— Пожалуйста…

Слишком близко. Движения резче. В носу пряный аромат Фархада. Скользкие от испарины тела, шлепки о ягодицы все острее. Мой протяжный всхлип и жар стекающей спермы по ногам.

— Мы совершили ошибку…

Раскаянно бурчу, отталкиваю мужчину, пытаюсь унять дрожь. Собираю свои кости в единую композицию, спрыгиваю со стола, чуть не падаю. Ноги подкашиваются от перенапряжения. Стремно, что выть хочется или на хер послать всех вокруг. Судорожно поднимаю свои тряпки с пола, как можно быстрее пытаюсь одеться.

— Ты всегда такая злая, когда потрахаешься с первым встречным?

Говорит Фархад и снова превращается в надменного циника.

Завершающий штрих — куртку на плечи, почти бегом к выходу. Трачу пару секунд, чтобы открыть двери. Мужчина издевательски смеется, чувствует себя победителем.

— Ты и в самом деле говнюк!

8 Месяцев спустя…

Я совершенно спокойна и абсолютно не волнуюсь.

Мои негодующие вопли слышались еще полгода назад. А подруга Нинка, тщетно пыталась успокоить разбушевавшуюся Росс. Я бегала по дому и орала. Бегала так, будто кипятком ошпарили. Я мертвой хваткой держала в руках тест, с неутешительным показанием — две полоски.

Сейчас я совершенно спокойна.

Со второй попытки поднимаюсь с кровати. Животом вперед плетусь на кухню. Я наливаю в стакан воды и подхожу к окну, выглядываю во двор, вижу привычную картину.

Три черных, наглухо тонированных внедорожника напротив подъезда. Они постоянно здесь. И днем, и ночью. За моей новой, теперь уже, бронированной дверью, всегда стоят двое. В таких же черных, как эти тачки костюмах.

Свора Церберов, нанятых братом, берегут мою жизнь. Берегут от человека, которого я знаю чуть ближе, вопреки сложившимся обстоятельствам.

Ночь в клубе поделила мою реальность на до и после.

Утром я вернулась домой, но Женька успел испариться. Мы разминулись с ним на полпути в чертов клуб. Он все-таки уехал к Фархаду, однако, мирного разговора не вышло. Слишком взрывные, властные и до одури упрямые друзья. Были.

Теперь нет, теперь господа враждовать изволят. Не на жизнь, как говорится. Они встречались еще несколько раз. Я видела кровь на разбитых кулаках брата. Я видела Фархада на этом самом месте, где сейчас припаркованы три черных внедорожника. И больше десятка мордоворотов, несокрушимым войском стоявшие за спиной Алиева.

Все поутихло со временем, Женька вернулся в Грецию. Но я чувствовала бурю уже тогда, что слабыми отголосками щекотала мой зад. А два месяца назад на меня было совершено покушение…

После чего, брат тут же снабдил меня амией охранников и обеспечил безопасность. Недетские игры серьезных мужчин, а крайняя, как всегда — Вика.

Сейчас я спокойна.

Допиваю минеральную воду, на растопырку иду в душ, потом завтрак невкусной овсянкой. Все как обычно, по накатанной. Переодеваюсь в нечто похожее на платье, собираю локоны в пучок. Выпадают сволочи, не квартира, а волосяной кокон.

Стрелки часов крадутся к одиннадцати, и я сажусь за стол, включаю ноутбук. Через пару минут будет звонить Женька по скайпу, интересоваться, как у меня дела. Он всегда это делает в одно и то же время, а я, постоянно в одной и той же позе. Прячу огромный живот под столом…

— Ты загорел, на море, небось, весь день жопу парил?

Первая начинаю разговор, с улыбкой разглядываю Женьку по ту сторону экрана.

— Ну, есть такое. Охрана доложила, что гребаный Пиндр вновь проезжал не так далеко от твоего дома, Вик…

— Значит, Фархад все никак не успокоится? Чудесно! — перебиваю брата, чуть не подскакиваю от недовольства.

— Как твое давление? Врачи дали добро на перелет?

— Нет… Но думаю, скоро пойду на поправку. Нервы, сам понимаешь.

Мне запрещены самолеты, слишком большой срок и нелегкая беременность. Женька не знает мое “интересное” положение.

Верзилы, что всегда находятся со мной — молчат. Ведь начальник далеко за границей, зато рядом его сестра. Придушу. Успею это сделать, до того как в Россию прибудет старший брат, чтобы сделать со мной то же самое.

