

Или нет?

Ни красный рассвет, ни коньяк не давали ответа. На душе становилось всё гаже…

Как вышло, что единственная война сожрала ресурсы целой Галактики?

Я хотел бы об этом поговорить, только с кем? С дебилами-заместителями или самоуверенным и нетерпеливым Сергеем, верящим в то, что человек контролирует свою жизнь, а человечество — собственное развитие? Сергеем, полагающим, что всё ещё впереди?

Я снова отправился на балкон.

Внизу собиралась зверьё, кровавым рассветным огнём полыхали кварталы, а далеко-далеко — там, где травы и океан, на зданиях Станции Гипермаяка гасли красные заградительные огни. Сейчас я их не видел, но помнил эту картину. Знал, что они там есть.

И вдруг всё сложилось. Чужой нестерпимо-яркий рассвет, багровая влага в бокале, Маяк и зверьё.

Всё неслучайно! Как же я раньше не понял! Наверное, нужно было прожить семьдесят тысячелетий, а может — побольше налегать на коньяк.

Нет! Нужно было встретить умного человека. Впрочем, недостаточно умного, чтобы понять…

В голове звучали его слова: «На поверку, катастрофа оказалась лишь революцией… Жизнь всегда приспособится. Материя не исчезла, отходы вполне могут быть ресурсом».

Революцией! Ну конечно! То, что для одного вида — отходы, для другого — ценный ресурс. Жизнь приспособится, всё ещё впереди.

Но, не у нас. Не у людей.

Неспроста вспыхнула эта война, появилось зверьё и сломался Маяк.

Всё началось с водорода и гелия. Возникли галактики и планеты, зародилась жизнь. Сначала простая, потом всё сложней и сложней. И вот уже мир глядит на себя сквозь глаза миллиардов существ, слушает и ощупывает себя самого. Анализирует мозгом тысяч философов: «Где я, и кто я такой?»

Кто-то считает жизнь чем-то особенным, но она подчиняется тем же законам, что Галактики и туманности, горы и облака. Атомы наших тел не отличаются от атомов звёзд. Мы — лишь деталь в механизме Вселенной. А у каждой детали — своя функция и свой чётко отмеренный век.

Усложнение, развитие и самопознание — вот для чего мир создал себя самого. Если ты перестал соответствовать этой цели, то придётся уйти.

Я выпил тягучую жидкость. Бокал, кувыркаясь, отправился вниз.

Да, этот яркий кровавый рассвет — не для нас.

Для нас — золотистый и мягкий закат.

Цель наших жизней была только в том, чтобы создать сеть Маяков — сверхразум Вселенной, и одновременно — нуль-связь и нуль-транспорт. А после дать этому разуму ноги и руки — зверьё.

Теперь пришло время уйти.

По сути, мы пожираем наших наследников, наших детей. Но у Вселенной и Маяка собственная, непохожая на человеческую, мораль.

И своё сострадание.

Мы бессмертны, поэтому просто стагнируем, пока зверьё варится в эволюционном котле — воюет, решает задачи, мутирует. Меняются формы и мозг, неудачные особи гибнут, а доминанты оставляют потомство.