– Чао, – сдержанно улыбнулся он.

Бок о бок они направились к ледовому дворцу. Повисло неловкое молчание. Впрочем, Стефано оно не тяготило, а наоборот, было предпочтительным для его интровертной натуры. Джельсомина же чувствовала себя не в своей тарелке. Молчать она могла только на тренировке, но никак не по дороге на нее, тем более в чьей-либо компании.

– Ты будешь помогать Кармен тренировать нас? – наконец не выдержала она.

– Кармен отличный тренер и способна справиться без меня, – с легкой иронией ответил Стефано.

– Как жаль… – огорчилась она.

Стефано повернул голову и посмотрел на свою спутницу. Он жаждал понять, была ли эта реплика лишь олицетворением вежливости? Ведь он не являлся таким же душевным тренером, как Кармен, чтобы подопечные обожали его. Стефано, напротив, мучил Джельсомину и Кассио повышенными нагрузками, при этом чаще угрюмо молчал, редко хвалил и много критиковал. По логике вещей, они должны бы радоваться, что он наконец избавит их от своего присутствия.

Но, к его изумлению, на лице Джельсомины отразилось неподдельное огорчение. Она даже погрустнела. Стефано в ступоре смотрел на нее.

– Я думал, вы жаждете расстаться со мной, – сказал он.

– Я – нет! – пылко заверила Джельсомина.

– Зато Кассио наверняка жаждет за вас двоих, – хмыкнул Стефано.

– Кассио… он вообще сложно сходится с людьми. Он довольно гордый и… несколько конфликтный. Не умеет подчиняться, всем хочет доказать свою правоту… – Тон Джельсомины звучал как оправдание.

– В этом его основная проблема.

– В каком смысле?

– Он не хочет слышать, что для достижения результатов и попадания в Squadra Azzurra ему надо очень много работать.

– Нам обоим надо много работать… – растерянно проговорила Джельсомина.

– Только ты это осознаешь и принимаешь, а он – нет.

– Мы надеемся на Кармен. Что она сможет поработать над нашими слабыми точками. Просто мне кажется, предыдущему тренеру чего-то не хватило… Не хочу говорить плохо о нем! – спохватилась Джельсомина. – Все-таки именно с ним я добилась своих результатов, выиграла медали… Но с парой у него не получилось…

– Насколько я знаю, он работает с Джильберто Массоло и Лаурой Фьери… – скептически возразил Стефано. – Может, проблема не в тренере, а в вас все-таки?

Джельсомина открыла рот, потом закрыла. За две недели она немного привыкла к резкости и прямолинейности Стефано, но, тем не менее, брови ее сердито сдвинулись.

– Ваш тренер никогда не говорил вам правду? – поинтересовался Стефано.

– Какую правду?

– Единственную, которая существует. Или вы предпочли в нее не верить?

– Что ты хочешь этим сказать? – Брови Джельсомины еще больше хмурились.

– Что твой партнер тебе не подходит, мешает тебе. Он не твоего уровня, и с ним ты ничего не добьешься, – безжалостно произнес Стефано.

Джельсомина аж покраснела. Глаза ее воинственно блеснули, в них отразилась готовность к протесту. Но мелькнуло в них еще и некоторое отчаяние, из чего Стефано понял, что предыдущий тренер, вероятно, сказал им то же самое, только они не поверили и, хлопнув дверью, ушли.

– Che cazzo dici8?! – невольно сорвалось с ее губ.

– Без грубостей выражайся! – осадил ее Стефано.

– Как ты можешь говорить нечто подобное?! – вспыхнула Джельсомина. Теперь уже от стыда за свою несдержанность. – Ты не тренер, чтобы делать подобные умозаключения и…

– Это правда, я не тренер, – холодно перебил ее Стефано. – Но я провел на льду почти четверть века. Владею знаниями и умениями, ясно?

Щеки Джельсомины стали совсем пунцовыми.

– Задача тренера – учить и развивать талант! Или скажешь, что у Кассио нет таланта? – язвительно спросила она.

– Невероятного таланта у него я не вижу. Но даже исключительный талант без тренировок – пустой дар. Без очень изнурительных тренировок, – подчеркнул Стефано. – А твой Кассио не хочет работать.

– Но… – начала Джельсомина и замолчала. В глубине души она понимала, что Стефано прав.

