Группа уже вовсю обсуждала концертную программу на студвесну. Я, как лицо в общей программе незаинтересованное, тихо умирала в углу нашей аудитории.

— Ранхил! — рявкнул под ухо Скарецки. К отклику был присовокуплен увесистый шлепок по плечам, заставивший меня сжать зубы. — А ты чего молчишь?

— А наша птичка будет петь, — улыбнулась Алиса, уточняя взглядом: "Так ведь?"

Я кивнула ей, а Скарецки прорычала:

— Еще раз дотронешься до меня, я оторву тебе руки.

Выразительно окинув взглядом меня, потом себя, Скарецки картинно заржал и глумливо заметил:

— Ты бы поласковее была, Лиана, а то отпугнешь всех нормальных мужиков от себя, — и кивок в сторону Ривары.

— А нормальные мужики девочек не боятся, — парировала я, ловя на себе взгляд Даниэля.

Он, как всегда, не смог оставить беседу без комментариев.

— Действительно, братишка. У малышки Ранхил головокружительный роман. Видишь, как бедолагу заездили?

Злые слова уже готовы были сорваться у меня с языка, но взглянув в его наглые карие глаза, я поняла, что он только этого и ждет. Встала, стараясь не морщиться слишком сильно, и проходя мимо него, небрежно бросила:

— Зависть, Ривара, очень плохое чувство. Когда ты, перепробовав всех, никому не будешь нужен, тебе будет хуже. А у меня все хорошо, — и скрылась за дверью.

До начала занятий еще оставалось минут двадцать, но проводить их в обществе озабоченных шизофреников я не собиралась. Выползла в коридор, в котором то и дело сновали мне подобные, нашла свободную посадочную полосу и тяжело усадила на нее свой самолет. Хотелось подумать о чем-то отстраненном, но мысли упорно сворачивали на проторенную дорожку. Откуда у Ривары такие мысли? Я понимаю, что фантазия у него богатая и больная, но что он, в самом деле, придумал сам проблему и сам же разозлился на нее? Это перебор даже для такого, как он.

— Доброе утро, Ранхил, — из моих раздумий меня вырвал знакомый голос, но я ответила прежде, чем успела сообразить, кому именно он принадлежит. Осознав сей нерадостный факт, я нахмурилась. — Не такое уж оно и доброе, мм?

Агеллару, похоже, было все равно, проблемы у меня, или недовольная мина в связи с его появлением, он просто уселся рядом и сложил руки на чьем-то журнале.

— Могло бы быть и лучше, — ответила я, уже подыскивая глазами другое место.

Свободных, как назло, больше не наблюдалось.

— Совет на будущее, — Агеллар достал ручку, щелкнул, активируя стержень, и потянулся за моей рукой.

От неожиданности я даже забыла выдернуть ее из плена горячих ладоней тренера. Он аккуратно уложил ее на журнал внутренней стороной вверх и написал какое-то слово. Прикосновение холодного стержня вызвало щекотку, а от контраста температур я вздрогнула. Это не укрылось от Агеллара. Он как-то странно улыбнулся, спрятал ручку и продемонстрировал мне надпись.

— Мазь, — прокомментировал он. — Чтобы не мучиться мышечными болями. А вообще все проблемы от неправильной разминки.

Я не сводила пристального взгляда с надписи, словно боясь, что буквы сейчас оживут и поползут по коже. Но, наконец, смогла выдавить из себя:

— Спасибо.

Агеллар кивнул и оперся спиной на стену. Мне вдруг захотелось поверить, что не такой уж он и злой преподаватель, но тренер тут же удавил мое хотение на корню:

— Я не уменьшу нагрузки, Ранхил. Я не знаю, зачем тебе нужна моя дисциплина, но сдашь ты ее наравне со всеми.

Словно оправдывается, подумалось мне, но спорить я не стала. Агеллар и оправдывается? Нет, это фантастика. Я уже давно смирилась, тренер, и, если я передумаю, мое желание будет связано только с моими возможностями.

Не знаю, почему, но в этот момент мне захотелось поговорить с ним о другом, совершенно не связанном с прежней темой. Не иначе как черт дернул меня за язык задать ему вопрос:

— Скажите, рейн Агеллар, почему некоторые мужчины выбирают себе жертву и издеваются над ней?

Тренер напрягся всем телом, очевидно, восприняв мои слова на свой счет.