Врать про сбежавшего отца бесполезно, все равно правда раскроется. И тогда, земля содрогнется, брат не простит мне ошибку. Сладкую ошибку, пропитанную томным запахом Фархада. Что будет дальше? Не знаю. А пока “давление”. Да.

— Гадство… — глухо хрипит Женька. — Как, только — так сразу. Поняла меня? Ты должна вернуться в Грецию, подальше от всяких. — Приподнимает бровь, корчит физиономию. — И да, Вик, следи за питанием, а то щеки скоро в экран не поместятся.

— Я тебя тоже люблю!

Захлопываю крышку ноутбука, глубоко дышу через рот.

Спокойно Виктория, и это пройдет.

Мысленно вспоминаю изречения царя Соломона, придерживаюсь за столешницу, поднимаюсь на ноги. Я кладу руку на живот и говорю Кармию Россу, что мама за него зубами глотки грызть будет. Мамы они такие. Это вам не шуточки.

Мой сын будет носить фамилию Росс. Он вырастет достойным человеком, в отличие от папаши. Хотя, возможно, я выскребу из Фархада алименты. Лет так через шестнадцать. Не денег ради, а чтобы посмотреть на его физиономию.

Хорошо, что Алиев черный, как полоса в моей жизни. Он тоже брюнет и, вопросики, по поводу будущей внешности моего ребенка, автоматически отпадают.

Сейчас я накидываю сверху тонкий кардиган, делаю макияж, беру сумочку на длинном ремешке и топаю к выходу.

— Атрей! — говорю на греческом, распахиваю створку. — Помоги обуться.

Задницей на стул в прихожке, ногу с красным педикюром вперед. Высокий мужчина с пистолетом в кобуре, заходит в квартиру. Не дальше пары метров от порога. Мужчина склоняется и берет сандалю, уже как мастер, застегивает ремешок. Потом надевает вторую.

Он подает мне руку, чтоб встать. Я запираю дверь на ключ и тут же прячусь за широкую спину охранника. Позади меня еще один.

Своеобразный бутерброд, а на начинку — беременная Вика Росс. Беременная от самого лютого врага брата.

Мы спускаемся в лифте на первый. Окруженная остальной охраной, сажусь в центральную машину. Атрей заводит мотор, а я переписываюсь с Нинкой по мессенджеру. Мужчина везет меня в клинику, на плановое узи, одной и той же дорогой. Я выучила ее наизусть за полгода и теперь неинтересно.

Зато читать, как Нинка потрахалась с Костиком — да. Такая милость позволена лишь Нинке, я-то уж точно в ближайшее время “в завязке”. Сходила, посмотрела один раз на член. Достаточно. Внедорожник резко подается вперед, и я ударяюсь лбом о водительское сиденье спереди.

— Атрей! Едрит-раскудрит!

Возмущаюсь на русском, краем глаза замечаю суету по ту сторону тачки.

Тонированные стекла не скрывают сия пистеца, что воочию наблюдаю, затаив дыхание. С силой давлю задницей в кресло, будто это поможет. Власихинская улица полностью перекрыта, чуть ли не с самого перекрестка.

Я надежно заблокирована в салоне, а снаружи, нас диким роем, окружают железные гробины. Белые, что взгляд режет. Такие же дикие отморозки в масках, как у элитных спецназовцев, сейчас пытаются устранить моих ребят, вышедших из машин узнать, мол “ Какого черта?” Но диких существенно больше, намного.

— Атрей! — царапаю ногтями кожаную сидушку, — Они убьют нас?

— Не волнуйтесь, госпожа Росс.

Стальным голосом говорит он. Достает пистолет, снимает с предохранителя. Говорит, что он верен нашей семье и будет оберегать до последнего.

Мокрой ладошкой крепко обнимаю Кармия Росса, верчусь по сторонам. Слишком душно становится в салоне авто, будто воздух выкачивают вон те дикие ублюдки, что безжалостно положили на асфальт уже доброю половину моих защитников.

Атрей максимально сосредоточен, он говорит, бандиты не смогут открыть внедорожник. Бронированная сталь выдержит любой обстрел, кроме гранатометного.

— Замолчи! Не разжигай во мне фантазию!

И черта с два, но меня не видно, сквозь черные стекла, однако, с ног до головы покрываюсь липким потом. На миг замираю.