– Посмотри сама. Эти две недели он только спорил со мной и винил тебя. Все, что ему не давалось, он выполнял спустя рукава с недовольным видом, будто делал мне великое одолжение. Но мне до его формы нет никакого дела. Брать от тренера максимум – это ему должно быть нужно, не мне. А ему не нужно. Я вообще не понимаю, зачем он тогда пришел в фигурное катание, если он не хочет тренироваться в поте лица! – экспрессивно закончил Стефано. Потом добавил устало: – Если ты хочешь чего-то достичь, Джельса, смени партнера.

– Нет! Это исключено! – воскликнула она пылко, и кровь отхлынула от ее щек от негодования.

– Почему? – с любопытством посмотрел на нее Стефано.

Они остановились недалеко от входа в спорткомплекс. На ступенях толпились родители, вокруг носились дети, шум стоял невообразимый. Пора была заканчивать этот тяжелый разговор.

– Потому что я люблю его! И не брошу в трудную минуту! – выкрикнула она.

Стефано показалось, что в ее фразе кроется намек. Может, это разыгралось его обостренное чувство вины, усугубленное несправедливыми обвинениями: существовали люди, которые обвиняли его в том, что он отвернулся от своей партнерши в трудную минуту, то есть после травмы. Он сжал кулаки, стараясь сохранить спокойствие.

– Это никакая не трудная минута, – ледяным тоном произнес Стефано. – Это момент выбора и признания правды. И если Кассио тебя любит, то он поймет и примет эту правду. И даст тебе свободу. Но он, разумеется, этого не сделает, – прозвучал едва уловимый сарказм в его интонации.

– С чего ты взял?!

– Потому что он тебя не любит.

– Но… – Джельсомина наконец задохнулась от гнева.

– Он эгоист. А эгоисты не умеют любить. Он лишь пользуется тобой, зная, что ты не бросишь его, что ты откажешься от высоких результатов, но не променяешь его на сильного партнера.

Джельсомина напоминала маленькую рыбку, вынутую из воды. Она открывала рот и закрывала его, не в силах произнести ни звука.

– Tu sei stronzo9! – наконец, выкрикнула она ему в лицо. – Что ты знаешь о любви?! Ты даже…

– Basta! – оборвал ее Стефано железным тоном, будто резанул ножом. Джельсомина испуганно замолчала.

Стефано круто развернулся и, рывком распахнув дверь, вошел внутрь и скрылся в недрах вестибюля. Джельсомина смотрела ему вслед, разозленная и раскрасневшаяся. Потом вдруг ощутила горячие слезы обиды на своих щеках. К обиде примешивалось жгучее чувство стыда за невольно сорвавшиеся резкие слова. И непонятное отчаяние в душе.

Ресурфейсер плавно двигался по кругу, оставляя за собой широкую мокрую и идеально гладкую полосу. В ней отражалось несколько рядов трибун. Сделав самый большой круг, ледовый комбайн поехал параллельно, по кругу меньшего диаметра. Он передвигался неспешно и напоминал неторопливого бегемота. В самом деле, куда ему торопиться, ведь время тренировок еще не наступило, а выйти на лед раньше у нетерепливых молодых спортсменов все равно не получится: строго запрещено выходить на лед во время работы мощного и неповоротливого ресурфейсера.

Впрочем, даже самые молодые и неугомонные спортсмены и не пытались этого сделать. Все они завороженно смотрели, как ледовый комбайн описывал круги, и с интересом ждали, как он будет заливать середину, учитывая его неманевренность. Они уже десятки раз наблюдали за работой машины, но ведь каждый водитель гонял комбайн по своему маршруту.

Джельсомина с мрачным видом рассеянно следила за полировкой льда. Она пребывала в отвратительном настроении и выглядела угрюмой и поникшей. И даже после того, как ресурфейсер уехал с катка, лед подсох, а фигуристам разрешили приступить к тренировкам, Джельсомина по-прежнему ощущала себя будто замороженной и никак не могла расслабиться. Ее как подменили. В результате у нее все получалось из рук вон плохо. А это ведь была первая встреча с Кармен на льду! Будущему тренеру необходимо было показать лучшее, а Джельсомина предстала ее глазам в самом худшем своем состоянии.