— В каком смысле, Ранхил? — металлическим голосом произнес он.

Я не могла посмотреть ему в глаза, но уверена, что в них плескается привычное море раздражения.

— Зачем он делает так, что и сам как бы против меня, и с другими построить отношения не дает? — спросила я уже тише, словно сама у себя. Беда в том, что Агеллар при этом никуда не ушел, он напряженно слушал каждое произнесенное мной слово.

— Знаешь, Ранхил, я в делах любовных не советчик, но раз уж ты спросила… — я повернула голову на тренера, будто не ожидая, что он вообще заговорит. — Тут одно их двух — либо не так уж он против, либо он садист. Или же просто дурак, но это применимо в обоих случаях. В любом случае, я не советовал бы тебе загоняться на эту тему. Иногда нужно остановиться и подумать — может, он просто тебя не стоит?

Мы помолчали. Не знаю, о чем думал Агеллар, а я мучительно подбирала слова для следующего вопроса. Задать его я не успела, прозвенел звонок. Агеллар быстро перетек в вертикальное положение, поправил задравшиеся спортивные штаны и напоследок бросил:

— Я сразу понял, что это не твое. У тебя характер другой, да и достойна ты лучшего, наверно, — последнее он тоже словно сам для себя произнес. — Иди на занятия, Ранхил.

Агеллар удалился, оставив меня в недоумении. Это когда он успел узнать, о ком конкретно я говорю?

В серых глазах тренер видел все кары инквизиции, адресованные его персоне, но сбавлять темпы он не собирался. Только самой девчонке известно, зачем ей нужен его предмет, но Агеллар твердо решил, что она пройдет облегченный курс молодого бойца для будущих призывников. Сильно облегченный, чего греха таить… Может, она и в самом деле собралась идти по контракту, хотя лично Алестеру эта идея казалась безумной и странной. Какой из Ранхил боец? Его сослуживец, Ранго Пачето, смог бы перекусить ее пополам, такой был бугай и силач. Он даже название придумал для девочек, подобных Ранхил — зубочистка. Один скелетик, обтянутый кожей, и маленький рост, делающий ее похожей на подростка. Совершеннолетняя девушка называется. Вот только в глазах… Несправедливая, незаслуженная боль, прожитая жизнь, горький опыт. Что видела эта девочка, что страшно даже ему самому, прошедшему кровопролитную войну?

Он увидел ее, бредущую из аудитории в сторону лавочки, и почему-то не смог пройти мимо. Движения ее скованны, словно они причиняют ей дискомфорт. Алестер вспомнил, что много лет назад он сам испытывал подобные ощущения после физических упражнений, но комбриг посоветовал ему одно средство, после которого гораздо легче восстанавливаться.

Увидев его, Ранхил помрачнела. Он и не ожидал от нее радушного приема, поэтому спокойно уселся рядом. Отчего-то Алестера забавляла смена эмоций на ее лице, особенно когда она поняла, что тренер пытается помочь. Столько удивления и недоверия в этом не по годам взрослом взгляде.

А потом настала очередь удивляться и самому Агеллару. Сначала он подумал, что речь идет об избиении, и эта мысль настолько его разозлила, что перед глазами пронеслась красная пелена. И даже услышав истинный смысл вопроса, Алестер еще долго не мог успокоиться. Его вообще крайне удивлял тот факт, что этих двоих может объединять что-то общее, в этой связке скорее она могла бы над кем-то издеваться, но не наоборот. Или это только маска, а на самом деле она очень нежна и ранима? Только об этой мысли быстро забываешь, глядя на эти упрямо поджатые губы.

Агеллар ушел проводить занятия, но что-то всё равно не давало ему покоя. Что скрывает эта девчонка, какие демоны травят ее душу?..

На репетицию я не пошла. Гидра долго настаивала, но я соврала, что хочу успеть повидаться с отцом перед поездкой. Под таким благовидным предлогом меня отпустили.

Сначала я шла медленно, не зная, что ему сказать. А потом вдруг поняла, что он опять уедет надолго, и излишние детские обиды не помогут пережить разлуку, наоборот, только усугубят процесс.

С середины пути я побежала. И мне уже не хотелось думать о боли в мышцах, она отошла на второй план, уступив место заполняющей душу тоске. У меня ведь больше нет никого, только крестный, родной брат моей матери. Нет, я обязательно должна успеть!